Том 68. Чехов — страница 4 из 305

ледователи — С. Лаффит (Франция) и Т.Г. Виннер( США), приславшие свои работы по приглашению редакции. По своему характеру они различны: французский обзор богаче по материалу, он дает более живое и конкретное представление о том, как развивалось понимание Чехова во Франции, в то время как обзор Виннера имеет преимущественно значение библиографического свода. Но в обоих этих обзорах, как и в обзоре по Чехословакии, исследователи най­дут обширный материал, который облегчит дальнейшую работу по созданию обобщаю­щих трудов о мировом значении творчества Чехова. К названным обзорам примыкает публикация избранных высказываний английских писателей и критиков о Чехове. Эта публикация убедительно свидетельствует о высокой оценке творчества Чехова в Англии и о его значительном влиянии на многих английских писателей.

В разделе «Чехов за рубежом» читатель естественно встретится с рядом мнений и оценок, не всегда соответствующих нашему, советскому пониманию Чехова. В од­них случаях эти суждения имеют известную историческую ценность, отражая уже пройденные этапы в истолковании чеховского творчества, в других — читатель встре­тится с мыслями, еще и сейчас бытующими в зарубежной критике. Знакомство с по­следними побудит советских исследователей к более аргументированным выступле­ниям против субъективных оценок Чехова некоторыми западными критиками.

В последнем разделе тома печатаются ряд документальных сообщений о Чехове и аннотированная библиография воспоминаний о писателе.

В томе помещено свыше двухсот иллюстраций, большая часть которых до сих пор не воспроизводилась в печати.

В предлагаемый вниманию читателей том удалось поместить далеко не все, что было собрано и подготовлено редакцией. В книгу не вошли многие письма к Чехову, подборка свидетельств о Чехове, извлеченных из неизданной переписки современни­ков, большое количество воспоминаний о писателе, библиография писем к Чехову и др. Эти материалы редакция предполагает напечатать в одном из очередных томов.

В собирании материалов для тома и первоначальной редакционной обработке их ближайшее участие принимала Н. А. Р о с к и н а, ею же был произведен подбор иллюстраций. В редакционной работе по отдельным разделам тома участвовали К. П. Богаевская, Л. Р. Ланский и Н. Д. Эфрос.

ДВЕ РАННИЕ РЕДАКЦИИ ПЬЕСЫ «ТРИ СЕСТРЫ»

Статья и публикация А. Р. Владимирской

ИЗ ТВОРЧЕСКОЙ ИСТОРИИ «ТРЕХ СЕСТЕР»

1

До 1953 г. в работах исследователей творчества Чехова и комментаторов его соб­раний сочинений не было упоминаний о рукописях пьесы «Три сестры». Не были обнару­жены эти рукописи и в литературных архивах Москвы и Ленинграда. Они молчаливо признавались утраченными, как и большинство рукописей чеховских произведений. А между тем в переписке Чехова есть ряд указаний, дающих основание полагать, что рукописи могли сохраниться либо в личном архиве Немировича-Данченко, либо в архиве Московского Художественного театра.

Чехов закончил пьесу в Ялте, в середине октября 1900 г. 16 октября он пишет Горькому: «Можете себе представить, напиеал пьесу. Но так как она пойдет не теперь, а лишь в будущем сезоне, то я не переписывал ее начисто (курсив наш.— А. В.). Пусть так полежит» (XVIII, 406).

Чехов неоднократно повторял в письмах, что намерен дорабатывать пьесу и пред­назначает ее лишь для будущего сезона. «...Решусь ли я ставить ее в этом сезоне, сие неизвестно» (XVIII, 392); «В этом сезоне „Трех сестер" не дам» (XVIII, 400); «...играть ее <(пьесу> не будут» (XVIII, 405). «В Москве, вероятно, буду переписывать свою новую пьесу начисто» (XVIII, 402).

Но для молодого Художественного театра постановка новой чеховской пьесы в ближайшем сезоне была насущной необходимостью, «...будет пьеса, будет и сезон, не будет пьесы — театр потеряет свой аромат»,— так характеризовал положение Станиславский (К. С. Станиславский. Моя жизнь в искусстве. Сочинения, т. I. М., «Искусство», 1954, стр. 234).

23 октября 1900 г. Чехов приехал из Ялты в Москву, и 29 октября пьеса в черно­вой ялтинской редакции была прочитана труппе Московского Художественного теат­ра. Вскоре после читки Чехов начал «переписывать свою новую пьесу начисто». «...Те­перь сижу и переписываю пьесу»,— пишет Чехов В. А. Гольцеву 10 ноября (XVIII, 410). В течение ноября и первых дней декабря 1900 г. Чехов переписал первый и вто­рой акты. Начал, по-видимому, и третий и даже рассчитывал закончить его в Москве, до отъезда за границу. «Заезжал <\..> за вторым и третьим актами»,— говорится в коротенькой записке Немировича от 8 декабря («Ежегодник МХАТ 1944 г.», т. I, М., 1946, стр. 132). Значит, первый акт в новом виде театр к этому времени уже получил.

11 декабря Чехов уехал за границу, успев передать театру доработанными толь­ко два первых акта. 14 декабря Чехов прибыл в Ниццу и на другой же день взялся за переработку третьего и четвертого актов.

Театр, не желая задерживать постановку, начал репетировать пьесу по черновой ялтинской редакции. Следовательно, текст этой редакции мог сохраниться в архиве МХАТ.

В Ницце работа шла быстро. 17 декабря Чехов сообщает О. JL Кншшер: «Вчера послал в Москву III акт пьесы, а завтра пошлю IV. В III я изменил лишь кое-что,

1 Литературное наследство, т. 68

из творческой истории «трех сестер»

а в IV произвел перемены крутые. Тебе прибавил много слов» (XVIII, 425). 18 декаб­ря Чехов шлет добавление к третьему акту: «В III акте последние слова, которые про­износит Соленый,суть: (глядя на Тузенбаха) _яЦип,цип,цип...".Это прибавь,пожа­луйста» (XVIII, 426). 20 декабря Чехов отправил в театр и четвертый акт. А 23 декаб­ря состоялась, по выражению Станиславского, «генеральная, очень черновая репе­тиция первых двух актов» («Ежегодник МХАТ 1944 г.», т. I, стр. 212). «Переписали для вас роли? Или же читаете по старым тетрадкам?»— спрашивает Чехов 30 декаб­ря (XVIII, 437). Все это указывает на то, что и переработанная рукопись могла со­храниться в архиве МХАТа.

Так и оказалось. В ноябре 1953 г. нами было обнаружено, что беловая рукопись «Трех сестер» действительно хранится в особом сейфе Музея Московского Худо­жественного академического театра. В картонной папке лежали две толстые тетради в черных клеенчатых обложках — с первым и вторым актами. Третий и четвертый акты, присланные из Ниццы, написаны на листках тонкой почтовой бумаги. Сохра­нился и конверт, в котором была прислана рукопись четвертого акта. Рукою Чехова написан адрес по-русски и по-французски: «Москва. Владимиру Ивановичу Немиро­вичу-Данченко. Каретный ряд, Художественный театр. Monsieur W. J. N.-Dantschinko. Moscou. Russie». На обороте почтовые штемпели: «Nice Place Grimaldi. 2 Janv. 01. Москва, почтамт. 24 дек. 1900» и надпись рукою Чехова: «А. Tchekhoff, 9 rue Gounod».

Директор Музея Ф. Н. Михальский пояснил, почему об этом автографе до сих пор не было известно: он принял Музей совсем недавно. Его предшественник, ныне покойный Н. Д. Телешов, получивший в свое время рукопись от Немировича-Дан­ченко, сделал на папке надпись: «Без разрешения директора Музея выдаче не подле­жит». Телешов, будучи человеком преклонного возраста, мог и забыть об этой папке, а в инвентарных книгах Музея рукопись «Трех сестер» не значилась.

Сличение текста беловой рукописи с последним прижизненным изданием (второе дополненное изд. седьмого тома, «Пьесы»,— Собр. соч. СПб., изд. А. Ф. Маркса, 1902) позволило выявить довольно много незначительных расхождений, касающихся и пунктуации, и отдельных слов, и даже целых фраз. В чеховском автографе оказа­лись две карандашных правки, сделанных рукою помощника режиссера театра И. А. Тихомирова. В первом акте реплика Ирины: «Куда ты?» передана Ольге; в третьем акте дополнена реплика Соленого в соответствии с упомянутым выше письмом Чехова от 18 декабря.

В том же сейфе, где был обнаружен автограф пьесы, хранилась тоже не опубли­кованная, но хорошо известная историографам театра режиссерская партитура «Трех сестер», разработанная Станиславским. Это большие развернутые листы; на одной стороне — машинописный текст пьесы; на другой, чистой стороне и на полях Стани­славский вписывал свою режиссерскую экспозицию каждой сцены, чертил схемы де­кораций, мизансцен и т. п. Первый акт в партитуре не сохранился. Однако копия его, сделанная рукой В. Л. Мчеделова и отосланная в 1S06 г. Станиславским в Прагу в связи с готовившейся там постановкой «Трех сестер», сохранилась в архиве режиссера Пражского Национального театра Я. Квапила; фотокопия этого документа была прислана в 1950 г. из Праги в Музей МХАТ'а (см. об этом под­робнее в статье Ш. Ш. Богатырева «МХТ и Пражский Национальный театр на­чала XX века. Из истории русско-чешских театральных связей».— «Ежегодник МХАТ, 1953—1958 гг.». Печатается).

Текст чеховской пьесы испещрен в режиссерском экземпляре многочисленными исправлениями и вставками, вписанными от руки. В некоторых местах первоначаль­ный текст заклеен и поверх него рукой Тихомирова вписан другой. Это редкий, пожалуй единственный, в истории литературы случай, когда работа драматурга отразилась, как в зеркале, в рабочем экземпляре режиссера.

2

Текст пьесы в режиссерском экземпляре со всеми вклейками и правками («верх­ний слой») соответствует беловой рукописи. Незначительные расхождения с рукописью явились, по-видимому, результатом небрежности: в режиссерский экземпляр не всег­да внесены мелкие по объему правки, не меняющие смысла, но завершающие архи­тектонику реплики, делающие фразу сочней или стройней и благозвучней. Так, во втором акте в реплике Наташи: «А Ольги и Ирины до сих пор нет. Не пришли. Все трудятся бедняжки»— не вставлено: «Не пришли». В реплике Соленого в том же вто­ром акте вместо текста беловой рукописи: «От черемши такой же запах, как от чесно­ка»— осталась первоначальная редакция: «От черемши так же воняет, как от чеснока» и т. п. Отсутствует последний монолог Ирины в четвертом акте.

Очевидно, машинописный текст соответствовал той первоначальной, привезенной из Ялты редакции, которая читалась труппе Художественного театра 29 октября 1900 г. «Нижний слой» второго и частично третьего акта можно было легко прочитать. Четвертый акт, где Чехов произвел «перемены крутые», был заклеен новыми текстами почти сплошь, и первоначальная редакция прочтению не поддавалась.