1/2 процента? Не является ли убытком для страны платить по бонам казначейства на 1 процент больше чем по векселям казначейства? Каково бы ни было это второе предложение, оно ни в малейшей степени не способствует уменьшению государственного долга.
В-третьих, наконец, мы переходим к самому главному, единственному важному пункту резолюций Гладстона, а именно к трехпроцентным консолям и к трехпроцентным пониженным бумагам, составляющим вместе капитал почти в 500000000 фунтов стерлингов. Hic Rhodus, hic salta!{3} Поскольку существует постановление парламента, запрещающее принудительное понижение процента по этим бумагам без предварительного предупреждения за двенадцать месяцев, то г-н Гладстон избирает метод добровольного обмена и предлагает на усмотрение держателей трехпроцентных бумаг различные комбинации по обмену их на другие бумаги, которые должны быть выпущены согласно его проекту. Держатели трехпроцентных бумаг смогут выбрать один из следующих путей обмена каждых 100 ф. ст. в этих бумагах:
1. Каждые 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах могут быть обменены на бону казначейства такого же достоинства, приносящую до 1864 г. 23/4 процента, и после этого до 1894 г. 21/2 процента. Если бы 21/2-процентные боны казначейства на всю сумму в 30000000 ф. ст. заменили собой трехпроцентные бумаги на сумму в 30000000 ф. ст., то получилась бы экономия, равная в течение первых десяти лет 75000 ф. ст., а позднее —150000 ф. ст., всего же — 225000 фунтам стерлингов. Однако правительство было бы обязано выплатить все 30000000 фунтов стерлингов. Этот проект не ведет к сколько-нибудь значительному сокращению государственного долга.
2. Согласно второму предложению, держатели трехпроцентных бумаг за каждые 100 ф. ст. в этих бумагах могут получить 82 фунта 10 шиллингов новыми 31/2-процентными бумагами, по которым до 5 января 1894 г. будут уплачиваться 31/2 процента. Результатом явилось бы то, что лица, согласившиеся принять 31/2-процентные бумаги, получили бы с каждых теперешних 100 ф. ст., вместо 3 фунтов 2 фунта 17 шилл. 9 пенсов дохода. Ежегодный доход с каждых 100 ф. ст. в этом случае сократился бы на 2 шилл. 3 пенса. Если бы все 500000000 ф. ст. были обменены подобным образом, нация должна была бы выплачивать ежегодно вместо нынешних 15000000 ф. ст. только 14437500 ф. ст., что означало бы экономию в 562500 ф. ст. в год. Но ради этой экономии в 562500 ф. ст. парламент должен связать себе руки на целое полстолетие и гарантировать процент, превышающий 24/5, в такое неустойчивое время, когда крайне ненадежна любая процентная ставка! Но с другой стороны, г-н Гладстон, по крайней мере, выиграл бы одно: по истечении сорока лет ему не пришлось бы беспокоиться относительно трехпроцентных бумаг, ограждаемых в настоящее время правилом о двенадцатимесячном предупреждении. Гладстон имел бы дело только с 31/2-процентными бумагами, которые парламент мог бы выкупить по номинальной стоимости. Гладстон предлагает не устанавливать предельной суммы для выпуска этих 31/2-процентных бумаг.
3. Третье предложение состоит в следующем: вместо каждых 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах держатели получают 110 ф. ст. новыми 21/2-процентными бумагами, с уплатой процентов до 1894 года. Когда г-н Гладстон 6 апреля впервые внес свой проект в палату общин, он не ограничивал суммы этих подлежащих выпуску (21/2-процентных) бумаг. Но когда г-н Дизраэли указал на то, что, сравнив эти предложения с двумя другими, каждый разумный человек предпочтет обменять 100 ф. ст. в трехпроцентных бумагах на 110 ф. ст. в 21/2-процентных и что в результате обмена всей суммы в 500000000 ф. ст. в трехпроцентных бумагах на новые бумаги страна, с одной стороны, сберегала бы 1250000 ф. ст. ежегодно, но зато, с другой стороны, основная сумма государственного долга увеличилась бы на 50000000 ф. ст., — тогда г-н Гладстон на следующий день изменил свой проект и предложил ограничить выпуск новых 21/2-процентных бумаг 30 миллионами фунтов стерлингов. Из-за этого ограничения третье его предложение теряет свое значение с точки зрения его влияния на государственный долг. Оно приводит к увеличению основной суммы этого долга лишь на 3000000 фунтов стерлингов.
Вам теперь известно, что представляет собой «один из наиболее важных и грандиозных финансовых проектов, которые когда-либо вносились». Быть может, вообще нет большего надувательства, чем так называемые финансы. Простейшие операции, касающиеся бюджета и государственного долга, жрецы этой тайной науки облекают в непонятную терминологию, за которой скрываются самые обыденные уловки с выпуском бумаг различных наименований, обменом старых бумаг на новые, понижением процента и повышением номинальной величины основной суммы, повышением процента и уменьшением основной суммы, установлением премий, бонусов и привилегированных вкладов, введением различия между погашаемыми и непогашаемыми аннуитетами и искусственной градацией льгот по передаче различных бумаг. Вся эта отвратительная биржевая схоластика и невероятное нагромождение деталей совершенно сбивают с толку публику. В то же время каждая такая финансовая операция создает благоприятную возможность для усиления вредоносной и хищнической деятельности ростовщиков, которые алчно стремятся использовать эту возможность. С другой стороны, экономист обнаруживает в этом кажущемся лабиринте замен, перестановок и комбинаций предмет, относящийся не столько к области финансовой политики, сколько к простой арифметике, либо же к чистой фразеологии.
Без сомнения, г-н Гладстон является мастером подобного рода финансовой алхимии, и его предложение не может быть лучше охарактеризовано, чем словами г-на Дизраэли:
«Мне кажется, что изобретательность и ум самых ловких казуистов никогда не смогли бы придумать более сложного и замысловатого механизма для получения столь ничтожных результатов. В сочинении Фомы Аквинского есть глава, в которой рассматривается вопрос, сколько ангелов могло бы танцевать на острие иглы. Это — одно из самых редкостных рассуждений, какое только мог породить человеческий гений, и я нахожу в предлагаемых резолюциях нечто общее с этим выдающимся творением ума».
Мы уже говорили, как вы помните, что конечной целью плана г-на Гладстона было введение «нормальных» 21/2-процентных бумаг. И вот для достижения этой цели он намерен выпустить весьма ограниченное число этих 21/2-процентных бумаг и неограниченное число 31/2-процентных. Для осуществления ограниченного выпуска 21/2-процентных бумаг он понижает процентную ставку на 1/2 процента и, с другой стороны, в целях проведения в жизнь этого понижения устанавливает десятипроцентный бонус. Для того чтобы избавиться от стеснительных трехпроцентных бумаг, «огражденных» правилом относительно обязательного предупреждения за 12 месяцев, он предпочитает связать себя определенным законом на 40 лет вперед. Короче говоря, если он добьется своего, два поколения будут лишены каких-либо шансов улучшить свои финансовые дела.
Положение коалиционного министерства в палате общин явствует из статистики голосований. По вопросу о Мейнуте[66] в комитете всей палаты министерство получило лишь незначительное большинство в 30 голосов. При голосовании билля об отмене ограничений прав евреев (по которому еще не состоялось третье чтение), когда в палате присутствовало всего 439 депутатов, министерство получило большинство даже меньше, чем в 30 голосов. При обсуждении билля о канадском резервном фонде, после того как Рассел взял назад им же предложенную третью статью, министерство было спасено голосами тори против своих собственных сторонников. Большинство было получено почти целиком за счет консерваторов.
Я не буду останавливаться на внутренних разногласиях в кабинете, проявившихся в дебатах по канадскому биллю, в горячих спорах между правительственными газетами по вопросам о подоходном налоге и, прежде всего, о внешней политике. Пет ни одного вопроса, на который коалиционное министерство не могло бы дать такой же ответ, какой в свое время дал Гейза — венгерский король, принявший христианство, но продолжавший тем не менее соблюдать свои прежние языческие обряды. Когда его спросили, какого из двух вероисповеданий он в действительности придерживается, Гейза ответил: «Я достаточно богат, чтобы придерживаться обоих вероисповеданий».
Написано К. Марксом 12 апреля 1853 г.
Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 3753, 27 апреля 1853 г
Подпись: Карл Маркс
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского
На русском языке полностью публикуется впервые
К. МАРКСФЕРГЮС О'КОННОР. — ПОРАЖЕНИЯ МИНИСТЕРСТВА. — БЮДЖЕТ
Лондон, вторник, 19 апреля 1853 г.
Комиссия, собравшаяся на прошлой неделе для определения психического состояния Фергюса О'Коннора, бывшего депутата парламента от Ноттингема, пришла к следующему заключению:
«Мы считаем, что г-н Фергюс О'Коннор с 10 июня 1852 г. является душевнобольным, без каких-либо признаков просветления».
Как политический деятель О'Коннор пережил себя уже в 1848 году. Его силы были сломлены, миссия его была выполнена и, оказавшись не в состоянии руководить движением пролетариата, им же самим организованным, он стал почти помехой для этого движения. Если требование исторического беспристрастия обязывает меня не скрывать этого обстоятельства, то оно также обязывает меня, отдавая должное павшему бойцу, ознакомить читателей с отзывом об О'Конноре Эрнеста Джонса, помещенным в «People's Paper»: