Раскрывая работу Чехова над последним абзацем рассказа, черновая рукопись показывает, как тщательно Чехов обдумывает конец рассказа, его заключительную интонацию и настойчиво ищет точных слов для выражения своей мысли.
Чехов в процессе работы исключает слово: «дальше», сохраняя более решительную интонацию: «будет найдено». В этой же фразе, характеризуя новую жизнь, Чехов заменяет недостаточно точное слово «хорошая» более сильным определением «прекрасная». В итоге вся фраза зазвучала более утвердительно, весомо: «И казалось, что еще немного и решение будет найдено и тогда начнется новая, прекрасная жизнь».
Посылая рассказ в журнал «Русская мысль», Чехов настойчиво просит В. А. Голь- цева о присылке ему корректуры. 30 октября 1899 г. он пишет ему: «Посылаю заказною бандеролью рассказ для „Русской мысли". Пришли поскорее корректуру, я по- шлифую его малость» (XVIII, 249).
13 ноября 1899 г. Чехов, возвращая корректуру в редакцию, пишет Гольцеву: «Посылаемое отправь в типографию, и пусть мне пришлют опять корректуру в исправленном виде. Надо еще раз прочесть. Исполни сию мою великую просьбу. Время терпит, так как до декабря или января еще далеко» (XVIII, 258).
Таким образом, Чехов дважды читал корректуру рассказа и вносил в нее исправления.
Сличение страницы черновой рукописи четвертой главы с журнальным текстом позволяет установить два весьма существенных изменения, сделанных Чеховым. Это, во-первых, включение следующего текста: «Прежде, в грустные минуты он успокаивал себя всякими рассуждениями, какие только приходили ему в голову, теперь же ему было не до рассуждений, он чувствовал глубокое сострадание, хотелось быть искренним, нежным...
— Перестань, моя хорошая,— говорил он.— Поплакала — и будет... Теперь давай поговорим, что-нибудь придумаем».
Включение этих строк идет в том же направлении, в каком осуществлена Чеховым и вся работа над текстом рассказа. Прежний Гуров легко отмахнулся бы пустыми рассуждениями от всяких серьезных переживаний. Теперешнему Гурову, очищенному от пошлости любовью, естественно быть прежде всего человечным.
Второе изменение касается того места, в котором говорится о том, что он женат, а она замужем. В черновой рукописи эта тема дается как переживания самих героев, от их лица. В журнальный текст вводятся дополнительные слова: «было непонятно».
Редактируя рассказ для собрания сочинений, Чехов снимает слова: «Это было чудовищно», и вся фраза освобождается от элемента личных переживаний героев, она перестает принадлежать только им, а становится одновременно и мыслью самого Чехова, выраженной в мягкой чеховской манере.
Остальной текст этой главы в собрании сочинений сохраняет журнальную редакцию. Очевидно, найденное в процессе работы над черновым текстом словесное вопло щение идейного и художественного замысла удовлетворило Чехова-писателя, как это показано выше, весьма существенно переработавшего вторую и третью главы.
Это обстоятельство заставляет с особым вниманием отнестись к публикуемой стра - ничке черновой рукописи рассказа.
АВТОГРАФ ДОБАВЛЕНИЙ КО ВТОРОМУ АКТУ «ВИШНЕВОГО САДА»
Сообщение А. Р. Владимирской
Известная беловая рукопись «Вишневого сада» содержит текст, несколько отличный от обеих прижизненных публикаций пьесы (сб. «Знание», 1903, кн. 2, СПб., 1904, и отдельное издание А. Ф. Маркса. СПб., 1904). Наиболее значительны разночтения начала и конца второго действия.
В архиве Музея МХАТ хранится авторская рукопись этих фрагментов, к которой восходит печатный текст. При ней — сопроводительная бумага на бланке Канцелярии Главного управления по делам печати от 15 января 1904 г. следующего содержания:
«Канцелярия Главного управления по делам печати препровождает при сем проживающему в г. Москве директору Московского Художественного театра Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко добавление ко второму действию, дозволенной драматическою цензурою к представлению на сцене, пиесы под названием: „Вишневый сад"».
Автограф начала и конца второго действия дает нам источник композиционных и текстовых исправлений, а также уточняет дату этих исправлений.
Чехов приехал из Ялты в Москву в первых числах декабря 1903 г. В Художественном театре шли в это время репетиции «Вишневого сада». Спустя десять лет, в 1914 г., Станиславский рассказывал об этом периоде: «Пьеса долго не давалась. Особенно второй акт <...) после нескольких первых спектаклей Чехов изменил конец этого акта, вычеркнув бывшую раньше заключительную сцену, следовавшую за кончающей теперь акт сценою Пети Трофимова и Ани» («Речь», 1914, № 177, от 2 июля).
Однако, судя по дате цензорского документа и тексту автографа, Чехов изменил композицию второго акта не «после первых спектаклей», а до премьеры (состоявшейся 17 января 1904 г.) и монолог Шарлотты из заключительной сцены не вычеркнул, а перенес в начало акта, конец же акта был им написан заново. Изменения эти были настолько серьезны, что потребовали отдельного цензурного разрешения.
Вот как начинался второй акт в беловой рукописи.
Поле. Старая, покривившаяся, давно заброшенная часовенка, возле нее колодец, большие камни, когда-то бывшие, по-видимому, могильными плитами, и старая скамья. Видна дорога в усадьбу Гаева. В стороне, возвышаясь, темнеют тополи: там начинается вишневый сад. Вдали ряд телеграфных столбов, и далеко-далеко на горизонте неясно означается большой город, который бывает виден только в очень хорошую, ясную погоду. Скоро сядет солнце*. Яша и Дуняша сидят на скамье, Епиходов стоит возле. Из усадьбы по дороге проходят Трофимов и Аня.
Аня. Бабушка одинока, очень богата. Она не любит мамы. В первые дни мне было тяжело у нее, она мало говорила со мной. Потом ничего, смеялась. Обещала прислать денег, дала мне и Шарлотте Ивановне на дорогу. Но как это жутко, как тяжело чувствовать себя бедной родственницей.
Трофимов. Тут кто-то есть, кажется... Сидят. В таком случае пойдемте дальше.
Аня. Трп недели я не была дома. Так соскучилась! (Уходят).
Дуняша (Яше.) Все-таки какое счастье побывать за границей!
В публикуемом ниже тексте автографа начала второго акта слова, вычеркнутые Чеховым, взяты в прямые скобки; разночтения с печатным текстом приведены в подстрочных примечаниях. Пунктуационные расхождения с печатным текстом не оговариваются.
Шарлотта, Яша и Дуняша сидят на скамье, Епп ходов стоит возле. Епиходов играет на гитаре, все сидят задумавшись3. Шарлотта в старой фуражке; она сняла с плеч ружье и поправляет пряжку на ремне...
Шарлотта ([задумчиво] в раздумье). У меня нет настоящего паспорта, я не знаю, сколько мне лет, и мне все кажется, что я молоденькая. Когда я была маленькой девочкой, то мой отец и мамаша ездили по ярмаркам и давали представления, очень хорошие. А я прыгала salto-mortale и разные штучки. И когда папаша и мамаша умерли, меня взяла к себе одна немецкая госпожа и стала меня учить. Хорошо. Я выросла, потом пошла в гувернантки. А откуда я и кто я,— не знаю. Кто мои родители, может, они не венчались... Не знаю... (Достает из кармана огурец и ест.) Ничего не знаю. (Пауза.) Так хочется поговорить, а не с кем... Никого у меня нет...
Епиходов (играет на гитаре и поет). «Сколько счастья, сколько муки ты, любовь, несешь с собой...»[64] Как приятно играть на мандолине!
Дуняша. Это гитара, а не мандолина.
Епиходов. Для безумца, который влюблен, это мандолина. (Напевает.) «В час свиданья, в час разлуки...»® (Яша подпевает.)
Шарлотта. [Фуй как] Ужасно поют эти люди... фуй! Как шакалы.
Дуняша (Яше). Все-таки какое счастье побывать за границей!
Яша. Да, конечно. Не могу с вами не согласиться. (Зевает, потом закуривает сигару.)
Епиходов. Понятное дело, за границей всё давно уже в полной комплекции.
Яша. Само собой.
Епиходов. Я развитой человек, читаю разные [ученые] замечательные книги, но никак не могу понять направления, чего мне собственно хочется, жить мне, или застрелиться, собственно говоря, но тем не менее я всегда ношу при себе револьвер. Вот on... (Показывает револьвер.)
Шарлотта. Кончила... Теперь пойду... (Надевает ружье.) [Ужинать дома не буду, скажете, чтоб не ждали (идет). Не с кем мне поговорить, никто меня не слушает, все одна, одна... Пойду.] Выг, Епиходов, очень умный человек и [необыкновенно умный, только нужно одну минуту послушать вас, чтобы стало противно] очень страшный. Васд
■ UUy. Л— - <■ ; ( L
1м-Г. £—- r"? "" t<_), ^ --/--•<
< . Лгг'- / ■-.' .. . Г
—r-- - —
—T ^tj , w —r 7* c-^.-.. ^ . £ J* -
л ' i
~ л „л^
I Г J r ' T iCv
—Г
Л— ^cJ-. ■ Jtr
~ ^ .
V 'J»-"» jWfcJ'. Л »
-
' —)*—■ ^ 'I"y^ ■*- к Y * " j"-- ■*-- ь. Yjj
vr, /к..,, j U
f "Г", ' V---V W. c^
^ - r-,> -..r^.w J
- . f— _ -J I Ur^^Jr^ f^uJ* t / __ .
a-— . L ^
ifr ,
у y^ I
г (д^1
Ju*J | /f^ - - -«"pM '
■'j'*"*- i ' ' III' I -' '
_ ^ ty~ J , j- —у •}/►•'. —.'
- L- jy- J"»— ^ • ^(
J v-i- ^ ^ , , —J*- , V «»«—•'
y^L C.
■ in. ч I—
/ % * 1
А ТОГРЛФ ДОБАВЛЕНИЙ КО ВТОРОМУ АКТУ .ВИШНЕВОГО САДА.
Лист 1 И I ОС.
Музей Художественного театра, Москва
должны а любить женщины. (Идет, про себя.) Все умные дураки6, не с кем мне поговорить, все одна, одна, никого у меня нет и... и кто яв, неизвестно... (Уходитг.)
Еп и-ходов. Собственно говоря, не касаясь других предметов, я должен выразиться о себе, между прочим что судьба относится ко мне без сожаления, как буря к небольшому кораблю, Если, допустим, я ошибаюсь, тогда зачем же сегодня утром я просыпаюсь, к примеру сказать, гляжу, а у меня на груди страшной величины паук... вот такой...