Плещеев писал по этому поводу Короленко: «...ругательства сыплются на журнал со всех сторон, начиная от „Нового времени" и кончая „Русской мыелью"...» (письмо Плещеева от 10 мая 1889 г.—ЛБ, ф. 135, разделИ, 31/67).В более позднем письме ему же: «„Русская мысль" в каждом номере с похвальнейшей аккуратностью ругает „Северный вестник", в особенности за беллетристику, и находит все маленькие рассказы, Печатаемые в нем,— крайне плохими. Конечно, у всякого свой взгляд, но неужели рассказы, помещаемые в „Русской мысли" вроде „Красавицы Дуньки" или романа Гр. Данилевского (...) можно назвать художественными произведениями? В „Вестнике Европы" тоже не ахти какая беллетристика, и я еще ни от одного человека не слыхал похвалы роману Ольги Шапир. Где же взять, наконец, беллетристов, когда нет Талантливых? Не родить же их редакциям» (письмо от 24 августа 1889 г.— там же).
27
(Петербург.) 12 сентября 1889 г.
Спасибо вам, милый Антон Павлович, что хоть изредка сообщаете о себе. Простите, что несколько замедлил ответом. Только 5-го числа перебрался с дачи,и теперь еще в доме далеко не все приняло свой обычный вид. Анна Михайловна по получении вашего письма телеграфировала вам, и моя подпись фигурировала также на этой телеграмме вместе с редакторской х. Хотя я очень понимаю, что вам хотелось бы подольше посидеть над отделкой вашей повести[98], но не могу не просить вас — убедительнейше — пришлите ее хоть к 18-му. Мы без вас пропадем. Ведь подписка приближается, а у нас пока ничего сколько-нибудь художественного, тонкого «для знатоков» нет в беллетристике. Роман «Душевные бури»[99]— это для массы, для невзыскательных по части поэзии. Короленко хотя сам же писал Анне Михайловне, что пишет рассказ, но ничего не прислал и не отвечает на письмо, которое я написал ему. Вероятно, рассердился за статью Мережковского, которого и «Русская мысль» аккуратно в каждой книжке ругает за эту статью [100].
Но ведь эти «Два настроения» Короленки [101] действительно дерьмо, самое настоящее.
Да и рассказ его в «Русских ведомостях» 6, который я начал было читать с таким удовольствием и от которого ждал чего-то, в конце концов.
тоже не выгорел. В нем есть картинки две, много три, не лишенные поэзии, но все в целом очень швах! Знаете ли, мне кажется, что он дальше не пойдет. Сколько уж времени он все на одном месте топчется. Вы совершенно справедливо замечаете, что свежести у него уже нет7. Ради бога, голубчик, присылайте рассказ. Я давал читать Анне Михайловне то письмо, где вы мне писали, что у вас уже написано на 200 рублей, т. е. лист печатный, и это слово подчеркнул 8, дабы она приняла к сведению, что вам надо платить за лист именно эту цифру, и прибавил на словах,что вам нет никакого резона получать в «Северном вестнике» меньше, чем вы получаете в «Новом времени». А Суворин застрял во Франции. Да и как не застрять? Я с лихорадочным интересом слежу за тем, что там делается, и каждый день жду телеграмм о выборах 9. Вы этого не поймете. А для нашего брата — человека второй половины 40-х гг.— Франция очень близка сердцу. Тогда во внутреннюю политику не дозволялось никому носа совать,— и мы воспитывались и развивались на французской культуре, на идеях 48 года 10.
Этого не истребишь... Во многом, конечно, пришлось разочароваться потом, но многому мы остались и верны...
Боборыкина дело, как мне сдается, не выгорит, если судить по газетным отзывам... Если исполнение плохое, то какой ни будь репертуар, толку не выйдет11.
А он с большой горячностью отдался этому делу. Но, всего вероятней, что он сбежит. Ведь этот закулисный мир — помойная яма. Газеты прославляют театр Абрамовой12. Это немудрено. Она кулебякой угощала всех рецензентов и драматургов. Буренин ей тоже продал свою византийскую белиберду13. У него не купить она, конечно, не посмела.
Не видали ли вы Островского? Этот тоже на меня должно быть за что- нибудь прогневался... Он вообще строг.— Бог с ними со всеми!
Крепко жму вашу руку. Пишите, пожалуйста. Ужасно мне скучно без ваших писем.
Поклон сердечный всем вашим. Жорж мне не писал, и Павел не заходил еще, хотя он здесь.
Ваш душевно А. Плещеев
к- (.A- wU-J^ 7,-K-^rJ /M^J yitc,
Г . и L 7 y
Of а г» ^ Mo to д ^
9 l-V^TU-i- , -
i •u-.ikv* 7 */ д
' Л 1) fe
' ' J
l/i ^ и л^ с-, f'c^"»-* * Jl
СКУЧНАЯ ИСТОР1Я.
(Изь записок» стжpa)о чьловгк*).
Есть вь Poccih заслуженный профессор» Николай Степанович» такой-то, тайный совИ-иикь и каьзлерь: у не;о таг» хною
pfcknjil 11 HHOCTpSHHhlS» орденовъ, 410 кч! « i , .. j и1 с я
-надЬват» их», то студенты величают» его кконо' i 1 гь. Зва- коттво ; нею сдиое ари. огратичсскос; крайни икр* за п ! .тмн.1 2i- 30 лЬт» вь Poccin Htn к не бмл» такого мл- пени arc учеч . (i которых» онь не ,,-•• бы коротка зна- кок». Теперь дружить с*) ■ сь «'„и». но, cc.iи говорить о прошлось, ю иин^ый список» ег« млииыхъ дpjjci. аака-:чн- ваекя та кия и киеиаки, к»к» Пирогов», Каледин» и во и i. Некрасов», даривнне его сакой искренней * ionj н дружбой. Он» состоит» членов всЬх» р)х:к!'х» и ipe«o заграничных» уни ь ^игс-тов». II прочее, и прочее. Все jto и многое, что euie г.- ■ - б и г к я )j ■. состав/ес! ь то, что называется иди»» и»ене*п.
jio кос имя _ j л я р -. В» Poccih оно шн»стчо каждому
граксгяому человеку а за: ранниею оно упоминается с» кафедр» сь прибавкою из*Устный и почкнчын. Принадлежит» оно к» числу тЬхь не*но!ихь счастливых» и «ев», бранить который, или увоиинать их» всуе, и» лублигк и в» лечаi и считается при- звакох» дурного тона. Так» это и «oj-j'ho быт». Bt.jt. с» шли яг иненек» гкено связано нонтте о челов кк! начеиитпмi. богато одаренной» и несомнквно полезно»». Я трудолюбив» и вынослив», как» верблюд», а это вахно, н талантлив», а. то еще
ДАРСТВЕННАЯ НАДПИСЬ ЧЕХОВА НА «СКУЧНОЙ ИСТОРИИ» (Оттиск из журнала «Северный вестник», 1889, № 11): ♦ Князю Александру Ивановичу Сумбатову в 8нак дружеского расположения от автора.
Который преуспел И мудро сочетать сумел Ум пламенный с душою мирной И лиру с трубкою клистирной...» Собрание И. С. Зильберштейна, Москва
партиями, которые объединились вокруг генерала Буланже, политического деятеля бонапартистского толка, стремившегося к диктатуре или к восстановлению монархии. На выборах республиканцы одержали победу, и после этого популярность генерала Буланже, демагогически завоеванная им ранее, быстро пала (см. Ал. 3 е в а э с, История Третьей республики (1870 — 1926). М.— Л., 1930, стр. 156—199).
Как и другие участники кружка петрашевцев, Плещеев в молодости испытал сильное увлечение революционной Францией 1848 г. И после ссылки он сохранил живой интерес к политической борьбе во Франции и к разнообразным системам утопического социализма, являвшимся идеологическим выражением этой борьбы. В сочинениях Леру, Фурье, Кабе Плещеев ценил прежде всего их критику капиталистической системы. См. его письмо к Добролюбову от 25 февраля 1860 г. («Русская мысль», 1913, № 1, стр. 145) и письмо к Е. И. Барановскому от 22 декабря 1859 г. (Сб.«Шестидесятые годы». М.— Л., 1940, стр. 454.)
П. Д. Боборыкин заведовал в течение нескольких месяцев сезона 1889 г. репертуарной частью театра Е. Н. Горевой в Москве. Чехов писал о нем Плещееву 3 сентября 1889 г.: «Мне симпатичен Боборыкин, и будет жаль, если он очутится в положении курицы, попавшей во щи. Труппа у него жиденькая, набранная, если можно так выразиться, из элементов случайных. Мечтает он о классическом репертуаре — это хорошо, но что труппа его из классических вещей будет делать черт знает что — это очень скверно» (XIV, 391—392).
Мария Морицовна Абрамова (1865—1892) — драматическая актриса, жена Д. Н. Мамина-Сибиряка. Содержала в течение одного сезона свой театр в Москве.
Драма В. Буренина «Пленник Византии».
28
Петербург. 16 сентября 1889 г.
Ужасно я хохотал над вашим вопросом, дорогой Антон Павлович,— не задавило ли где-нибудь нашего друга Жана1 кулисами?
До сих пор я его еще не видел и не знаю, во что он теперь погружен. Пишет ли новую повесть, ставит ли в каком-нибудь клубе комедию, раздумывая, кому отдать главную роль: г-же Пыжиковой или г-же Двин- ской-Стульской 2-й. Или же просто предается кейфу на Петербургской стороне, наслаждаясь отсутствием «роковой» бабушки, которую, наконец, скачал с шеи. А хотелось бы его повидать. Несмотря на его вечное нытье, я все-таки питаю к нему до некоторой степени нежность.
А я в нынешнем году буду лишен возможности посещать театры даром 2. Комитет хотят сократить, и меня оставят, конечно, за штатом, ибо ко мне начальство не совсем-то благоволит, и я еще в прошлом году ожидал, что меня уволят по третьему пункту, как Боборыкина3. На днях Поте- хин мне сам сказал, что по приезде министра двора последует преобразование (а, может, и окончательное уничтожение) комитета. Я только потому и дорожил этим местом, что мог ходить во все театры бесплатно. Это ведь очень большая статья расхода. Конечно, и триста рублей, которые давали мне заседания, были нелишние, при крайней скудости моих средств. Но это еще, авось, как-нибудь наверстаю. А вот театра-то жаль. Вообще по возвращении в Петербург мне уже пришлось испытать не одну неприятность. Всякий день почти приносит мне какую-нибудь гадость, повергающую меня в весьма невеселое настроение.
Отчего вы восчувствовали вдруг к Боборыкину антипатию?4 Может быть, он в некоторых отношениях и чудак, но человек он недурной; я люблю его за его «жизненность», за его деятельность и энергию. Никогда он не унывает, не падает духом. И все же это человек образованный и много видевший. Верьте мне, что он лучше очень многих, ругающих его и смотрящих на него свысока. Горевский театр — сам по себе, а Боборыкин сам по себе.