— Совсем замерзла. Может, в дом пойдем? Я тебя согрею.
— Не нужно. Кстати, я как раз собиралась прогуляться.
— До чего же ты забавно произносишь «кстати»! — улыбнулся Ричард.
— Ну как же, помню: уморительная шутка Гарри — англичаночка, у которой все всегда кстати.
— Ладно, — сдался Ричард. — Понял!
— Вот и отлично. Если хочешь знать, мне просто хотелось побыть одной, а Микки тут вообще ни при чем.
— Ты и ко мне так относишься? — внезапно спросил Ричард.
— Не говори глупостей.
— Тебе хочется побыть одной, а я тут вообще ни при чем?
Сара с досадой отвернулась.
— Хочешь или не хочешь, а мы с Микки имеем к тебе теперь самое непосредственное отношение.
— Микки к Бронте имеет отношение, а не ко мне! — Сара сама поразилась, как стремительно раздражение вылилось в злость. — И нечего устраивать сцены!
Ричард подошел к Микки, погладил его длинную морду.
— Прости, сама не знаю, что на меня нашло…
— Что-то не похоже, чтобы ты раскаивалась, — ответил Ричард, перебирая лошадиную гриву.
— Понимаешь… Ох, сама не знаю… — вздохнула она.
— Ты жалеешь, что вышла за меня?
— Что? — Саре показалось, что ее оглушили.
— Жалеешь, что вышла за меня?
— Да нет же!
Ричард продолжал гладить Микки, не глядя на жену. Об истинных ее чувствах ему приходилось лишь догадываться по ее голосу.
— Я купил двуспальную кровать, но, по-моему, это мало что изменило. Не думаю, чтобы дело было в кровати.
Сара молча опустила голову — вид у нее был крайне жалкий.
— Сначала ты привыкала к разнице во времени, потом тебе было слишком жарко, потом тебе стала мала кровать. Теперь уже почти зима, и у тебя чуть ли не самая широкая кровать в Тасмании…
— Прошу тебя, давай не будем выяснять отношения.
— А я и так их никогда не выясняю, — может, в этом все дело?
— Ричард…
— Знаешь, что мне тут рассказали на днях? Что ты покупаешь книги о том, как сохранить брак.
— Что?
— Брачное руководство. Что-то я его у тебя не видел. Спрятала? Интересно, ты его сразу после свадьбы купила или подождала немного?
Вот сука, подумала Сара, припоминая, что собака Берил буквально не вылезает из клиники Ричарда. Еще она вспомнила потрепанную книжицу «Любовь и секс» — прежде чем выкинуть на помойку, Сара обернула ее в два полиэтиленовых пакета.
— Мне уже и книги запрещено читать? — крикнула она зло. — Ненавижу этот город! Плюнуть некуда! Улицу нельзя перейти без того, чтоб об этом в газете не написали!
— Значит, ты уже и город ненавидишь. Понятно…
— Да нет… — Сара закусила губу. — Это я сгоряча. Прости, я не хотела… Черт, да не знаю я! Давай потом об этом поговорим, хорошо?
Ричард подошел к Саре, отвел с ее лица волосы.
— Мы должны поговорить сейчас, — мягко сказал он. — Проблемы нужно решать.
Было уже совсем темно, и Сара не видела его глаз, но она достаточно хорошо знала Ричарда, чтобы понять, насколько он серьезен.
— Все дело во мне, — прошептала она.
— Но я же с тобой. — Он положил руку ей на плечо. — Я тебе помогу. Мы ведь договорились, помнишь? Как корабль и маяк? Если одному плохо, другой поддержит?
— Мне не плохо, правда, — возразила Сара, испытывая облегчение от собственной уверенности.
— Ты не одна. Вместе мы что-нибудь придумаем, — терпеливо продолжал он. — Я не хочу, чтобы ты считала наш разговор сценой. Извини, если я сорвался.
— У тебя есть на это право, — признала она.
— Нет. Что бы ни случилось, твои беды — мои беды. Это ведь и есть любовь.
— О господи… — Сара взяла его за руку, и некоторое время они так и стояли, не разнимая рук.
Она вспомнила, как когда-то в Лондоне они поклялись, что будут друг для друга маяком, — и он исполнял эту клятву. Как же он верен своему слову, подумала она, презирая себя за предательство.
— Сара? — тихонько окликнул Ричард.
— Прости. Сейчас пройдет.
Она сглотнула слезы и обхватила себя руками, глядя на горные вершины. Не будет сегодня ни звезд, ни Венеры — глупо было вообще на это рассчитывать.
— У меня пару недель назад появилось такое странное чувство… — заговорил Ричард.
— Какое?
Он пожал плечами:
— Как будто у тебя кто-то есть. Представляешь, до чего я дошел.
— Правда? — Сара привычно почувствовала, как затрепыхалось сердце, и опять натянула рукава, чтобы чем-то себя занять.
— Но если бы у тебя кто-то был, ты ведь сама бы мне все рассказала?
— Что?
Ричард в упор посмотрел на нее, но из-за темноты не смог разглядеть выражения ее лица.
— Не знаю, — поспешно ответил он. — Какой-то идиотский разговор. Ни к чему все это.
В досаде на самого себя, он сунул руки в карманы. «Расскажи ему, — приказала себе Сара в панике. — Сейчас или никогда. Соверши хоть один достойный поступок. Расскажи ему правду. Ты же не виновата. Просто ты влюбилась в его лучшего друга, вот и все».
— Ты себя во всем винишь, а ведь я тоже виноват, — мягко произнес Ричард, снова беря ее за руку.
— Пойдем домой, — проговорила Сара помертвевшими губами.
— Да, что-то похолодало, — согласился он. Они медленно двинулись в сторону дома, Микки вышагивал рядом.
Первые слова — самые трудные, думала Сара, и чем больше надеешься найти некую волшебную фразу, тем меньше шансов на успех. Может, главное — просто быть искренней? Она продолжала идти, а сердце ее стучало в ожидании, что вот-вот нужные слова сорвутся с губ, — но ей не хватало духа.
Сара уже давно перестала подсчитывать все плюсы и минусы своего брака, но не вернуться ли к этому занятию? Когда-то она запретила себе это, так как уже одно то, что ей приходится раскладывать семейную жизнь по полочкам, свидетельствовало о крушении любви. Но сейчас ей казалось, что стоит только захотеть, и все еще можно спасти.
Она начала — с того самого дня, когда Ричард помог ей измерить окно, придерживая конец рулетки. Руки ее были заняты планшетом и портфелем со страховыми документами, но ни один человек в зале даже пальцем не пошевелил, чтобы ей помочь. И тут появился он, молча ей помог и был готов так же молча удалиться. И в этом весь Ричард. Затем она припомнила давно забытый эпизод — как однажды в Кентербери цветочница предложила им купить букетик белого вереска, а кончилось все тем, что Ричард купил ей весь лоток.
— Как бы я хотела начать все сначала, — внезапно произнесла Сара, — с того дня, как мы познакомились в Лондоне, когда я и поверить в свое счастье не смела.
Ричард издал смущенный смешок. От всего сердца, подумал он, и в самое яблочко.
— Любая нормальная женщина сочла бы меня сумасшедшей, — продолжала Сара. — Любая другая при одном взгляде на тебя решила бы, что я совсем рехнулась, раз так с тобой поступаю.
— Глупенькая, — ответил Ричард, пожимая ей руку, но впервые за долгие недели в его душе шевельнулась надежда. — Ты в самом деле освещаешь мою жизнь. И, знаешь, я тебя не стою.
Сара хотела обернуться, чтобы поцеловать его, но почувствовала, как Ричард целует ее в затылок. Он так крепко сжал ее, что застежка его плаща впилась ей в спину.
Держась за руки, они брели к дому. Сара поняла, что ей никогда недостанет смелости рассказать ему о Томе, а еще она поняла, что ее презрение к себе, страсть к Тому и любовь к Ричарду одинаково сильны. Многое бы она отдала, чтобы набраться решимости и сделать выбор — остаться или уйти, но продолжала плыть по течению. «Может, через месяц. Может, в июле, когда я во всем разберусь».
Глава двадцать вторая
Хорошо, что хоть иногда вместо сплошных крысиных какашек жизнь подкидывает что-то стоящее, размышлял Гарри. Расплывшись в улыбке, он в пятый раз перечитал записку на двери флигеля.
ЗВОНИЛА ВЕНДИ ВАГНЕР, СОГЛАСНА НА СУББОТУ ВЕЧЕР — было выведено почерком отца. Более того, ниже красовалась другая: ЗВОНИЛИ С ТЕЛЕВИДЕНИЯ, ПРОСИЛИ ПЕРЕЗВОНИТЬ. Гарри подосадовал на немногословность родителя, хотя, положа руку на сердце, полученной информации было вполне достаточно.
Вскинув в воздух кулак, Гарри издал победный клич и от переизбытка чувств пнул дверь тяжелым ботинком. Назначить свидание Венди Вагнер было рисковым предприятием — шансы пятьдесят на пятьдесят, и он никогда бы на это не пошел, если бы не совет Мери О'Фланаган с хомячьими щечками, — но звонок с девятого канала был еще большим везением. К тому же его попросили перезвонить! Он просто не мог поверить в свое счастье.
Вся Тасмания сходила с ума по новой программе девятого канала из разряда «алло, мы ищем таланты!» — шоу «Восходящая звезда». Не прошло и недели со дня объявления конкурса, как на прослушивание ринулись записываться сотни желающих — начиная с его кузена — горниста из Ульверстоуна и кончая комптоновской почтальоншей, которая умела крякать уткой. И кто бы мог подумать — его приняли в шоу! Вернее, не его, а «Барабанные палочки «Блонди» в наших надежных руках».
Директора банка, когда он узнал, что Гарри пользовался банковским ксероксом в личных целях, размножая фотографии для анкеты, чуть удар не хватил, но дело того стоило. Теперь оставалось только рассказать Пиппин. Она не одобряла телевидение, поэтому Гарри пришлось до поры до времени держать все в секрете, но сейчас его так и подмывало поделиться с барабанщицей грандиозной новостью! Заодно можно рассказать и про субботнее свидание с Венди, пусть локти кусает.
Сначала, правда, не мешало бы перезвонить на девятый канал. Чуть ли не вприпрыжку Гарри вернулся во флигель, отшвырнул пару женских журналов и извлек телефон из-под скомканной пижамы. Номер он прекрасно помнил, оставалось только дозвониться: с тех пор как конкурс начали рекламировать по телевидению, прорваться туда было просто невозможно.
— Флип слушает, — раздался женский голос после продолжительного гудка.
— Флип? — тупо переспросил Гарри.
— Да-да, Флип. Программа «Восходящая звезда».
— Ах да, Флип. Мы с вами незнакомы. Меня зовут Гарри Гилби.