Вот, кстати, и те причины, по которым правящая клика неустанно летает взад и вперед, дрожит от страха и заключает бессовестные сделки, дрожит от страха и подрывает Европу, дрожит от страха и кричит о спасении цивилизации. Они сами не знают что творят, но иначе не могут. Их оголтелые угрозы, их бряцание оружием — не что иное, как свидетельство смятения в стране и безумия ее правителей. Тут им никакая война не поможет, если вообще можно в таком состоянии вести большую войну. У них уже нет для этого народа, как поведал им собственный генеральный штаб. У них остается только надежда — на что же? На страх. Голым страхом они надеются держать в кулаке свою обреченную страну; не ядовитыми газами, а страхом, не подкрепляя его никакими действиями, они надеются отравить мир; вот программа на все время существования империи, которую они объявили вечной. В действительности же будущий год может оказаться для нее последним.
Они сами не знают что творят. Они суть слепые исполнители некоей воли, предпославшей социальному освобождению социальную войну. Национальные войны отменяются, настало время войн социальных — как в Испании, где испанцы сражаются против испанца-изменника и его иноземных пособников, а немцы — против немцев. Летчики, посылаемые на подмогу мятежникам, садятся точнехонько на республиканские аэродромы и бомбят теперь других немцев. Направленные в Испанию солдаты рейхсвера, сколько бы их ни было — восемьсот или восемь тысяч, получают на чужбине, на поле боя, прекрасную возможность перейти к своим. Свои теперь не обязательно там, где приказания отдаются на немецком языке. Что-то изменилось. Свои там, где социалисты сражаются добровольно, а не потому, что за спиной у них пулеметы, свои там, где побеждает всемирный Народный фронт. Всего этого не было бы без немецкого фюрера и его интернационала холопов. Его миссия заключается в том, чтобы вслед за социализмом предать также национализм, и второе предательство займет больше времени. Национальные войны отменяются. Кто предсказывал, что конец национализма наступит в 1940 году? Просчет: он уже наступил.
Что такое слова? Письмо с фронта содержит не только слова, но и то, что за ними кроется — счастье, веру, забрезживший свет. «Наш отряд имени Тельмана лишился в героической схватке половины своих бойцов. Фашистов надо сбросить с очень важной позиции, с горы. Мы взяли гору штурмом, но потеряли двадцать человек убитыми и сорок ранеными — половину отряда. Они дрались, как львы, и даже наши ветераны-фронтовики заявляли, что ничего подобного не видели в мировую войну. Мавры держались стойко и не хотели отступать, но в конце концов мы их заставили. Нам некогда предаваться трауру, мы всегда будем помнить о своей задаче и о долге перед нашим классом. Ибо мы сражаемся за него и готовы в любой момент отдать за него свою жизнь. Теперь нам войны не проиграть».
СССР — НАДЕЖДА ПЕРЕДОВОГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА{244}
се современные государства можно поделить на те, которые оберегают благополучие меньшинства, и те, которые ставят своей целью благополучие большинства, Советский Союз занимает первое место в ряду тех государств, которые считают, что они должны служить благу всех своих граждан. Его правительство заботится о благе всего народа. Поэтому Советский Союз — мирная страна. Он никогда не примкнет к агрессорам, потому что это принесло бы вред его народу. Советский Союз стремится к духовному развитию и повышению материального благосостояния своего народа. И первой и второй цели можно достичь лишь при отсутствии воинственных намерений. Народное государство должно быть сильным. Но на бесполезное принесение в жертву своих граждан способна только фашистская диктатура, враждебная народу.
Советский Союз считает, что государство имеет более высокие, более гуманные цели, чем достижение фиктивного господства над миром. Такое господство — уродливая мечта. О нем мечтают эгоистические государства, совершенно не заинтересованные в сохранении жизни сынов своего народа, в счастье народном. Народное государство стремится создавать, творить, материально и духовно обогащать свой народ. Оно — против злоупотребления силами своего народа, против порабощения других народов.
Идея, лежащая в основе Советского Союза, не допускает националистической мании величия, шовинизма. Шовинистическое самовосхваление — трюк, уловка государств, которыми правят немногие. Что, кроме шовинистического самомнения, могут они дать угнетенным массам? Советский Союз обеспечивает всем своим народам национальную независимость, он стремится к полнейшему осуществлению социальной справедливости по отношению ко всем своим гражданам. Как поучителен пример такого великого единения народов перед лицом национальной вражды в Европе и бессмысленных притязаний некоторых государств.
Социальная справедливость и национальное равенство могут быть достигнуты только при условии честного мышления. Лживая идеология ведет к разрушению, честная — к прогрессу и успехам. Необходимо, чтобы самые передовые умы соглашались с идеей, лежащей в основе государства. Если идея эта принимается по принуждению, — все потеряно. Государство, стремящееся вести свой народ к высочайшим вершинам, не удовольствуется физическим послушанием. Такое государство не может рассчитывать на невежество преобладающего большинства, потому что настоящую силу дает ему только добровольное сотрудничество мыслящих членов общества.
Во главе Советского Союза стоит человек вдохновенного ума, человек громадной энергии. В этом — честь и слава Советского государства, это отличает его от других государств, для которых духовная сила ненавистна, потому что глава государства ею не обладает и режим этого государства не переносит интеллектуальной честности и прямоты.
Работники умственного труда — члены единой рабочей семьи. В этом — великая правда, такая неоспоримая, что и интеллигенция Запада не может больше пренебрегать ею.
Всю свою жизнь мы страдали под гнетом государств, нам враждебных, враждебных нашим разумным представлениям о справедливости и гуманности. Советский Союз полон решимости осуществить все принципы гуманности и справедливости. Идея советского государства — вот то, что удерживает многих от отчаяния.
ОТВЕТ МНОГИМ
ножество писем получаю я из разных стран. Их шлют бойцы, сражающиеся в Испании, борцы антифашистского подполья в Германии, эмигрировавшие друзья Народного фронта. Лишь в самой незначительной мере эти письма предназначены тому, кто здесь на них отвечает. Они адресованы прежде всего партиям немецкой оппозиции. Они адресованы в первую очередь Организационному комитету Народного фронта в котором мы все объединились. Большинство корреспондентов просит меня сделать все, что в моих силах, с целью предотвращения раскола и достижения полного единства.
Сами они делают все от них зависящее. Первая заповедь антифашиста — сотрудничество со всеми, кто против фашизма, к какой бы партии они ни принадлежали, — каждый хорош, был бы он честен и надежен. Бойцы XI Интернациональной бригады в своем письме отмечают: «В работе конференции участвовало двадцать два делегата, в том числе тринадцать коммунистов и социал-демократов». А вот письмо оттуда, где свирепствует фашистский террор; один из местных руководителей социал-демократов пишет:
«В борьбе против войны и мирового фашизма крайне важно достигнуть единства рабочего класса и всех демократических сил в международном масштабе. Успешная борьба за мир возможна лишь при теснейшем сотрудничестве с Советским Союзом — страной, по адресу которой наша прогнившая система ежедневно извергает потоки злобной лжи», — это он говорит «от имени всех социал-демократов, коммунистов и многих других противников Гитлера». В заключение он еще раз подчеркивает: «Мы заявляем это от имени бывших руководителей областных организаций СПГ и КПГ».
Одна из демократических стран предоставила немецким эмигрантам возможность заниматься политической деятельностью — но нелегальным образом, и тем не менее они действуют сплоченно. «Мы знаем по собственному опыту, что единство коммунистов и социал-демократов выковывалось в труднейших условиях». Еще более ободряюще звучит следующая весть, полученная прямо из Германии:
«Наша коммунистическая группа действует в братском содружестве с группой социал-демократов и несколькими демократически настроенными интеллигентами».
Правда, тут же следует вопрос: «А вы почему так не можете?» Тяжелый вопрос и вместе с тем упрек — заслуженный или не заслуженный. Вы почему так не можете? «Движение Народного фронта внутри страны нуждается в политическом руководстве». — «Комитет должен стать направляющим фактором для политэмиграции». — «Неужели вы допустите…» Нет, мои зарубежные друзья и соотечественники, мы не допустим, чтобы Комитет Народного фронта уклонился от выполнения своего долга. И он непременно его выполнит — как по отношению к вам, так и по отношению к самому себе. Не спешите проклинать Веймар и былое бессилие немецкой демократии. Если бы сегодня, в этот час, встала задача создания нашего народного государства, мы были бы так же готовы ее выполнить, как и вы сами. Ваше политическое представительство перед всем миром действовало бы без промедления и единодушно, в этом я не сомневаюсь.
Если угодно, я отвечу на ваш вопрос, хотя мое объяснение вряд ли будет исчерпывающим. Там, на родине, вера в нашу победу гораздо сильнее, чем здесь — за границей. Я, как и вы, верю, что Гитлер и его режим созрели для падения. Надо хотеть и действовать. Здесь же, за границей, это кажется более сомнительным, чем вам, на родине. Исключений среди сомневающихся сколько хотите, — никто не считает себя единственным. В целом же поведение отдельных государств продолжает оставаться нерешительным: их уверенность в скором падении нацистского режима — и вы с этим согласитесь — ослабевает по мере того, как с его стороны возрастает угроза их собственному существованию. Они хотят предотвратить войну и в то же время пощадить Гитлера. Такая политика непонятна немецким антифашистам, бесхитростным по природе или же воспитавшим в себе простоту и решительность. Но она станет понятной, если ознакомиться с некоторыми идеологическими течениями на Западе, и если с ними… согласиться.