равды севера. Лондон показал, что добро и зло выглядят на берегах Юкона иначе, чем в Сан-Франциско. Описание северной природы лишь вторичное в рассказах Лондона и не на нем держатся его вещи. Я говорю, конечно, о северных его рассказах — лучшем, что Лондон написал. Любопытно, что в самых удачных «южных» рассказах («Приключение», «Рассказы о Грифе») психология героев, по существу, северная, а не южная, а «нагрузку» мороза выполняет жара.
Я потому так задержался на творчестве Лондона, что вижу в этом небольшом анализе разгадку успехов и неуспехов тех рассказов, которые опубликованы в альманахе «На Севере Дальнем». Здесь безусловно есть способные авторы (Некрасов, Онищенко). Каждому автору альманаха есть что рассказать, но забывая о психологической правде севера (она не лондоновская, конечно, но все же особая), помещая своих героев на Дальний Север, авторы вовсе не показывают скрытых основ поступков героев и, наряду с особенностями быта, не показывают особенностей человеческой психологии. Помимо языкового отбора, впечатляемости деталей, забота над психологической верностью поступков действующих лиц — непременная задача автора. Сними все пейзажное из рассказов альманаха — что останется? Мне думается, что каждому автору надо хорошо продумать, что характерно для севера? Что оставляет следы в сознании и поведении людей и, одобряя или осуждая, добиться психологической правды. Одновременно придет и правда деталей. То, что сумел увидеть глаз геолога и еще не умеют видеть глаза авторов альманаха. Это очень важно. Недаром Галченко закончил свой очерк размышлением о трудностях лекций «Советские люди осваивают дальний север» (№ 2). «То, что произошло на Дальнем Севере за эти двадцать лет, нельзя выразить будничными словами. Я мог бы сказать: там, где шумела тайга, сегодня выросли предприятия. Там, где ходил зверь, сегодня мчатся автомобили. Там, где были неведомые “белые пятна”, работают школы, кинотеатры, радиостанции. Но эти слова звучат слишком обыденно и не передают всей красоты и величия того, что произошло здесь. На Дальнем Севере произошло нечто более важное, чем освоение суровой природы. Но что же именно? Как это выразить? Я в напряжении думаю, пытаясь подобрать подходящие слова и образы, и не нахожу их».
Найти эти особенные слова и есть главная задача литераторов области. Мне кажется, что, когда исчезнут «северные особенности» в отношениях между людьми, значит наступило время полного освоения края. Освоение «физическое» предшествует освоению «психологическому». И в этом психологическом освоении не последнюю роль сыграет молодая магаданская литература.
Что сказать о поэтическом отделе альманаха? Настоящих стихов «по большому счету» там еще нет. В первых выпусках помещались и вовсе неумелые стихотворения. Но из выпуска в выпуск редакция все строже отбирает стихи для альманаха. Пятый номер включает интересную поэму В. Португалова[279] «Колыма историческая», несколько напоминающую «Арктическую поэму» И. Сельвинского. Стихи магаданца-москвича С. Наровчатого[280] слабее, чем его же стихи, печатавшиеся в московских журналах. Лучше других С. Лившиц «В порту». В других выпусках попадались хорошенькие стихотворения М. Дёмина «Вечер», «Утро», «Плотник». Только стихотворение «Утро» безнадежно испорчено строкой «Выходит на повал бригада» («наповал»?). Есть подобное у В. Сергеева «И на траву ложатся щедро росы» (россы?). У Лозового «Моряк сечет внимательным биноклем» (трудно догадаться, что это видоизменение термина «засечь», тоже, впрочем, недопустимого в стихотворении). Или невразумительность первых двух строк четверостишия стихотворения В. Ладе (№ 2):
Мы лезли на камень, где пики лес (лез?)
Нацеливал грудь назад.
Вода голубых июньских небес
Нам заливала глаза.
Грамотные последние две строки почти дословно списаны из инберовского «Сеттера Джека»: «Джек смотрел, и вода небес заливала ему глаза»[281].
Тщательное наблюдение за звуковой отчетливостью строки, устранение фонетической неряшливости во избежание смысловых спадов — первейшая задача всякого человека, работающего над стихами. Впрочем, в утешение Ладе, Дёмина и Сергеева следует сказать, что и большие поэты не свободны от подобных срывов, примером чему является знаменитая брюсовская обмолвка:
Мы ветераны,
Мучат нас раны[282].
Над «Балладой о паводке» Б. Лозовому (№ 4) следовало бы побольше поработать, устранив «прожорливый пламень и шаманящий ветер». Лирический напор в балладе, несомненно, есть:
А паводок грозно гремел по долине,
Сметая проходки шурфовочных линий,
Чтоб к золоту мы потеряли пути,
Чтоб гул комариный стоял по болотам,
Чтоб волку да рыси была здесь работа,
Чтоб конный и пеший не мог бы пройти,
Чтоб древняя россыпь под снегом лежала,
Скрывая тяжелые брызги металла,
Чтоб ворон парил над тайгой
И чтоб глухомань, что была здесь от века,
Не знала бы дерзкой ноги человека
И белых палаток над быстрой водой.
Есть удачные строки у безусловно способного В. Холмского. Трудно судить, что надо и что не надо было печатать из помещенных в альманахе стихов и что посоветовать молодым авторам. Самая толковая статья на тему «Как писать стихи», которую мне доводилось читать, начиналась фразой «Научиться писать стихи — нельзя»[283].
О критическом отделе альманаха у меня замечаний немного. Нет слов, полезные обзоры работ магаданских писателей, нужное воспитание работников критического жанра, их «проба пера». Но сейчас важнее другое. Главное, в чем нуждаются авторы этого интересного и нужного альманаха, — это овладение мастерством. И мне казалось бы, что, избегая многословных, информационных, всеобъемлющих и потому неизбежно поверхностных критических обзоров (вроде обзора Ивановой в № 2) — лучше было бы, если б в каждом выпуске альманаха давался подробный, всесторонний, показательный, что ли, разбор по всем правилам литературной науки какого-нибудь одного рассказа, очерка, цикла стихотворений — обзор, на котором молодые авторы могли бы учиться, а остальной критический материал обсуждать в кружках на местах или путем взаимных рецензий, рассылая почтой, — местные условия подскажут конкретные пути такой работы. Значительную роль могла бы и должна сыграть областная газета «Магаданская правда», обеспечивая и литературные страницы местных писателей, и рецензии на выходящие альманахи. В статье председателя Бюро областного литературного объединения Онищенко «Достойно отображать жизнь» (№ 5) высказан ряд упреков в адрес редакции «Магаданской правды». По-видимому, газета мало помогает молодым литераторам, и напрасно. Это прямой ее долг.
Редакция альманаха «На Севере Дальнем» делает большое и важное дело. От выпуска к выпуску альманах набирает сил. Если в первом были только проза и стихи, то в пятом есть и раздел «Творчество народов Севера», и очерки, воспоминания, публицистика, критика и библиография, и книжная полка. Уже сейчас «На Севере Дальнем» — не хуже многих наших краевых альманахов. Ему пора превращаться в журнал, и нет сомнения в том, что «На Севере Дальнем» будет достойным своего замечательного края — золотого цеха Республики.
Управление строительства Дальнего Севера было создано в 1931 году. В ноябре прошлого года отмечено его 25-летие. За это время в геологические исследования края вложено более трех миллиардов рублей. Здесь создано более ста металлодобывающих предприятий, шесть ремонтно-механических заводов. Вместо старательской добычи золота работают цельнометаллические приборы и драги. Механизирована вскрыша торфов, добыча открытых песков и обогащение россыпей. Высоковольтная линия электропередач тянется на четыре тысячи километров, а мощность крупных электростанций достигает 143 тысяч киловатт.
В 1931 году два с половиной миллиона квадратных километров края не имели никаких шоссейных дорог. К 1956 году здесь пять тысяч километров автомобильных дорог и более семи тысяч автомашин и свыше тысячи тракторов. Во всем Колымо-Индигирском крае в двадцатых годах было два десятка селений. Сейчас, кроме большого города на берегу Охотского моря — Магадана — центра области, есть 410 рабочих поселков, в том числе 36 благоустроенных поселков городского типа. Вся посевная площадь 1931 года составляла 2 гектара. Сейчас картофель и овощи выращиваются на площади 8 тысяч гектаров. По данным переписи 1926 г. на каждые сто жителей Колымы приходился один грамотный. На Колыме и Чукотке было всего 20 начальных школ. Сейчас на Колыме 158 клубов, 123 школы, 50 больниц, 93 детских сада и яслей. Эти цифры, приведенные в альманахе «На Севере Дальнем» (№ 5), достаточно ярко показывают лицо нового экономического района страны — Магаданской области, самой далекой окраины СССР.
1957
Внутренние рецензии В. Т. Шаламова на рукописи, поступавшие в «Новый мир»
Уважаемый тов. Аборигенов!
По поручению редакции журнала «Новый мир» я ознакомился с Вашими короткими рассказами из цикла «Русь уходящая». Рассказы говорят о наблюдательности автора, о способности заметить и обличить антиобщественное, вредное, чужое. Однако сама «площадь» произведений не дает автору возможности художественного изображения виденного, замеченного. Все эти рассказы — как бы сюжеты рассказов, «скелеты», а не живая словесная ткань. Не хватает главного — изображения характеров. Одни сатирические картинки более удачны («Митькина профилактика»), другие менее удачны («Большой человек», «Мы — по договору!»). В целом же цикл кажется предназначенным для юмористического журнала или сатирического отдела газеты.