– Да, – подтвердила девушка, а затем в пятый или в шестой раз с момента ухода из Нью-Йорка пересказала свою историю.
Когда она закончила, профессор Чандрасекар обратилась к Айку и Аурелио:
– Я могу ей рассказать?
Айк промолчал, а Аурелио пожал плечами:
– Я полагаю, да.
– Что ж, – проговорила профессор, – когда началось распространение вируса, мы сразу поняли, что имеем дело с эпидемией. Власти приняли необходимые меры, чтобы защитить эту и несколько других лабораторий. Как только была сформирована ОТГ, она занялась тем же. К тому же нам помогали несколько агентов Спецотряда. Таким образом, у нас была возможность продолжать работу. Понятное дело, проще всего добыть образцы первоначального вируса можно в Нью-Йорке. К тому времени, как он добрался сюда, он уже мутировал. Мы тесно сотрудничали с командой доктора Кен-дел, но в то же время разрабатывали свой уникальный подход. Несколько раз в ходе наших исследований мы обращались к работам Билла Келлехера. И к работам многих других ученых. Вскоре после Черной Пятницы связь начала сбоить, так что я понятия не имела, что Билл Келлехер убит. Мне очень жаль. Мы не общались и не встречались лично, но я изучала его работы, так что считаю, что немного знала и его самого.
Купман был прав. Эйприл чувствовала, что правильно сделала, что пришла сюда. Пусть отправляться в такой путь было настоящим безумием, но так нужно было поступить. Целый вихрь чувств – печаль, сожаление, удовлетворение, гордость за Билла и за себя – на несколько секунд буквально лишил ее дара речи.
– Хорошо, что его работы оказались полезны, – наконец произнесла она. – Но я бы так хотела узнать, почему его убили.
Она услышала, как на другом конце комнаты Айк произнес:
– Паника.
Профессор Чандрасекар посмотрела в его сторону:
– Прошу прощения?
– Начнется паника, когда станет известно о лекарстве и люди узнают, где оно производится, – объяснил Айк. – Послушайте, если существуют образцы, мы должны переправить их в безопасное место. Например, в Форт-Нокс.
– А, образцы, – кивнула профессор. – Да, у нас есть одна партия. Двадцать четыре дозы. Мы провели весь подготовительный процесс здесь, а производство организовали в другой лаборатории, в нескольких сотнях ярдов отсюда. Неделю назад мы отправили результаты в Вашингтон. Советник по науке президента Эллиса уже должен был их получить. Через год, а то и раньше, лекарство станет доступно каждому. – Она улыбнулась этой мысли.
– Погодите… – напрягся Айк. – Значит, образцы не здесь?
Впервые за все время Эйприл обратила внимание, что он взволнован. Ей было вполне достаточно информации о том, что ППШС действительно существует и что Билл, так или иначе, помог в его создании. Он делал хорошее дело и погиб во имя его. Вот и она закончила свое хорошее дело.
– Нет, – покачала головой профессор Чандрасекар, – советник президента Эллиса отдельно подчеркнул, что мы должны выслать все образцы вакцины, поскольку в Вашингтоне они будут в большей безопасности. Здесь же мы продолжим исследования и разработку вариаций, но первый ППШС, способный победить вирус Амхерста, завершен и… вполне справедливо, что он в руках правительства в Вашингтоне. – Состояние Айка не укрылось и от нее, так что женщина добавила: – Хотите сказать, нам есть о чем волноваться?
– Как вы сами сказали, связь нынче работает нестабильно, – вмешался Аурелио. – Никто из нас уже давно не был в округе Колумбия. Я оттуда родом, но покинул регион еще в феврале.
– Я постараюсь связаться с представителями властей. – Профессор Чандрасекар набросала короткую записку на память и прикрепила ее к монитору компьютера. – А теперь, как я тоже уже говорила, впереди очень много работы. Я могу еще чем-то вам помочь?
– Позвольте последний вопрос, – поспешила Эйприл. – Некий Купман, вы его знаете? Он тоже из Нью-Йорка. – Чандрасекар отрицательно покачала головой. – Ладно. Он сказал, что много ученых, работавших в этой области, были убиты накануне Черной Пятницы, когда произошел выброс вируса. Он считал, причиной послужило то, что Амхерст был вынужден применить вирус раньше, чем планировал изначально. Возможно, он боялся, что его затея вскроется, так что у него не хватило времени, чтобы довести его до совершенства, особенно в вопросе устойчивости к воздействию противовирусных препаратов.
– Я понимаю, к чему вы клоните, – кивнула профессор. – Таким образом Амхерст уничтожал людей, работавших в этой области, чтобы отсрочить создание лекарства от его вируса.
– Амхерст или другие люди, которые узнали о его планах и хотели использовать их в своих целях, – подтвердила Эйприл. – Купман подозревал именно это.
– Мне противно думать о такой возможности, – поморщилась Чандрасекар, – но я прекрасно знаю, что такие люди действительно существуют.
Эйприл заметила, что ни Айк, ни Аурелио не произнесли ни слова. Она глянула в сторону Диаса и заметила, как засветился циферблат его часов. Агент опустил на них взгляд и тут же вышел в коридор.
– Значит, если лекарства здесь нет, нам тоже нет смысла оставаться, – заключил Айк. – У нас с Аурелио и так полно забот. Эйприл, ты останешься здесь, учитывая, сколько ты сюда добиралась, или у тебя уже есть какие-то планы?
– Погоди минутку, – отозвалась девушка. У нее появился шанс раз и навсегда составить полную картину того, откуда взялись люди в черных костюмах, которые убили ее мужа, и она ни за что не хотела упускать его. – Профессор, откуда вы знаете о существовании людей, которые тоже хотели использовать вирус?
– Таких лабораторий, как наша, осталось очень мало, – объяснила женщина. – Многие были уничтожены и разграблены, другие оказались заброшены. Мы приняли определенные меры по защите этой лаборатории, но без определенной удачи тоже не обошлось. С нами связывались различные группировки. Они предлагали синтезировать для них разные вещи. Мы, естественно, отказывались. Иногда для подкрепления отказа требовалась помощь ОТГ или Спецотряда.
Это подтверждало слова Купмана, по крайней мере, в общих чертах. Если группировки уже существовали, когда эпидемия только началась, что это значило? Они заранее знали о безумной затее Амхерста и прикидывали, как использовать ситуацию в свою пользу? Какими же психами надо быть?
Теми, кто превыше всего ценит силу. Вот и все. Наверняка у их действий было свое разумное объяснение, но на самом деле все упиралось в погоню за властью. Такие люди без раздумий убивают тех, кто не соответствует их картине мира.
Так вот, значит, кто убил Билла. Убил, потому что его работа, знал он об этом или нет, помогла создать будущее, в котором один безумец оборвал миллионы жизней и еще миллионы разрушил. Они же такого будущего не хотели. Им нужно было будущее, где лишь они решали, кому жить, а кому умереть.
Может быть, звучало слишком напыщенно, но факт оставался фактом. Свое утешение Эйприл нашла в том, что работа Билла пережила его самого и помогла в создании лекарства, которое станет основой нового будущего для выживших людей. Она и не подозревала, насколько это окажется для нее важно. Только вот Билл, так или иначе, все равно мертв.
Но вокруг было слишком много бессмысленных смертей, слишком много людей страдали и прощались с жизнью, а всем на это наплевать… Понимание, что смерть Билла не была таковой, дало Эйприл надежду. Круг замкнулся, и граница между ее прошлым и будущим наконец растаяла. Да, она не могла его вернуть. Да, она – одна из миллионов тех, кто потерял своих любимых.
Как и всем им, ей предстояло жить дальше.
Именно об этом она думала, когда Аурелио вернулся в кабинет профессора Чандрасекар.
Глава 39Аурелио
Больше всего Аурелио бесило то, что он вдруг начал задним числом переоценивать действия Айка Ронсона. Стоило ли сообщение всему миру о том, что помощь близка, жизней четырнадцати человек? Сообщение о том, что вскоре вирус Черной Пятницы, долларовый грипп, «зеленая отрава» превратится лишь в дурное воспоминание, на фундаменте которого будет построено новое будущее Америки? Не Аурелио было решать такое. И он не был уверен, что такие решения мог принимать Айк. Но тут начинались проблемы. Диас был уверен в своей правоте на Манхэттене. Он был уверен, когда пересекал Пенсильванию и Огайо, озеро Эри и Мичиган. Он был уверен прошлой ночью.
А утром уверенность начала таять. Возможно, он ошибся в своем суждении насчет Айка. Ведь тот все-таки защитил Эйприл и помог ей добраться до цели.
Лишь один вопрос по-прежнему занимал Аурелио: с кем Айк разговаривал? Это были отступники в рядах Спецотряда? Другая правительственная организация, не доверявшая Спецотряду? Какая-то сила извне? И если да, то к чему она стремилась?
У Аурелио не было ответов на эти вопросы, а без них он мог полагаться только на свои глаза, уши и интуицию… И они говорили, что Айк Ронсон действует искренне.
Проблема заключалась в том, что искренность Айка не делала тех четырнадцать человек на лифтовой площадке Дуэйн-парка менее мертвыми. Ему не хватало информации, и белые пятна не позволяли принять взвешенное решение.
Лейтенант Хендрикс помогла с этим разобраться. Она прислала сообщение, когда Эйприл общалась с профессором, и Аурелио вышел в коридор для разговора:
– Диас.
– Агент Диас, считайте это предупреждением. Если вы находитесь ближе, чем в миле от Айка Ронсона, валите оттуда к чертям собачьим.
– И я рад вас слышать, лейтенант.
– Я продолжила работу над шифрованными разговорами Ронсона. Каждая новая запись давала мне чуть больше информации, и вот утром, в районе шести двадцати, он вновь вышел на связь со своим нанимателем, Богомолом. Слушайте внимательно, агент Диас, потому что у меня не будет времени повторять. Он сдал ей Келлехер, лекарство и ваше местоположение. Богомол отправила группу захвата, которой надлежит, цитирую, «забрать и продукт, и тебя». И «тебя» в этом случае значит Ронсона.
«Я должен был пристрелить сукиного сына, как только увидел», – подумал Аурелио.