— Сви-и-и-оу-оу-э-э-эй!
Сэм подпрыгнул, как ягненок по весне. Ему показалось, что у него снесло макушку.
Страдал он не зря. Еще не отзвенело в ушах, как послышались звуки, словно бегемот поднимался с тростникового ложа, потом — хрюканье. Появилось кроткое лицо Императрицы, а через секунду-другую — и тело.
Однако хозяин ее не успокоился. Что-то с ней было не так: она покачивалась, спотыкалась, ковыляла к корыту, пока, наконец, не легла на землю.
— А, что? — ликовал Джордж Сирил и со вкусом прибавил. — Свиная чумка.
Граф окаменел. Если бы так не писали раньше, я бы сказал, что сердце у него остановилось. Но духом он не пал.
— Какая ерунда! Вы… вы с ума сошли.[111] Джордж Сирил укоризненно взглянул на него.
— А вы знаете, — осведомился он, — что за это бывает? Попадете в ад, по Писанию. «Кто скажет брату…»
— Слава Богу, вы мне не брат, — парировал лорд Эмсворт. Джордж Сирил не сдался.
— Все мы братья, — напомнил он. — Тоже по Писанию.
— Идите прочь! — разъярился граф. — Уходите — из моих — владений!
— И пожалуйста, и пойду, — согласился бывший свинарь. — Это надо же, гостей выгоняют! Ну, ладно, звонили бы лучше доктору. Хотя чего там, не поможет.
Лорд Эмсворт уже бежал к телефону, мелькая длинными ногами, а Сэм, оставшись в одиночестве, смотрел на больную. Из-за облака вышло солнце. В корыте что-то сверкнуло. Перемахнув через перила, он увидел, что это — фляжка, и понял, почему облик медалистки показался ему знакомым. Именно так выглядели трутни наутро после лодочных гонок, а Пуффи — практически всегда. Словом, когда граф вернулся, он поспешил его утешить.
— Все в порядке…
Лорд Эмсворт не поверил заалевшим от бега ушам.
— В порядке! Если это свиная…
— Нет, нет. Вы поглядите.
— А что?
— Пустая фляжка! У нее в корыте.
— Ой, Господи! Как она туда попала?
— Сам не пойму. Ясно одно. Императрица напилась. Есть такое выражение: «Напился, как свинья».
— Да? Не слышал.
— В общем, она — под градусом. Проспится, и все. Жаль, что далеко до Лондона, там один аптекарь делает замечательную смесь, Она бы сразу вскочила. А так — пусть проспится, завтра будет как новенькая.
Граф облегченно вздохнул, с обожанием глядя на Сэма.
— Вы надолго в наши края? — робко спросил он. Вспомнив констебля, Сэм ответил, что это от многого зависит.
— Вы по делу приехали?
— Нет.
— Тогда не разрешите ли вас пригласить? Поживете тут недельку-другую. То есть, сколько хотите.
Если бы Сэм мог говорить, он бы сказал: «Верю в Деда Мороза!» или «Верю в фей!», но говорить он не мог, и едва прокрякал:
— Спасибо…
— Прекрасно, прекрасно, превосходно! — обрадовался граф.
— А, вот вы где! — послышалось сзади. — Значит, ты познакомился с Уипплом, мой дорогой?
Пенсне слетело вниз, а его владелец затрепетал от шляпы до подошв.
— Уиппл? Уиппл? Уиппл? — проговорил он. — Ты сказал «Уиппл»?
— Да, это Гас. Так мы зовем его в «Атенеуме». Ты думал, он приедет позже? Ничего не поделаешь, легок на подъем! «Теперь или никогда» — вот его девиз. Эй, а что это с Императрицей?
— Она выпила, Галахад. Ей нехорошо. Кто-то уронил туда фляжку.
— Какой урок! Надо ей вступить в Анонимных Алкоголиков. А вообще-то беспокоиться незачем. Сырое яйцо в вустерском соусе[112] — и все, как рукой! Конечно, врача позвать стоит.
— Я уже звонил, он едет сюда.
— Тогда я пойду с Уипплом к тебе в кабинет.
— Да, да, да, хорошо, — сказал девятый граф. — Я рад, мистер Уиппл. Я горд.
Сэм вымучил слабую улыбку. Говорить он еще не мог и молчал, пока Галли вел его к замку. Однако Галли всегда умел говорить за двоих.
— Быстрота мысли, мой друг, — с удовольствием похвастался он, — быстрота мысли. Я всегда мыслил быстро. В «Пеликане» часто повторяли: «Вроде бы и смотреть не на что, а соображает — мигом!». Помню, выглянул я из окна, а у входа стоит букмекер. Отдать ему долг я не мог, значит — надо что-то делать. Не прошло и минуты, как я сообразил. Он стучится, я отвечаю: «Осторожно, мистер Симмс! (его звали Тимом Симмсом). Осторожно, у меня скарлатина.». Он усомнился. Я открыл двери — и он в два прыжка одолел всю лестницу. Почему, спросите вы? Потому что одна знакомая забыла помаду, а я ею воспользовался. Потом я взглянул в зеркало, сам испугался.
— Знаете… — сказал Сэм.
— Знаю, знаю, — отвечал Галли, поднимая руку, как полисмен, останавливающий движение. — Вы удивляетесь, почему я нарушил наш уговор. Дорогой мой, иначе нельзя. Ваша Сэнди обдурила нас на славу. Под каким-то дурацким предлогом она отправилась в город дня на два. Тем самым, пришлось позаботиться о том, чтобы вы остались в замке. Как видите, я это сделал.
— Знаете… — снова попытался Сэм.
— Знаю, знаю. Вам почему-то не хочется быть Уипплом, Но, поверьте, плюсов больше, чем минусов. Вы — здесь, Ивенсу до вас не добраться, а коварная Сэнди скоро увидит, что обмануть нас ей не удалось. Да, я неплохо разрешил эту сложную ситуацию. Когда-то меня хотели пустить по дипломатической части, может быть — не зря. Ну, вот мы и в кабинете. Обычно пыли тут больше. Это Сэнди виновата, все время убирает. Садитесь, располагайтесь.
Сэм расположился и посмотрел на него с укором.
— Не дадите ли вставить слово? — осведомился он.
— Дам, дам. Только не надо благодарностей.
— За полминуты до того, как вы сунулись в это дело, лорд Эмсворт пригласил меня погостить в замке.
Монокль у Галли редко падал, но тут он упал.
— Вы серьезно?
— Еще как!
— Почему же? Не понимаю!
— Из благодарности. Я ему сказал, что Императрица здорова.
— И он вас пригласил?
— Вот именно.
Галли вставил монокль и задумчиво вымолвил:
— М-да… Очень может быть, что я поторопился. Что ж вы раньше не сказали?
— Интересно, когда?
— И то верно. Ну, теперь — все, говорить не о чем.
— Я бы отыскал темы две-три. Галли огорчился.
— Ай-я-я-яй! — сказал он. — Откуда такая горечь? Да, вы расстроены, вы растеряны, но особой беды нет. За вами гонится полиция, вам нужно скрыться. Как это там? Моряк вернулся с моря, охотник — с гор…[113] Вы, как вылитый.
— А фамилия чья?
— Псевдоним не унижает. Посмотрите на лорда Бэкона.
— Лорд Эмсворт думает, что я — свиновод.
— Вы не любите свиноводов?
— Я ничего не знаю о свиньях. Что мне делать, если он о них заговорит?
— Не волнуйтесь, он сам все скажет. Урчите время от времени. Т-с-с!
— Что значит «Т-с-с»?
— Это значит «Тише». Он идет сюда. И впрямь, появился радостный граф.
— А, вы здесь, мистер Уиппл! — воскликнул он. — Прекрасно, прекрасно, превосходно. Сейчас я скажу, чтобы принесли чаю.
— Чаю? — удивился Галли. — Нет, его пить нельзя. Пусть принесут шампанского. Я вижу, Уипплу надо выпить.
— Наверное, ты прав, — признал лорд Эмсворт.
— Наверное? Несомненно. Жизнь поддерживают алкоголем. Вспомни, как Фредди Поттс с братом съели ежа.
— Кого?
— Ежа. Они отдыхали на Ривьере, у них был французский повар, он все и покупал. Ну, пошел он в лавку, видит — валяется еж. По своей практичности он решил, скажем так, сэкономить. Вернулся домой, стушил ежа вместо курицы, братья с аппетитом пообедали — и здесь начинается самое главное. Юстес, который почти не пил, чуть не окочурился. Фредди, который просто жил на виски, даже не заболел. Какой урок для всех нас! Позвони, Кларенс.
Лорд Эмсворт позвонил, приведя в движение Биджа, отдыхавшего в своей комнате. Он вылез из кресла (юный Хаксли сравнил бы его с Императрицей, вылезающей из-под навеса), обулся, с трудом взошел по лестнице. Взгляд у него был печальный, вид — озабоченный.
Все девятнадцать лет своей службы он относился к этому дню неоднозначно. С одной стороны, ему льстило, что именно он водит по замку ахающих людей; с другой стороны, уставали ноги. И то сказать — вверх-вниз, вверх-вниз! Мало кто знал, что он страдает мозолями.
Духовные плюсы преобладали над плотскими минусами; преобладали — но не сегодня. Дворецкий, у которого украли серебряные часы, совсем не то, что дворецкий, у которого часов не крали. Водя посетителей по замку, он горько корил себя — да, он проглядел этого субъекта. Надо было помнить, как опасны люди с изувеченным ухом.
Покидая Бландинг, чтобы служить Доналдсону-Собачья Радость, младший сын лорда Эмсворта оставил Биджу свои детективы — по общему мнению, лучшую коллекцию графства. В каждом третьем романе у злодея было такое ухо. Казалось бы, насторожись — а он прошел мимо и теперь пребывал в глубоком унынии.
Однако, только он вошел, уныние сменилось ужасом: с хозяином и его братом по-дружески беседовал субъект. Рассматривая фотографии, тот наклонил голову, но уха не скрыл. Другой закричал бы, но дворецкие не кричат.
— Вы звонили, милорд? — осведомился он.
— Э? А! Да, да, да, звонил. Вот что, Бидж, принесите нам бутылку шампанского.
— Сию минуту, милорд.
— А пока, мистер Уиппл, — сказал граф, — пойдемте в библиотеку, там тоже есть ее фотографии.
Они вышли, а Галли с удивлением увидел, что Бидж, чем идти за шампанским, крадется к нему.
— Можно с вами поговорить, сэр?
— Конечно, Бидж.
— Я хотел бы узнать, кто этот… кх… джентльмен.
— Мой брат, Кларенс. Я думал, вы знакомы. Биджу было не до шуток.
— Другой, — сурово сказал он.
— А, другой! Это Огастес Уиппл, такой писатель.
Что написал Уиппл, дворецкий знал. Когда у лорда Эмсворта болели глаза, он читал ему «Уход за свиньей».
— Уиппл, сэр?
— Он самый. Погостит у нас.
— Мистер Галахад!
— Да, что? Почему у вас отвисла челюсть? Вы не рады?
— Какая тут радость, сэр! Он — преступник.
— Откуда вы это взяли?