Алеша (задорно решился). А хотите, мы вам покажем новый танец?
Сергей Иванович. Какой такой новый? Откуда вы знаете?
Алеша. Никто еще не знает. А мы приготовили к празднику.
Надя. Что ты, Алеша! Нельзя показывать!
Алеша. Почему? Сейчас устрою. (Он направился к оркестру.)
Надя. Алешка! Не надо!
Алеша (возвращается). Надя! Шикарно выйдет. Мы покажем этим…
Гриша. Пижонам!
Сергей Иванович. Интересно!
Иван. «Веселый комсомолец»?
Алеша. «Веселый комсомолец»!
Иван. Ха! Где же моя дама?
Катя. Твоя дама?
Иван. Шура! Мой друг Шура!
Оркестр играет на эстраде.
Дирижер (склонился к Алеше, помахивая машинально палочкой).
Сюрпризом же хотели.
Алеша. А мы сегодня… сюрпризом…
Дирижер. Идет.
64. Тишина. Алеша перед площадкой поднял руку:
— Товарищи! Сейчас мы вам покажем новый танец — «веселый комсомолец»!
Публика зашумела, многие удивленно подвинулись к Алеше. Слышны возгласы:
— Какой?
— Откуда такой танец?
— «Веселый комсомолец»?
— Воображаю!
— А ну, жарь, Алешка!
— Давно слышали! Интересно!
Женский голос. Чепуха, наверное!
Алеша. Давайте круг!
Круг раздался. На круг выскочил Иван, он за руку тянет Шуру. Шура упирается. Иван дурашливо стукнул каблуком по полу:
— Эх, и танец же! Шура! Пожалуйте!
Шура. Я не в настроении.
Иван. Борька, скройся, а то у моей дамы настроение портится.
Борис. Я не мешаю. (Он отошел к Кате, что-то зашептал ей на ухо.)
Шура взглянула в его сторону и с хмурой решительностью пошла к Ивану.
Алеша взял Надю за руку и вышел на площадку. Надя взглянула на него с дружеским осуждением, но, когда он стал на свое место и гордо поднял голову, она сверкнула улыбкой и с неожиданным кокетством приняла нужную позицию. Сергей Иванович закричал «браво» и засмеялся. Надя стрельнула на него глазами. Кругом стало весело.
Борис (наклонившись к уху Кати). Захолустный балет!
Катя. Посмотрим.
Оркестр грянул танец. Его мотив настоящий танцевальный, очень веселый, с юмором, но в то же время и очень лирический, с чуть-чуть намечающейся грустью, немедленно уничтожаемой, как только она возникает в мотиве.
Первые па танца имеют характер задорного марша. Ни в какой мере танец не напоминает старых танцев. В нем нет чопорности вальса, пошлости польки, откровенности фокстрота. Это танец комсомольцев, и при этом веселых. В нем много задора, бодрости, свободы, ловкого движения и в то же время много нежности, кокетства и улыбки.
В первой паре танцуют Алеша и Надя. Алеша танцует строго, с нахмуренной бровью, требовательно, со скрытой, вызывающей мужской улыбкой. Надя, напротив, обнаруживает богатейшую умную женственность. Она отдается танцу с хорошим намеком, как будто подчеркивая, что не уступит Алеше ни одной капли первенства, но способна сделать это весело и любовно.
Во второй паре Иван и Шура. Иван танцует раздольно-насмешливо, поддразнивая свою даму и увлекая ее в какой-то легкомысленный переплет. У Шуры нашлись прелестные выражения почти царственной гордости. Она серьезна, поглядывает на кавалера свысока, она печальна, но уже видно, что в танце доказываются богатства ее души и грации.
Танец захватил зрителей с первых своих движений. Публика сначала любуется танцорами, потом начинает жадно присматриваться к ним, изучать танец.
Катя. Какая прелесть! Это — наш танец!
Борис. Пойдемте, попробуем!
Василий Васильевич (подчиняясь своей горячей натуре, вспомнив свою молодость, он не может смотреть спокойно). Извините! Катя танцует только со мною!
Катя. Конечно, только с вами!
Новая пара неожиданно очутилась на площадке. Алексей увидел, что-то крикнул весело. Василий Васильевич и Катя прибавили танцу новое содержание. Василий Васильевич толст, но тем очаровательнее его юмор и сдержанно-улыбчивое ухаживание. Катя посматривает на своего кавалера с кокетливой лаской. У нее много настоящей чисто девичьей нежности. Василий Васильевич, может быть, ошибается в точности па, но зато он по-старинному свободен и не стесняется. Танцуя, он даже разговаривает.
Василий Васильевич. Когда-то я был грозой для вашего брата.
Катя. Вы и теперь небезопасны.
Василий Васильевич. Только в цехе, к сожалению, только в цехе.
В толпе зрителей засмеялись, кое-кто ударил в ладоши. Оркестр оборвал музыку, раздались общие аплодисменты.
65. Василий Васильевич несколько манерно выводит свою даму из круга. Он по-старинному предложил ей руку.
Катя (радостно смеется). Какой вы молодец, Василий Васильевич!
Василий Васильевич. Я не молодец, я веселый комсомолец! Спасибо.
Он подвел Катю к Борису и сам направился навстречу овациям, которыми встречает его Сергей Иванович.
66. Катя. Пить хочу.
Борис. Буфет здесь. (Они направились к буфету.)
Шура смотрит вслед удаляющейся паре. Потом машинально побрела за ними, вошла в темную аллею, потеряла их из виду, опустилась на скамью и вдруг, склонившись на спинку, заплакала.
67. У буфетной стойки очередь.
Борис. Вам чего?
Катя. Я сама.
Борис. Да зачем же…
68. У буфета. По одну сторону мать, по другую — Борис.
Борис (тоном обычного распоряжения). Мама, дай бутылку ситро.
Мать (как будто ее спрашивали только о цене). 85 копеек.
Борис (приглушенно). Я тебе потом отдам.
Мать. Сейчас плати.
Борис. Да у меня нет.
Мать (строго, негромко). Значит, обойдешься без ситро.
Среди публики все-таки услышали этот разговор. Засмеялись.
Голос. А ты из бочки напейся, там бесплатно.
Борис (обошел стойку, приблизил лицо к матери, зашипел). А я тебе говорю, дай, что ты меня позоришь!
Мать (упорно смотрит ему в глаза). Без денег не дам.
Борис. Не дашь, не надо. (Он не спеша, свободно, как свою, взял из ящика бутылку и ушел. Мать положила руку на лоб.)
Голос. Это сынок? Героический сынок.
Сергей Иванович (из очереди). Это он для меня, получите. (Он положил на стойку деньги.)
69. К Кате подходит Борис. В руках у него бутылка.
Борис (говорит с деланным оживлением). Только… как открыть?
Катя. А стакан?
Подошел сбоку Сергей Иванович, молча протянул руку.
Борис. А что такое?
Сергей Иванович. Отдай бутылку. Я все видел.
Борис (не может не отдать, он боится Сергея Ивановича, но и отдать не может, ему стыдно перед Катей). Я… не понимаю…
Сергей Иванович. (молча берет у него из рук бутылку, достает из кармана стакан и протягивает Кате). Держите.
Катя, не понимая в чем дело, взяла у него стакан. Из другого кармана Сергей Иванович вынимает штопор. Борис стоит молча и неподвижно смотрит в сторону буфета. Сергей Иванович открыл бутылку, налил Кате.
Катя посмотрела на Бориса вопросительно. Он отодвинулся в сторону.
Сергей Иванович (улыбается). Напоить девицу водой… тоже нужно уметь… Хочешь?
Этот вопрос относится к Борису. Борис отрицательно и обиженно вертит головой.
Катя. Спасибо. (Она еще посмотрела на Бориса.) Что случилось, никак не пойму…
Сергей Иванович. Да ничего особенного. Все, можете продолжать дальше, молодой человек!
Катя, удивленная, трогается к выходу. Борис поправил кепку и сумрачно пошел за ней. Но через несколько шагов он как ни в чем не бывало говорит ей:
— Здесь замечательная аллейка. Пройдемся!
70. Шура сидит одна на скамейке. Она уже наплакалась и теперь только вздыхает про себя. Возле той скамейки, на которой она сидит, темно, но возле следующей скамейки по аллее горит фонарь. К этой именно освещенной скамье подошли Катя и Борис. Их Шура хорошо видит и слышит голоса.
Борис грубовато взял Катю за руки, она вырвалась и удивленно отодвинулась.
Катя. Товарищ Орлов!
Борис. Вы мне нравитесь!
Катя. Мало ли кому я нравлюсь?
Борис (обнаглел? Он считает, что так нужно действовать. Он протянул руку, чтобы взять ее за талию. Она отступила). Я вас поцелую…
Катя (с громким изумлением). Борис, вы же хотите в военное училище!
Борис (с кокетливой развязностью). А военные что… не любят?
Катя. Это у вас называется любовью?
Борис. Называется… А как же называется.
Катя. Вы и Шуру… так любите?
Борис. Ну ее к дьяволу, Шуру! (Он быстро обнял Катю и привлек к себе.)
Катя (отталкивая его от груди, она тихо вскрикнула). Пустите!
Борис. Не ломайтесь, Катя!
Катя. Я закричу! Слышишь, болван! (С неожиданной силой она толкнула его, и он упал на скамейку. Она сказала с гневом.) Хамик!
Борис вскочил на ноги, но не решился подойти к ней. Она быстро повернулась и направилась по аллее, но, пройдя несколько шагов, обернулась.
Катя. А скажите, бутылку эту… вы украли?
Он смотрит на нее угрюмо. Она пошла дальше и сказала, не оборачиваясь, как будто про себя:
— Бедный! Сколько неудач за один вечер.
Она ушла, еще долго видно в темной аллее ее белое платье. Борис заложил руки в карманы пиджака, обтягивая его на своем заду, и не спеша двинулся в противоположную сторону.
Проходя мимо скамейки, на которой сидит Шура, он остановился и сбоку посмотрел на нее. Она давно сидит, положив руку на спинку скамейки, а на руке пристроив голову. Может быть, плачет, может быть, кусает руку у локтя.
Борис секунду смотрел на Шуру, потом с досадой махнул рукой, одернул пиджак и ушел по дорожке. Шура не посмотрела в его сторону.