[411]. Что же касается русского капитана, то, хотя предписание, помеченное именем королевы, было вручено ему на борту английского судна «Викторьёз», а о содержании его он был точно осведомлен переводчиком, он презрительно выбросил бумагу за борт, а когда ее снова просунули через бортовое отверстие, она вновь была выброшена. «Если бы, — заявил русский капитан, — предписание действительно исходило от ее величества, оно было бы послано нашему послу или консулу». Так как консул отсутствовал, то вице-консул отказался вмешаться в это дело. 6 декабря портсмутским морским властям были вручены новые предписания, в которых именем королевы им приказывалось препроводить к лорду-главному судье не только упомянутых шестерых матросов, но также и русского капитана. Вместо того чтобы выполнить предписание, адмиралтейство приложило все усилия к тому, чтобы дать судну уйти из гавани в открытое море, и на другой день «Аврора» под командой капитана Исламатова средь бела дня, вопреки предписанию о выдаче арестованных, направилась в Тихий океан. Тем временем, мы узнаем из вчерашней «Daily News», что
«русский корвет «Наварин» еще находится в доке, где его тщательно ремонтируют. Этим делом занято много портовых рабочих».
Теперь обратите внимание на то, как было освещено это «вопиющее» дело печатными органами министерства.
«Morning Chronicle», орган пилитов, предпочел вообще хранить молчание, поскольку собственный лидер пилитов Грехем оказался наиболее скомпрометированным лицом во всем этом деле. Первой нарушила молчание пальмерстоновская газета «Morning Post», так как светлейший лорд не мог упустить случая показать свое искусство представлять явно каверзные дела в виде занимательных историй. Все это дело, заявила газета, сильно преувеличено и раздуто. Шесть дезертиров, — указывала она, основываясь на утверждении русского капитана, приказавшего беспощадно выпороть их и заковать в кандалы, — «дезертировали, по их собственным словам, не по своему желанию, а их заманили какие-то люди, познакомившиеся с ними на улице». Матросов, умудрившихся, против своей воли и вопреки приказу русского капитана, сойти в Портсмуте на берег, «напоили допьяна и увезли в карете в глубь страны»; там эти люди покинули дезертиров{69}, «указав им, как добраться до Лондона, и снабдив их адресами нескольких лиц, к которым они должны были обратиться по прибытии». Эта нелепая история, выдуманная газетой Пальмерстона с целью заставить публику поверить в то, что «дезертиры сами отдали себя в руки полиции», является ложью, слишком грубой для того, чтобы ее повторил даже сам «Times». Наконец, «Post» пускает в ход следующую инсинуацию, широко демонстрируя при этом свое нравственное возмущение: все дело якобы было подстроено какими-то польскими эмигрантами, которые, вероятно, хотели оскорбить чувства своего великодушного хозяина, лорда Пальмерстона. Другой орган министерства, «Globe», признает, что
«утверждение, будто иностранец обязан выполнять только предписания, которые исходят от представителя его собственной страны, явно несостоятельно; иначе любые иностранцы, находящиеся в английском порту, могли бы нарушать наши законы и их нельзя было бы привлечь к ответственности без вмешательства посла».
Поэтому «Globe» проявляет сдержанность в своих выводах, указывая, что ответ русского капитана чиновнику, передавшему ему предписание о выдаче арестованных, «нельзя назвать совершенно удовлетворительным». Но в человеческих делах было бы тщетно искать что-либо похожее на совершенство.
«Если бы русский капитан», — восклицает «Times», — «на следующее утро повесил их всех» (то есть пойманных матросов) «на нок рее своего фрегата, то и тогда он совершенно не отвечал бы перед английским законом».
Почему же? Да потому, что в договоре о мореплавании, заключенном между Россией и Великобританией в 1840 г. (под руководством лорда Пальмерстона), имеется следующий пункт, относящийся к данному случаю:
«Консулы, вице-консулы и торговые агенты высоких договаривающихся сторон, пребывающие во владениях другого государства, должны получать от местных властей допускаемую законом помощь для поимки дезертиров с военных кораблей или торговых судов той и другой страны».
Однако, милейший «Times», вопрос состоит именно в том, какого рода помощь обязаны были по закону оказать английские власти русскому капитану. Что касается самих русских властей, «отправляющих свои суда в Англию для ремонта в период политического кризиса», то это представляется «Times» «проявлением большой неделикатности и дурного тона», в результате чего «офицеры этих судов были поставлены здесь в положение шпионов». Но, заявляет «Times», «британское правительство не могло резче выразить свое презрение к такой политике», нежели оно это сделало, а именно, допустив,
«даже несмотря на некоторые неудобства для публики», русских шпионов в королевские доки, предоставив в их распоряжение английские военные суда, наняв для них докеров, оплачиваемых за счет английского народа, и салютовав им на прощанье пальбой из пушек, когда они удирали, после того как нанесли оскорбление английским законам.
Написано К. Марксом 9 декабря 1853 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3960, 26 декабря 1853 г.
Подпись: Карл Маркс
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
К. МАРКСРУССКАЯ ПОБЕДА. — ПОЗИЦИЯ АНГЛИИ И ФРАНЦИИ
Лондон, вторник, 13 декабря 1853 г.
«К изумлению турецкого султана, несмотря на присутствие в Черном море французского и английского флотов, один турецкий корабль безнаказанно захвачен русским судном. Весна преподнесет султану дальнейшие сюрпризы».
Так писала в прошлую субботу «Press». Но «дальнейшие сюрпризы», которых ожидали только ближайшей весной, принес ближайший же понедельник. Русский флот разгромил турецкую эскадру в Черном море у Синопа[412] — так гласит русское сообщение из Одессы, датированное 5 декабря, которое затем подтвердил французский «Moniteur». Хотя мы еще не знаем точных подробностей этого события, ясно одно, что русский отчет крайне преувеличивает дело, что все свелось к внезапному нападению на ряд турецких фрегатов и некоторое число транспортных судов с войсками, провиантом, боевыми припасами и оружием на борту, направлявшихся в Батум, что русские силы численно значительно превосходили турецкие и что, несмотря на это, последние сдались только после отчаянной борьбы, продолжавшейся в течение часа.
«Наш флот», — пишет «Англичанин» {А. Ричардс. Ред.}, — «во всяком случае находится там не для того, чтобы препятствовать нападению русских на Турцию. Флот находится там не для того, чтобы мешать перевозке русских войск и оружия на Кавказ. Флот там не для того, чтобы предотвратить превращение Черного моря в русское озеро. Флот там не для того, чтобы помочь нашему союзнику или спасти его от гибели. Флот там не для того, чтобы предупредить повторение Наварина по памятному образцу… Русские адмиралы, как мы полагаем, могут маневрировать на расстоянии пушечного выстрела от Константинополя, а средства давления Англии будут пребывать в таком же безмятежном состоянии, как и первое средство давления, находящееся в распоряжении самого лорда Абердина. Долго ли будет народ терпеть этот дорогостоящий фарс?»
Коалиционное министерство раздосадовано тем, что царь разбил турок на море, а не на terra firma {твердой земле. Ред.}. Министерство хотело победы русских на суше. Русские же успехи на море грозят поколебать его положение как раз в тот момент, когда граф Буоль заверил султана в строго оборонительных намерениях царя и когда лорд Редклифф стремился навязать султану трехмесячное перемирие. В высшей степени забавно наблюдать, как между различными печатными органами коалиционного министерства распределяются обязанности по успокоению возбужденного общественного мнения.
«Times», как представитель всего кабинета, выражает его общее негодование по поводу неблагодарности царя и даже осмеливается на некоторые угрозы.
«Morning Post» держится, разумеется, еще воинственнее и дает понять своим читателям, что «неблагоприятный» случай при Синопе никогда не имел бы места, будь лорд Пальмерстон премьер-министром или, по крайней мере, министром иностранных дел.
«Во всяком случае ясно», — заявляет «Post», — «что русские морские силы, посланные для операций у турецких берегов, способны нанести ресурсам Порты неожиданный и тяжелый удар как раз в том месте, где Диван имел все основания ожидать, что он получит доказательство ценности и действенности тех союзнических услуг, которые ему открыто были обещаны, если эти обещания действительно подразумевали нечто существенное, нечто большее, чем показное хвастовство. Вряд ли можно, полагаем мы, утверждать, что Черное море является подходящей сценой для нового акта дипломатической комедии, которая была разыграна в Дунайских княжествах под названием «материальные гарантии»[413]. Итак, можно считать, что русские отказались от лицемерного изображения своей позиции как оборонительной. Приходится глубоко сожалеть, что мы» (читай Абердин) «в своей политике умиротворения зашли чересчур далеко и причинили тяжелый ущерб нашему союзнику, вызвав в свой адрес заслуженные укоры. Мы стали бы объектом постоянного порицания и покрыли бы себя позором, если бы допустили повторение подобного несчастья вследствие того, что не последовало бы помощи со стороны наших военных судов, которые были специально отправлены для оказания такой помощи».
Склонный к философствованию «Morning Chronicle», главный орган пилитов, не исключает
«вероятности того, что держава, нарушившая мир между народами, проявит