Одобрительный гул прокатился по двору.
– А у нас произошло чрезвычайное происшествие... – продолжала Матильда.
Все затаили дыхание. И тут произошла заминка. Белая кошечка Сюзи на цыпочках приблизилась к Матильде и что-то быстро стала шептать ей на ухо. Та весьма удивилась. Никто не слышал, что она ответила, почему бросила встревоженный взгляд на забор и по какой причине ее грозная мордочка приняла вдруг нежное выражение. Но Джерри догадался обо всем.
Джерри понял, что Сюзи обнаружила его с Томом. Она сообщила об этом Матильде, которая собралась было метать громы и молнии. И Джерри еще больше убедился в правоте своей догадки, когда услыхал теперь уже медоточивый голос Матильды.
– Я уже сказала, что произошло великое несчастье – нас покинул доблестный и благородный странник Том. Для вас не тайна, что сердце мое преисполнено неземной любви к этому великому воину.
– О, Матильда! – простонал Том.
– Успокойся, Томми, – попросил Джерри, удивляясь тому, как быстро и умело преобразилась Матильда.
– Ты ее не знаешь, Джерри.
– Позволь не согласиться.
– Прошу тебя, Джерри, проникнись к ней таким же уважением, какое испытываю я.
– Я пока повременю.
– Что это значит – повременю? Не кроется ли за этим словом нечто, унижающее достоинство пре лестной Матильды?
– Повременю – значит, повременю. И нет в этом ничего оскорбительного. Не могу же я бросаться на колени перед кошкой, которую вижу впервые в жизни! Согласен ли ты с тем, что я все-таки должен сначала присмотреться!
– Но важно, какими глазами смотреть на нее!
– Я смотрю трезвыми глазами. На мне, как видишь, нет розовых очков.
– Мне не понравились твои слова насчет розовых очков. Уж не хочешь ли ты сказать, что я смотрю сквозь розовые очки?
– Я сказал бы, но ты тут же вызовешь меня на дуэль. Я боюсь, что твой пыл помешает мне хорошенько приглядеться к Матильде, чего я жажду всем сердцем.
– Я не буду мешать тебе, потому что уверен: чем больше ты будешь смотреть на нее, тем больше она будет нравиться тебе. Я должен признаться, Джерри, что ответил бы не менее пылкой страстью Матильде, если бы не было дамы моего сердца Мери Крайтон. Она прелестна, эта Матильда, но нам не суждено любить друг друга. Свои подвиги я обязан совершать ради другой дамы.
– Побереги слова, Томми, а то высыпешь их, как мелкую монету, и останешься пустым кошельком. Помолчи, умоляю тебя.
Том глубоко вздохнул и умолк.
Между тем Матильда говорила, закатывая глаза.
– Том своим уходом разбил мое сердце. Но я не проклинаю его, не держу на него зла. Он родился для того, чтобы совершать подвиги. Он слишком велик, а я слишком ничтожна, чтобы он ради меня отложил оружие и принял мои ласки. Он ушел по-английски, даже не попрощавшись со мной, но я не обижаюсь на него. Его мысли витают так высоко, что он мог сразу забыть обо мне. Я осталась одна со своим чувством, которое сжигает меня изнутри.
Матильда прижала лапу к сердцу и склонила голову, словно и на самом деле в груди жгло, как от раскаленного камня.
Многие кошки плакали. Но большинство делало вид, что сострадает, а глаза плотоядно смотрели на еду, что стояла так близко, прямо-таки под носом.
– Я знаю, – продолжала Матильда, – теперь мне осталось немного жить на этом белом свете. Дни мои сочтены. А может, и дней-то не осталось. Может, моя будущая жизнь исчисляется часами, а то и минутами. Сердце готово лопнуть. О, друзья мои, ешьте, услаждайте себя едой, а я уже не нуждаюсь в телесных радостях. Я пойду в свои покои, упаду на колени и буду просить небо, чтобы оно помогло в пути моему незабвенному, моему единственному возлюбленному. Я буду стонать до последней минуты: «Том, где ты?»
– Я здесь! – не выдержав, крикнул Том.
Джерри с досады стукнул себя по голове. Как он не углядел, как он не закрыл Тому рот! Но теперь было поздно. Все коты и кошки повернули головы в сторону забора и застыли, открыв рты и распахнув глаза. Матильда схватилась за сердце.
Том спрыгнул с забора на плиты двора, приблизился к Матильде и опустился на одно колено.
– Вели меня казнить, – сказал он с глубокой болью.
– Ты? – деланно хлопала глазами Матильда. – Не может этого быть!
– Я никуда не уходил. Я не мог бросить тебя.
– Правда?
– Истинная правда.
– О, как горит мое сердце! – простонала Матильда.
– Я виноват перед тобой. Но выслушай меня. Я действительно ночевал за пределами асиенды.
– Как? – удивилась Матильда. – С кем?
– Не подумай ничего плохого.
– Как это я могу думать что-то хорошее, если ты с кем-то из этих кошек гулял за воротами!
– Я был не один, должен тебе признаться.
– Вот видишь! Ты обманщик!
– Не терзай себя понапрасну. Я не обманываю тебя. На то, что ты подумала, никогда не хватило бы у меня духу. Я так обожаю тебя!
– Кот, который обожает кошку, не бродит по ночам в прерии.
– Ты сама разрешала выходить мне за ворота и стоять на камне, оплакивая своего погибшего Друга.
– Но не всю же ночь ты стоял на камне?
– О, нет, конечно, нет.
– Что ты делал остальное время?
– Я был счастлив.
– Я умираю, – закатила глаза Матильда.
– Подожди умирать! – закричал Том. – Я все объясню! Я был счастлив, потому что мой друг оказался жив, и мы встретились.
Матильда приоткрыла один глаз.
– Где же он?
Том показал на забор и крикнул:
– Джерри!
Но не таким простаком был мышонок, чтобы появиться среди огромного количества кошек. Он не боялся их, дело тут не в трусости, конечно же. Ему нельзя было показываться из великих стратегических соображений. Он хорошо понял, что Матильда представляет из себя обманщицу, каких свет не видел, и поэтому вознамерился спасти Тома. Джерри также прекрасно понимал, что Тома не убедить никакими словами, если он что-то втемяшил себе в башку, потому что обладал редким упрямством. Если разобраться, то, конечно же, эту черту друга нельзя было называть примитивным упрямством. Том обладал добрым и доверчивым сердцем: если он кому-то поверил, то эта вера уходила корнями вглубь, и ее трудно было вырвать, если даже на самом деле она оказывалась чертополохом.
Несколько кошек кинулись на забор, но никого не обнаружили.
– Том! – слабым голосом умирающей обратилась к нему Матильда. – Помни – а жить тебе еще долго, – что я умерла от любви к тебе. Пусть моя смерть будет на твоей совести.
– Совесть моя чиста!
– Поздно, Том, поздно говорить слова. Сердце, полное любви к тебе, лопнуло... Возьмите меня на лапы и несите в мои покои, друзья и подруги мои.
Коты и кошки кинулись к Матильде, осторожно и торжественно подняли и понесли ее. Том стоял на коленях, скрестив на груди лапы, и не мог двинуться, охваченный отчаянием.
Пока он пребывал в этой неподвижности, Джерри проводил разведку. Он подкрался к фонтану и нашел там укромное местечко, откуда мог наблюдать за кошками и слышать тех, что находились поблизости.
Те коты и кошки, что отнесли Матильду, вернулись назад к своим чашкам. Рыжий и беленькая кошечка Сюзи подхватили свои чашки, а заодно и Матильды и скрылись в покоях первой дамы. Джерри с усмешкой подумал, как эта умирающая будет уминать вкусные галушки из телятины.
Остальные коты и кошки накинулись на еду. Они принимали пищу с таким наслаждением и столь самозабвенно, что, казалось, исполняли некий колдовской ритуал.
Совсем близко от Джерри вкушали кот и кошка, еще довольно молодые и явно расположенные друг к другу, потому что разговор между ними проходил откровенный. Они старались говорить вполголоса, чтобы никто их не слышал.
– Ты только посмотри на этого идиота, – сказал кот.
– Застыл, как статуя, – ответила кошка.
– Поверь мне, он страдает по-настоящему.
– Так ему и надо, круглому дураку.
– Тебе не надоела эта игра? – спросил кот.
– Поначалу было интересно, – призналась кошка. – Этот Том очень забавно рассказывал о своих подвигах, которые можно было назвать дурачеством. Оказалось интересным убеждать его, что Матильда по уши влюбилась в него. Мне тоже было поручено поговорить с ним. Ты бы слыхал, что я плела! А он слушал и проглатывал мою болтовню с полной верой. Вот уж потеха!
– Ты можешь любому коту вскружить голову.
– Только не вздумай ревновать. Еще не хватало! Я же говорила ему о Матильде по ее поручению.
– Никто же не слышал...
– Ну, перестань, пожалуйста. Ты сам видел – он стоял перед Матильдой на коленях.
– Впрочем, да... Прости меня. Не кажется ли тебе, что игра затянулась? Матильда обещала нам выставить этого чудака в смешном виде, а сама продолжает тянуть резину. Уж не влюбилась ли эта дура на самом деле?
– Тише ты! Как ты смеешь называть ее дурой? Если кто-то услышит, мои будущие дети останутся сиротами.
– Накипело. Ты, моя душечка, должна стать первой дамой. Ты единственная сиамская кошка. И я - сиамец. А остальные тут – безродные твари. И сама Матильда недавно выбралась из помойной ямы. Она врет, что в ней королевская кровь. Ни одного из ее предков не было в Старой Англии. Уж ты мне поверь.
– Зачем ты мне доказываешь то, что я и без тебя знаю? Но не могу же я заявить, что имею право быть первой дамой. Хоть я и сиамская кошка, но у меня на голове нет короны.
– Да знаешь ли ты, что это за корона у Матильды?
– Может быть, ты знаешь.
– У нее был дружок, когда она еще шлялась по помойкам. Он частенько трепал ее. В одной очередной трепке он чуть не сорвал ей скальп. Кровь хлестала, как фонтан. Потом рана зажила. У бродячих кошек раны заживают быстро. И на том месте побелела шерсть, просто поседела. А под ней – рубец. Оттого похоже на корону. Вот какую историю я знаю.
– Ты лучше держи ее при себе, если не забыл про Лома.
– Ненавижу его.
– Разве ты один!.. Но чем же кончится эта история с Томом? Сегодня я чуть не взбесилась, когда Матильда из-за него заставила чуть ли не полчаса ждать завтрака. Я не могу больше терпеть ее капризы. Затеянная ею игра становится скучной.