Это — записей вокальных
И псалмов, и тропарей —
Старый ящик музыкальный
Соловьев и снегирей.
Будто здесь на сотне кросен
Ткут лесные небеса,
Заплетая в шелест сосен
Человечьи голоса.
Скоро книжки сложат в стопки,
Упакуют, увезут.
Молодой травою тропки
Непременно зарастут.
И в пустом читальном зале
На излучине реки
Упаду я со слезами
На сосновые пеньки...
1957
Дед шагает по болотам
С ветхой сумкою в руке.
Золотятся капли пота
На морщинистой щеке.
Он выходит спозаранку,
Собирая много лет
Горицвет и валерьянку
Зверобой и первоцвет,
Медуницу и щитовник
И боярышник литой,
Сушеницу и шиповник
И очиток золотой.
Ходит он по желтой тине,
По полянам и кустам,
По ромашке и полыни,
По раздавленным цветам.
Он, конечно, не барышник,
И не та теперь пора,
Но яснотка, и ятрышник,
И фиалка, и будра
Пригодятся для больничных
Чудодейственных работ,
Для целителей столичных,
Охраняющих народ.
Дед спасает эти травы
От прожорливых коров
И хранит для вящей славы
Вдохновенных докторов.
С многолетнею сноровкой,
Укрепив на лбу очки,
Вяжет лыковой веревкой
Драгоценные пучки.
И, исполнен ликованья,
Подбирает он в ночи
Для напевности названья
Музыкальные ключи.
1957
Лесная моя сторона,
Задетая черным пожаром,
Где пни точно бочки вина,
Зарытые в землю недаром.
Где хвойный крепчайший настой
В гранитной чудовищной бочке
Хмельной отдает кислотой
И валит на мшистые кочки.
Засохли лесные пруды,
Покрытые пеплом, как штыбом,
Последние капли воды
Достались трепещущим рыбам.
И вытянул окунь губу,
Глазами кося на окрестность,
Как будто бы дует в трубу
Трубач духового оркестра...
Но жирный багровый кипрей
Затянет пожарище скоро,
Приманит и птиц и зверей
В живые лесные просторы.
1958
Поднимайтесь, садоводы,
Против снега, против льда,
Вы содействия природы
Не дождетесь никогда.
Все на север, все на север,
Пусть настойчивый компас
На Анадырь и на Невер
Поскорей приводит вас.
Там морозы сушат реки,
Убивая бедных рыб,
Там ручей застыл навеки
Посреди гранитных глыб...
Пусть ползет на горы зелень,
Вытесняя мох с камней,
Перерезав путь метелям
Бесконечных зимних дней!
Пусть встают гиганты кедры
Вместо крошки кедрача —
Кедрам тамошние ветры
Не достанут до плеча!
Пусть невзрачный куст рябины
Станет деревом в обхват
И садовую малину
Не пугает снегопад!
Пусть овес покроет густо
Берега большой реки,
Пусть листы свои капуста
Там сжимает в кулаки!
Пусть растет в земле картофель,
Презирающий буран,
Пусть покажет римский профиль
Деревенский наш баран.
Пусть земля покроет грязью
Раскрошившийся гранит
И цветов разнообразье
С нами юг соединит.
Пусть веселый рой пчелиный
В соты складывает мед,
И цветы у гнезд орлиных
Старый путник соберет!
Пусть лекарственные травы
Поправляются в тепле
И расти получат право
На полуночной земле!
Чтоб акцент араукарий
Шелестел в речах сосны,
Пусть изменится гербарий
Ледовитой стороны!
Пусть не хлопья снегопада —
Легкий яблоневый цвет
Рассыпает ветер сада
Соловьиной песне вслед!
Пусть глазеют ротозеи,
Как трудится садовод,
Оттесняющий в музеи
Флору северных широт!
1957
Скалами разорванные тучи
Ветром изгоняются с небес,
Когти глухариные, как крючья,
Накрепко обхватывают сучья,
Ибо — засыпает лес...
В ночь уже распахнуты ворота.
Первой торопливою звездой
Сыплется лесная позолота
В медные холодные болота,
Кружится над черною водой.
Рыба вылетает словно птица,
На воду из ивовых кустов.
Рыбе в этот час еще не спится,
Рыбе еще хочется резвиться,
Биться средь затопленных цветов.
Ходит небосвод в рубахе алой,
Гнется над застывшею травой,
Чтобы постепенно засыпала,
Чтобы не ворчала, не шуршала,
Чтобы не качала головой.
1958
В рельефе хребтов, седловин,
Ущелий, распадков и падей,
В судьбе допотопных лавин,
Застывших в немом камнепаде,
Я вижу попытки земли
Возвыситься до поднебесья,
Взметнуться и рухнуть в пыли
И долго искать равновесье.
Коварная осыпь крута,
И ястреб боится садиться
На острые камни хребта
Обветренной горной границы.
1958
В приготовленный дворец
Залетай проворно,
Залетай скорей, скворец
В пиджачишке черном!
Покажи-ка свой талант,
Твой талант — не шутка:
Алеманд, полукурант,
Червякова дудка...
Все леса и небеса,
Все звучит на диво,
Слушай птичьи голоса,
Изучай мотивы.
В приготовленный дворец
Залетай проворно,
Залетай скорей, скворец
В пиджачишке черном.
1959
Так ярок синий небосвод
С гранитною каемкой,
Как будто здесь с утра идет
Для телефильма съемка.
Здесь десять тысяч струн-стволов
Лесной виолончели
Гудели изо всех углов,
Кричали и звенели.
Здесь Моцарт — не магнитофон! —
Подслушать может мессу,
А месса — как сосновый звон,
Благодаренье леса.
Пролетели фары —
Взрыв морозной пыли!
Световым ударом
Сердце ослепили.
Пусть даже мгновенья
Этот взрыв короче —
Хуже станет зренье
Среди зимней ночи.
Сделать хоть полшага
Я боюсь при этом —
Как фотобумага,
Обожженный светом.
Пузырчатая пена
Течет через плетень.
Как вспышка автогена —
Лиловая сирень.
Звезды пятилепестной
Ребяческая цель —
Доселе неизвестной,
Не найденной досель.
Мне кажется, не спать я
И сызнова готов
От влажного пожатья
Разбуженных кустов.
Как факел поднимаю
Дымящийся букет,
Чтоб синей ночью мая
Горел веселый свет.
Хоть сделана гудроном
Московская весна —
Лирическим законам
Она подчинена.
В едином славословье
Горячей синевы —
Лощины Подмосковья
И площади Москвы.
Дыхание сезона
У леса на краю
И в парковом газоне —
В искусственном раю.
Зеленые сережки
У яблони в ушах,
Размокшие дорожки
Глушат неспешный шаг
И в пригородах пенье
Щеглов, скворцов, синиц —
Весеннее кипенье
Без меры и границ.
Чудесная наука —
Озвучить все сады,
Вплести все эти звуки
В листву, в цветы, в плоды.
1962
Я доволен прогулками
По врачебным советам,
Переулками гулкими
И зимою, и летом.
По счастливой случайности
Полуночное время
Облегчает до крайности
Непосильное бремя.
Знаю мненье окрестностей,
Незамеченных Фетом.
Слышу гул неизвестностей,
Обойденных поэтом.
Голос самого лучшего,
Что вмещается в строки, —
Вроде тучи из Тютчева,
Вроде снега из Блока.
Ливня блеск металлический,
Дождевая кольчуга,
Или почерк эпический
Достопамятной вьюги.
Листьев звонкие ворохи,
Небо страшного веса,
Скрипы, шелесты, шорохи
Полуночного леса.