Том 68. Чехов — страница 87 из 305

¹² Речь идет о стихотворении Плещеева «Антону Павловичу Чехову» («Цветущий, мирный уголок»), написанном в Луке 6 июня 1888 г. (см. Стихотворения А. Н. Плеще­ева. СПб., 1898, стр. 569—570). Поэт послал его также в Миргородский уезд — братьям А. И. и С. И. Смагиным —родственникам Линтваревых. Чехов писал Плещееву о нем: «Смагины ваше письмо получили. Стихотворение и до сих пор еще производит сенсацию в Миргородском уезде. Его копируют без конца» (XIV, 131).

³³ Чехов выехал в Феодосию 10 июля, последнее письмо, отправленное Плещееву перед выездом — от 5—6 июля 1888 г. (XIV, 131—132).

¹¹ Вата — Валентина Николаевна Иванова — племянница А. В. Линтваре вой

10

10 августа 1888 г. Ораниенбаум

Где вы и что с вами, милейший Антон Павлович? i

Соскучился я без ваших писем. Черкните словечко, голубчик.

Редакция обращается к вам с убедительнейшей просьбой прислать что-нибудь к октябрьской книжке. Страшно нужно. Хоть волком вой с беллетристикой!! В сентябрьской книжке все идут никому неведомые имена. Очень может быть, что ничего большого у вас нет еще, — в таком случае не стесняйтесь — пришлите маленький рассказец или два — это бы было прекрасно — величиной с фельетон «Нового времени». Большое спасибо скажем вам; и денег дадим; хотя бы рассказы ваши не покрыли аванса, взятого в редакции. В октябре надо чем-нибудь блеснуть, и если будете вы да Короленко — то больше нечего и желать ^г.

Мы не теряем надежды выйти из-под цензуры к новому году, а может и раньше. Хлопочем сильно.

Вчера получил послание с Луки; благодарственное за присылку кар­точек. Там все благополучно. Опять живет Вата с мамашей ², и новорож­денный Всеволод ³ (крестник Воронцова и «уважаемого товарища») бла­годенствует, питаясь молоком матери. Милый Сергей Смагин еще задолго до этого послания выслал мне свою карточку и, между прочим, писал мне забавную вещь: после того, как вы во время своей поездки к нему⁴ заез­жали зачем-то в аптеку в Сорочинцах, туда явился частный пристав, тот самый, который хотел заставить англичанина Моргана прогуляться по этапу, и настоятельно требовал, чтоб аптекарь сообщил ему имена тех «социялистов», которые были в аптеке, и несмотря на все уверения апте­каря, что это были Смагины и их родственники, хотел ехать в погоню за вами. Эти дураки сами себя на посмешище выставляют и потом жалуются, что власть дискредитируется.

Бедный Суворин! Все у него горе за горем, утрата за утратой ⁵.

Я остаюсь в Ораниенбауме до сентября, и потому пишите мне сюда.

Крепко жму вашу руку. Ответьте мне поскорей.

Ваш душевно А. Плещеев

Чехов намеревался прислать к октябрьской книжке «Северного вестника» рас­сказ «Именины», но кончить его не успел. Рассказ был прислан только к ноябрьской книжке (XIV, 153, 167—168, 175). Произведение Короленко в октябрьской книжке «Северного' вестника» напечатано не было.

Екатерина Васильевна Иванова — сестра А. В. Линтваревой.

Всеволод — сын Павла Михайловича Линтварева, родившийся в июле 1888 г.

Имеется в виду поездка Чехова к Смагиным, с заездом в Сорочинцы в конце июня 1888 г. (XIV, 128—130).

⁶ Утрата — смерть сына Суворина—Валериана (XIV, 150), последовавшая вскоре после самоубийства другого его сына — Владимира.

И

19 августа 18)88 г. Ораниенбаум

А я только что, дня два-три тому назад, отправил к вам письмо через Суворина, дорогой Антон Павлович,— как получил ваше. Вероятно, Су­ворин вам перешлет мое; оно вложено в письмо к нему и припечатано облаткой Я пишу ему несколько соболезновательных слов по поводу новой утраты, постигшей его. Да! беспощадна к этому несчастному чело­веку судьба! Я думаю, что никакое материальное благосостояние и ника­кое количество остающихся в живых детей не может служить утешением человеку в жизни при таких утратах.

Островский сообщает мне также в письме ужасную трагедию. Сын драматурга Островского ², только что кончивший курс в университете и собиравшийся в августе жениться на девушке, с которой рос вместе и в ко­торую давно влюблен был (Кашперовой), чуть не накануне свадьбы зане­могает дифтеритом и умирает; а она, схоронив его, отравляется карболкой. Ее перевезли в больницу и кое-как спасли. Одновременно с этим брат ее, офицер, славный парень, товарищ детства моих сыновей, упал вместе с ло­шадью и расшибся. Хотя сотрясения мозга, кажется, нет, но все-таки это даром не обойдется. Недурно положение родителей, у которых в этом году только умер взрослый сын, перед тем сошедший с ума, тоже офицер!³ Действительно есть семьи, над которыми тяготеет что-то роковое.

Вот вы какой «всемирный путешественник»! Где только вы ни побы­вали⁴. Понимаю, голубчик, вполне понимаю, как вам не хочется пересе­ляться в Москву. Я уж этим всем наслаждаюсь, что вас так путает в Мо­скве, и дурными пьесами, и плохими буфетами, и русскими мыслями... или вестниками, ведь это все равно ⁵.

А нашему «Северному вестнику» не везет: не выпускают его из-под цензуры. Евреинова на днях была у Феоктистова, и пока он тут сидит, кажется, надо отложить всякую надежду на бесцензурность. Он и слы­шать не хочет об этом. Когда же Евреинова заикнулась о «Русской мысли», где пишут те же сотрудники, он остановил ее словами: «„Русская мысль" вполне наша. Она пишет, как мы желаем; во всем советуется с нами. Это лучший теперь журнал». В разговоре, между прочим, упомянул о «„Коро- ленках и Чеховых", о которых говорят что-то, но которых он не читал». Евреинова посоветовала ему прочесть. Вот как «Русская мысль» надувает своей бесцензурностью! Очевидно, они интригуют тайно против «Север­ного вестника» и, может быть, дают взятки цензорам. А у нас подписка все идет да идет.

Ради бога, голубчик, давайте что-нибудь к октябрю, хоть маленький рассказец, а если два, то еще лучше, но и один ничего. Аванс опять вам вышлем.

Не покидайте журнала в критический момент. Ведь у нас теперь по беллетристике хоть шаром покати. Короленко обещает, но даст ли? У него жена родит. Анна Михайловна вам бьет челом о том же и велит кланяться всем вашим. От меня тоже почтение Евгении Яковлевне и Марии

ИЛЛЮСТРАЦИЯ К РАССКАЗУ «СПАТЬ ХОЧЕТСЯ» Акварель Кукрыниксов, 1941 г. Третьяковская галерея, Москва

Павловне и поклон братьям. Я получил письмо от Ваты — благодарность за высылку моей фотографической карточки, очень задушевное и инсти­тутски наивное. Она, как видно, славная девочка. Да, милый Антон Пав­лович, хорошо бы куда-нибудь летом в будущем году совсем уехать из Пе­тербурга, и на юг хорошо бы, и в Париж на выставку ⁶ недурно. Но знаете, ведь человек предполагает, а карман располагает! Я также думаю про­жить в Ораниенбауме до сентября, а если погода будет продолжаться та­кая, какая она стоит теперь вот уж три дня, то и начало сентября захвачу. Нетерпеливо буду ждать вас в Петербурге в ноябре. Приезжайте к дню моего рождения (22-го). Хоть и не особенно приятно праздновать его, когда тебе 63 года стукнет, но уж так заведено — обычай таков, что празд­нуешь. Я все считал, что мне 64 будет, и был внезапно обрадован тем, что обсчитался. Все-таки годом меньше.

Сыновья шлют вам также поклон. Старший сын у меня комедию четы­рехактную написал ⁷, читал мне и на днях отдает ее в цензуру, потом в Комитет. Я к его литературной деятельности относился всегда и отно­шусь «отрицательно» и не считаю его способным ни на) какой серьезный литературный труд уже по тому одному, что он крайне необразован. Но у него есть прирожденный юмор, положим, неглубокий, но неожиданный, непосредственный, не деланный, не надуманный (как, например, иногда у Леонтьева), и комедия его вышла не совсем уж плоха. Главное, что мо­тив совсем новый, которого на сцене не было, и две очень благодарные мужские роли (любовь у него на третьем плане). Есть забавные сцены, есть выражения, которые должны вызвать смех. На сцене она может иметь успех. Конечно, о литературных, достоинствах тут не может быть речи; но написана пьеса бойко, живо, хотя крайне небрежно и торопливо. По-моему, она никак не хуже многих пьес, имевших успех в Александрии- ском театре, и между прочим крыловских ⁸. Гаршинский сборник еще не двигается, потому что все в разъезде. Два художника доставили недурные картинки: Ярошенко и Дубовской ⁹, есть несколько стихотворений, есть воспоминания о Гаршине, есть статьи Михайловского и Успенского; а пока еще ничего другого. На вас очень рассчитывают, что вы хоть пол­листика дадите. Пожалуйста, голубчик. Раньше, как к ноябрю, пожалуй, не поспеем. О баранцевичевском сборнике ничего не слышно; а потому нам нечего особенно торопиться. Только бы сделать получше.

Какой-такой план у вас, касающийся меня? ¹⁰ Очень это меня интере­сует.

Пожалуйста, передайте мой искренний привет всем Линтваревым. Жоржу скажите, что я его очень одобряю за намерение ехать в консер­ваторию. Еще передайте им, что им просит очень кланяться Фаусек ^п, только что возвратившийся с Севера, из Соловков, куда ездил с ученой целью, по поручению Географического общества. Он ждет на днях рожде- йия наследника или наследницы. Вчера обедал у меня в Ораниенбауме и тоже рассказывал мне массу интереснейших вещей. Это большой ваш поклонник. Вы его, кажется, у меня видели. Человек с большим эстетиче­ским чутьем и славный парень.

Прощайте пока, голубчик. Будьте здоровы. Желаю вам хорошего на­строения «писательского». Жду ответа на это и на предыдущее письмо.

Ваш душевно А. Плещеев

Упоминаемые письма Плещеева к Чехову и Суворину неизвестны.

Речь идет не о сыне, а о племяннике А. Н. Островского, сыне его брата М. Н. Ост­ровского.