Василий Васильевич. Володька, привяжи моторку.
Володя. Есть привязать моторку!
Василий Васильевич прыгнул на берег.
18. Капитан Сергей Иванович уже на пристани. К нему подходит обрадованный Василий Васильевич.
Василий Васильевич. Сергей Иванович! Чему обязаны?
Сергей Иванович. Что у вас за порядки?
Василий Васильевич. Порядки комсомольские! Надолго к нам?
Сергей Иванович. Ого! Перевооружение! Да где этот ваш… начальник, черт бы его побрал!
Василий Васильевич. Ты у меня остановишься. Я вызываю машину. (Он ушел в контору к телефону.)
На пристань быстро, запыхавшись, вбегает Борис. Приложил руку к фуражке.
Сергей Иванович. Паршивая провинциальная дыра! Я же давал телеграмму. Где телеграмма?
Борис (улыбаясь невинно, смущенно). Телеграмма? не было… Стой, стойте… где-то есть… (Роется в карманах.) Вот телеграмма!
Сергей Иванович. Это… это утреннее чтение, товарищ начальник. Это обычно читается в момент получения!
Борис. Верно! «Буря»!
Сергей Иванович. Чего вернее, если «Буря» у вас под носом! В затон сообщили? Лоцманов вызвали?
Борис. Да… черт его знает… запутался… с делами!
Сергей Иванович. Довольно изображать из себя угорелую кошку… или угорелую ворону! Распорядитесь.
19. У моторки. Мальчики прислушиваются.
Володя. Вот долбает так долбает!
20. С другой стороны к пристани подкатил газик. Гриша выходит из него и направляется на пристань. Гриша в сапогах и рубашке, туго подпоясанной узким поясом. Гриша имеет вид вообще добродушный, он скромен и неразговорчив. Но в каждом деловом его движении совершенно естественно всегда выступает на первый план точная ухватка и строгое отношение к делу, хотя Гриша как будто ничего и не подчеркивает.
21. На канонерке Василий Васильевич стоит у трапа. Сергей Иванович отдает распоряжение одному из краснофлотцев. Борис, расстроенный, стоит рядом.
Сергей Иванович. Через час эта курица…
Борис (просительно). Товарищ капитан!
Сергей Иванович…Этот начальник даст лоцмана, проведете судно в затон.
Краснофлотец. Есть, товарищ капитан!
Гриша (подошел, сдержанно вытянулся перед Василием Васильевичем). По вашему распоряжению прибыл.
Василий Васильевич. Едем, Сергей Иванович.
22. Василий Васильевич, Сергей Иванович, Борис и Григорий проходят через пристань к машине. Нечипор останавливает идущего последним Григория.
Нечипор. Тебе письмо, Гриша.
Гриша (остановился, взглянул на письмо, обрадовался). От Кати, ей богу, от Кати!
Нечипор (провел пальцем под усами). Ага! От Кати, значит…
Григорий (быстро вскрыл письмо). Приезжает с «Лермонтовым»! (Побежал вниз к машине.)
Нечипор (смотрит вслед ему). Хороший був шофер… А теперь Катя…
23. Василий Васильевич входит в машину с Сергеем Ивановичем. К машине подбегает Григорий — радостный, в руках у него письмо.
Василий Васильевич. Письмо получил?
Гриша. Катя приезжает. На практику, понимаете.
Василий Васильевич. Понимаю, голубчик, понимаю.
Григорий. Нет, вы ничего не думайте. Она к тете приезжает.
Василий Васильевич. Все ясно: к тебе и на практику. Ты в стороне.
Он смеется. Смеется и Сергей Иванович. Улыбается и Гриша, трогая машину с места. Борис один остается на пристани.
24. Машина подошла к домику Василия Васильевича. Из нее вышли все, Гриша с некоторым смущением обращается с просьбой.
Гриша. Василий Васильевич, вечером Катя… с «Лермонтовым».
Василий Васильевич. Да… слышал…
Гриша. Разрешите… я подам машину… у нее все-таки вещи.
Василий Васильевич. Ну… если вещи… подавай.
Гриша. Спасибо.
Он отъехал на своем газике. Василий Васильевич и Сергей Иванович у входа в дом.
Сергей Иванович. Влюблен?
Василий Васильевич. Золотой парень!
25. Театральный зал в клубе. В зале пусто. Драмкружок собрался для репетиции. Присутствуют Алексей, Надя, Иван, Борис, еще несколько девушек и юношей. Руководит Алеша. В сторонке тихо сидят в креслах Володя и Петя.
Алеша сердит. Он небольшого роста, у него прямые брови и строгий взгляд, тонкие подвижные губы и мужественный точный голос.
Алеша. Как записываться в драмкружок, так целые сотни, а как репетиция, так одно бюро остается.
Надя. Многие на работе!
Алеша. А где Шура?
Иван. Шура расстроена. Ей попалась плохая любовная роль…
Алеша. Плохая роль?! Марья Антоновна?
Иван. Да… нет, другая роль, вообще любовная!
Все с улыбками, довольно холодными, оглянулись на Бориса. Борис встречает эти улыбки с привычным пренебрежением.
Алеша. Почему она не пришла, Борис?
Борис (насмешливо передвинул плечами). Я не сторож!
Алеша. Кто за нее будет играть? Все заняты!
Он оглянулся. Его строгий взгляд переходит с лица на лицо в поисках выхода, и когда он машинально пробегает взглядом по линии Володя — Петя, Володя говорит, держа голову на кулаках:
— Я свободен.
Алеша. Что?
Володя (с трудом пересиливая смущение и даже охрипнув). Я могу сыграть!
Надя. Марью Антоновну?
Володя. Ага.
Все смеются.
Алеша. А почему? Может! Честное слово, может!
Надя. Да нет, он маленький.
Алеша. Как раз… А ну, идем, я тебя наряжу…
26. В одной из артистических уборных. Алеша, Надя и Володя. Надя — серьезная девушка, лучший тип комсомольского лица. У нее вьющиеся мягкие волосы, тонкое лицо. При первом взгляде на такое лицо оно кажется не вполне женственным, зато, когда эта женственность неожиданно проявляется, она кажется счастливым и замечательно нежным подарком.
Володя уже одет в какое-то женское платье, никакого отношения не имеющее к «Ревизору».
Алеша (натягивая на круглую голову Володи парик). Ну и башка у тебя!
Володя смущенно поглядывает на свои голые ноги.
Надя. Только ты ходи правильно! Помни, что ты женщина.
Володя. Так? (Прошелся мелким шагом.)
Надя (смеется). В этом роде.
27. На сцене Иван, изображающий Хлестакова, и Володя — Марья Антоновна. Иван — высокий юноша с насмешливым лицом. У него большой выразительный рот.
Борис (из зала). А хорошенькая девчонка, просто прелесть!
Иван (со сцены). Ты, Боря, смотри, не влюбись.
Алеша. Продолжаем! Марья Антоновна!
Володя — Марья Антоновна. Для чего же близко, все равно и далеко.
Иван — Хлестаков. Отчего же далеко. Все равно и близко.
Володя — Марья Антоновна. Да к чему же это?
Все аплодируют.
Надя. Хорошая дочка городничего!
Алеша. И никаких капризов!
Володя. А для Петьки нет роли?
Вошли Сергей Иванович и Василий Васильевич, за ними Гриша.
Сергей Иванович. Говорят, в «Ревизоре» все бюро участвует.
Алеша. Правильно. Все бюро.
Василий Васильевич. А это что за девица!
Иван. Позвольте познакомить. Марья Антоновна!
Володя сдержанно, жеманно подает руку.
Василий Васильевич. Знакомое лицо. Это ваш брат — Володька, вредный такой…
Володя (серьезно). Это мой брат. Он очень вредный.
Все смеются.
Василий Васильевич. Он мне червяков не давал на реке. (Переходя на деловой тон.) Товарищи, мы вот пришли к вам поговорить.
Алеша. Давайте.
Сергей Иванович. Здесь все комсомольцы и бюро?
Алеша. Все. Да нет… стойте. Эй вы, вычищайтесь!
Володя. Я никому не скажу.
Алеша. Марш, марш, да скорее!
Володя молниеносно, через голову сдирает с себя женское платье. Быстро мелькают его голые ноги, трусики. Василий Васильевич испуганно вскакивает, совершенно остолбенел и Сергей Иванович. Вместе с платьем Володя стащил и парик. Он метнул в дверях лукавый взгляд в гостей и исчез. За ним прошмыгнул в двери и Петя. Оправляясь от смущения, гости смеются.
Василий Васильевич. Тот самый… чертенок!
28. В зрительном зале на стульях для зрителей собралось импровизированное бюро комсомольской организации. Сидят несколько вразброс, но внимание всех притягивается к капитану Сергею Ивановичу. Он сидит на одном из стульев переднего ряда, повернувшись лицом к залу. Говорит очень серьезно, нажимая голосом в соответствующих местах, но в то же время в его словах много дружески доверчивого, теплого.
Сергей Иванович. Граница близко. Запах, чувствуете запах (пошевелил пальцами) несет оттуда? Канонерка, конечно, не линейный корабль, а только на этой реке, ого! Залп у нее все-таки… лучше не лезь! (Все присутствующие радостно смеются.) Так вот, что ж тут говорить? Это вы должны сделать, комсомольцы, на заводе вас большинство. Коротко: сроки, качество — высокое качество. Точность, прилаженность — никакого брака, ни одной тысячной процента!
29. Василий Васильевич (говорит стоя, опираясь на стул). Терпеть не могу хвастунов! Никаким словам не верю, давайте дело. Так и знайте, придираться буду, как собака, как тигр, как… (затруднился в выборе слова) как крокодил. (Он сказал это искренне, без намека на шутку, но все расхохотались, и Василия Васильевич удивлен). Чего вы? Он же говорит: ни одной тысячной процента?
Борис (сорвался с места, воздел руку, вдохновенно провел по шевелюре). Товарищи! Мы, комсомольцы, должны приветствовать, и поддержать, и принять все меры. Для Красной Армии — это наша родная Красная Армия. Мы все тоже будем в Красной Армии, и если нашему заводу оказали такую честь…
Сергей Иванович