...Чехов, видите ли, это был несравненный художник... Да, да... Именно несравненный... Художник жизни... И достоинство его творчества то, что оно понятно и сродно не только всякому русскому, но и всякому человеку вообще... А это главное. Я как-то читал книгу одного немца, и там вот молодой человек, желая сделать своей невесте хороший подарок, дарит ей книги, и чьи? Чехова... Считая его выше всех известных писателей... Это очень верно, я был поражен тогда...
Он брал из жизни то, что видел, независимо от содержания того, что видел.
Зато если уж он брал что-нибудь, то передавал удивительно образно и понятно, до мелочей ясно... То, что занимало его в момент творчества, то он воссоздавал до последних черточек... Он был искренним, а это великое достоинство, он писал о том, что видел и как видел...
И благодаря искренности его, он создал новые, совершенно новые, по- моему, для всего мира формы письма, подобных которым я не встречал нигде! Его язык — это необычный язык. Я помню, когда я его в первый раз начал читать, он мне показался таким странным, „нескладным", но как только я вчитался, так этот язык захватил меня.
Да именно благодаря этой „нескладности" или, не знаю, как это назвать, он захватывает необычайно и, точно без всякой воли вашей, вкладывает вам в душу прекрасные художественные образы...
...Я повторяю, что новые формы создал Чехов и, отбрасывая всякую ложную скромность, утверждаю, что по технике он, Чехов, гораздо выше меня!.. Это единственный в своем роде писатель...
...)Я хочу вам сказать еще, что в Чехове есть еще большой признак: он один из тех редких писателей, которых, как Диккенса и Пушкина и немногих подобных, можно много, много раз перечитывать,— я это знаю по собственному опыту...
...Одно могу сказать вам — смерть Чехова это большая потеря для нас, тем более что, кроме несравненного художника, мы лишились в ней прелестного, искреннего и честного человека... Это был обаятельный человек, скромный, милый...» Последние слова Толстой произносит сердечно и задумчиво...
«Русь», 1904, № 212, от 15 июля.
ЧЕХОВ НА XXVIII ПЕРЕДВИЖНОЙ ВЫСТАВКЕ 1900 г.
(ПО ПОВОДУ ВОСПОМИНАНИЙ И. А. НОВИКОВА) Сообщение М. П. Сокольникова
С юных лет Чехов находился в близком общении с миром изобразительного искусства. На его глазах развивался незаурядный талант брата Николая, живописца, иллюстратора и карикатуриста. Писатель мог наблюдать все стадии творческого труда своего брата, и «кухня» работы живописца и графика была ему хорошо известна. На примере Николая Чехов воочию постигал трагедию художника, ставшего жертвой богемы и забывшего об общественном назначении искусства. Николай был одним из первых иллюстраторов Чехова. Через него писатель познакомился со многими тогдашними художниками, в частности с воспитанниками Московского училища живописи, ваяния и зодчества, в котором учился Николай.
В иллюстрированных журналах, где началась литературная деятельность Чехова, в «Будильнике», «Зрителе» и многих других еженедельниках он всегда работал совместно с художественной братией. Здесь было много дарований, растраченных в угоду мещанскому вкусу и обывательскому острословию. Но попадались и таланты подлинные, яркие, осознающие свое призвание.
Известны товарищеские отношения Чехова с Левитаном, столь близким ему по творческим приемам и лирическому ощущению красоты природы. Напомним о знакомстве Чехова со многими передвижниками, с Виктором Васнецовым, о пиетете его к Репину, о признании заслуг Крамского. В последние годы среди его знакомых — Серов, Константин Коровин и многие другие представители новой живописи.
В рассказах, повестях, очерках, в пьесах Чехова можно найти десятки персонажей, представляющих типы художников. Проникновение в мир их чувств и мыслей и знание профессиональных особенностей их труда поражает, так же как и чеховское глубокое понимание искусства. В произведениях Чехова встречаются и описания отдельных полотен художников, и интересные мысли о назначении изобразительного творчества. Внимательный читатель найдет у Чехова немало чисто профессиональных выражений, относящихся к труду живописцев, терминов, определяющих специфику их творческого процесса. В описаниях явлений жизни человека и природы Чехов нередко прибегает к сравнениям, заимствованным из области живописного мастерства. Тема «Чехов и изобразительное творчество» давно уже ждет своего исследователя и может дать огромнейший и интереснейший материал.
Примечательно, что, рисуя облагораживающее воздействие произведений искусства на эстетические вкусы общества и на культуру быта, Чехов вместе с тем жестоко бичевал проникающую в искусство пошлость. Безвкусные статуэтки, аляповатые вазы, канделябры, картины с игривым изображением обнаженной женской натуры — все это появляется в произведениях Чехова там, где писатель рисует духовное убожество своих героев и власть пошлости. Вспомним хотя бы описание обстановки нового дома в последнем чеховском рассказе «Невеста» с наиболее бросающейся в глаза деталью — дебелой голой женщиной на картине.
Чехов любил произведения живописи, реалистически изображающие человека и природу, выражающие гуманные стремления художника, раздумья над смыслом человеческой жизни, поэтически рисующие мир простых русских людей.
Мы хотим в данном сообщении напомнить об одном эпизоде из жизни Чехова, который, на наш взгляд, хорошо определяет отношение писателя к задачам живописного искусства. Эпизод этот до сих пор оставался нерасшифрованным.
Чехов был постоянным посетителем художественных выставок. Об этом говорят его письма, воспоминания встречавшихся с ним лиц. В повести «Три года» писатель оставил описание посещения Лаптевым московской выставки и тонко показал психологию восприятия живописи героями повести. Об одном из посещений Чеховым художественной выставки рассказал в своих воспоминаниях о нем покойный И. А. Новиков. При этом И. А. Новиков, сам большой и тонкий художник, подчеркивает чуткость Чехова к произведению искусства: «живой, исполненный настоящего человеческого тепла» интерес к социальной действительности, изображенной художником.
«Я увидел Чехова на одной из выставок картин в Москве. Он был один, но я не подходил к нему, стесняясь напомнить о нашем случайном знакомстве, однако он сам, взглянув и помедлив секунду, узнал меня.
Да, хорошо написано,— сказал он о портрете какого-то генерала, перед которым как раз я стоял,— но кому это нужно, зачем?
Портрет привлекал общее внимание, и мастерство художника было налицо. Но Чехов не захотел углубить свою мысль, и она приобрела всю свою значительность лишь в порядке противопоставления.
Вы это еще не видали?
Не рассеянно, но очень быстро прошел он ряд других полотен и надолго остановился затем перед одной небольшой картиной.
Вот,— сказал он,— вот что я хотел вам показать. Это хорошо.
Я не помню, чья это была картина, но передо мной встают и теперь — фабричные задворки, вечер, лиловатая мгла и молодой рабочий с ребенком на руках; он держит его очень неловко и очень бережно, со скуповатою, может быть, чуть-чуть стыдливою, нежностью, которую не хотел бы показать. Чем-то родственно этому сочетанию чувств было и само восприятие Чехова, и молчание его было для меня выразительно полно: сам он писал не потому лишь, что умел отлично писать и хорошо знал человека, но и потому, что он человека любил и жалел и думал по-своему об устроении его неустроенной жизни» (И. А. Новиков. Две встречи.— Сб. «Чехов в воспоминаниях современников», стр. 548—549).
Чья же была эта картина, привлекшая внимание Чехова, где она была выставлена, как называлась?
В 1900 г., т. е. как раз в то время, о котором вспоминает Новиков, на 28-й Передвижной выставке появилась написанная в 1899 г. картина «В гости», принадлежавшая кисти молодого художника Михаила Семеновича Пырина (род. 1874), тогда еще ученика Училища живописи, ваяния и зодчества. Примеров показа работ учеников, хотя бы и в качестве экспонента (т. е. не члена общества), в художественной практике Передвижных выставок было немного. Однако маленькая картина Пырина так заинтересовала художников, что ее приняли на выставку единогласно. Она имела большой и заслуженный успех, ее отмечали в печати. Пыринская картина «В гости» несомненно и была тем полотном, которое так понравилось Чехову. Других картин с фигурой молодого рабочего, несущего на руках ребенка, в те годы не появлялось.
На основании изучения творчества Пырина и бесед с художником о его работе над своими произведениями я могу сообщить о картине «В гости» следующее. По своему содержанию и композиции эта работа Пырина очень близка к жанру его первого учителя Вл. Маковского (позднее Пырин занимался у Серова). Сюжет ее чисто бытовой, мотив демократический. Это в сущности сценка,— в ней всего две фигуры, пейзажное окружение самое простое.
Посмотрим на картину. Вдоль каменной стены — окраинный бульвар. Летний день зноен, но время уже забежало за полдень, и сейчас жара спадает. Молодая пара— рабочий и его жена — идут по бульвару.
Здесь читатель может сделать вполне резонное замечание: при чем тут «пара», когда Новиков рассказывает лишь об одной фигуре отца? Но ведь не надо забывать, что, вспоминая события тридцатилетней давности, автор передавал главное, что он запомнил из содержания картины. Детали он мог забыть или опустить. А главным персонажем картины является молодой рабочий, бережно несущий ребенка. Новиков мог неточно обозначить и время действия в картине («вечер, Лиловая мгла»), но фабричные задворки ему ясно запомнились.
Пырин говорил мне, что молодых родителей для картины «В гости» он высмотрел в Сокольниках. Художник долго наблюдал за гуляющими и выбрал именно такую натуру. Начался процесс пристального вглядывания в позирующих, длительные сеансы работы, чисто пыринское «умозрение» натуры.
«Он» изображен художником спиной к зрителю, в простой рабочей паре, в картузе. В руках его — завернутый в белое ребенок. Отец бережно, хотя и неумело, держит дитя. Новиков правильно отмечает, что эта бережность сочеталась у молодого рабочего «со скуповатою, может быть, чуть-чуть стыдливою, нежностью».