Матильда резво вскочила и зашипела:
– На кой черт ты мне нужен, клоун! Ах, он мне предан! А что это мне дает? Ты можешь вернуть мне титул первой дамы? Не можешь? Тогда пошел вон! Только такой балбес, как ты, мог возомнить, что я влюбилась в тебя. Ха!..
– Я понимаю твое состояние, – скорбно произнес Том. Он все еще чего-то не понимал. – Ты можешь ругать меня, как тебе заблагорассудится, но я не отступлю от своей клятвы. Я хочу сказать только одно: у тебя есть друг, он верен тебе, он готов ради тебя пожертвовать своей жизнью.
– Этот друг, конечно, ты? – саркастически захохотала Матильда. – Ты готов умереть за меня? Так подохни!
– Ты этого действительно хочешь? – серьезно спросил Том.
– Да! Да! Да! – затряслась от ненависти Матильда. – Дайте нож, пусть он зарежет себя! Я не могу более видеть его! Это все из-за тебя! Наконец-то я поняла! Это ты обрезал мою челку, чтобы выставить перед всеми на смех!
Том протестующе поднял лапы.
– Не говори так! – закричал он. – Я никогда не посмел бы прикоснуться к твоей короне!
– Значит, это сделал твой друг. Больше некому. Где тот мерзавец? Я разорву его на куски! Сожру эту поганую мышь! Где он?
– Я не знаю.
– Ах, ты не знаешь? Хватит врать!
Лом с готовностью протянул Матильде нож.
– Так ты готов умереть? – со злой усмешкой спросила Матильда.
Джерри понял, что благородный Том сдержит свое слово, если Матильда протянет ему нож. Как помешать этому?
– Ну же! – Матильда протянула нож Тому.
Джерри быстрее пули скатился с забора и достиг, молнией пробежав между кошками, трона сиамской кошки. Он спрятался под ее пышным хвостом и сказал утробным голосом:
– Останови ее!
Сиамская кошка разинула рот и распахнула глаза. Ей показалось, что она слышит голос свыше. Если это так, значит само небо признало ее первой дамой.
– Стой! – повелела сиамская кошка. – Отберите у нее нож.
Лом тут же выхватил из лапы Матильды нож, чем вызвал неудержимую ярость бывшей благодетельницы.
Сиамская кошка прислушивалась, ожидая, что еще повелит голос, так как сама не знала, что предпринять дальше.
– День принятия титула первой дамы не следует омрачать кровью, – сказал Джерри.
Сиамская кошка слово в слово повторила сказанное.
Все коты и кошки онемели, услыхав столь торжественные слова.
– Пусть Матильда займет свое место в общественном туалете, а этого чудака прогоните за ворота, и пускай он катится на все четыре стороны, – подсказал Джерри.
Сиамская кошка – а у нее была отличная память – не забыла ни одного слова и четко повторила каждое.
Общество бурно зааплодировало. Многие выкрикивали приветственные и восторженные слова, лозунги во славу новой первой дамы!
Сиамская кошка была очень довольна и вся так и сияла. Если этот голос будет ей помогать всегда, она станет лучшей в мире первой дамой.
Лом схватил Матильду за шиворот и повел со двора, а толпа ринулась на Тома, подхватила на лапы и вскоре вышвырнула за ворота.
– Прощай, дуреха! – не очень вежливо, но с большим чувством проговорил Джерри и кинулся прочь.
Оказавшись за воротами, он увидел несчастного Тома. Тот шатался и еле перебирал ногами, удаляясь по дороге...
– Как мне жить дальше? – стонал Том. – Отныне я стал клятвопреступником. Меня никогда никто не простит. Даже мой самый верный друг Джерри, мой дорогой и любимый Джерри оставил меня. Потому что ему стыдно знаться с таким подлым котом, который дал слово прекрасной даме и не сумел защитить ее от несправедливости. Ты прав, Джерри! Разве можно дружить с таким котом, как я? Но как бы я ни был плох, как бы ни заслуживал такого унижения, а хоть раз в жизни еще хотел бы увидеть тебя и сказать последнее «прости». Где ты, Джерри?
– Где я? – проворчал Джерри. – Плетусь за тобой и слушаю глупости, от которых вянут уши.
– Начались галлюцинации. Опять, – остановился Том.
– Еще чего? – снова подал голос Джерри. – Чем хвататься за голову, лучше бы оглянулся.
Увидев Джерри, Том раскинул лапы, стремясь обнять друга, но тут же вспомнил, что он клятвопреступник, и сильно смутился, даже застонал.
– Томми, послушай меня, – начал спокойно Джерри.
– Я выслушаю все твои гневные слова, – покорно склонил голову Том. – Они будут справедливы. Мне очень жаль, что ты не напишешь свою замечательную книгу, потому что не о ком тебе теперь писать. Разве я достоин твоего великого произведения?
– Достоин!
– Ты издеваешься надо мной. И поделом мне!
– Ты вел себя, Томми, как самый благородный и честный кот. Ты не посрамил свое имя. Не твоя вина, что ты оказался в самом центре обмана и коварства.
– Я клятвопреступник, Джерри! Ты можешь это понять?
– Кому ты клялся?
– Несравненной Матильде.
– Да, сравнить ее не с кем. В этом ты прав. Но какой Матильде ты дал клятву?
– Как это какой? Матильда – она только одна.
– Ты уверен?
– Я еще не сошел с ума, хоть и похож на чокнутого.
– Не клялся ли ты кошечке, которая уверяла тебя, что умирает от любви к тебе?
– Да, это было именно так.
– Ты дал слово чести только затем, чтобы спасти ее.
– Именно, Джерри!
– А если она лишь притворялась умирающей?
– Этого не может быть!
– Ты не веришь мне?
– Лучше мне провалиться на этом месте, чем усомниться хоть в одном твоем слове!
– Разве та Матильда, что осталась без короны, была та же самая кошечка, которой ты поклялся?
– Мне показалось, что она была несколько грубовата и немного вульгарна.
– Ему показалось! Ах ты! Ох ты! Да она просто хамила! Она кричала, что ненавидит тебя. Желала твоей смерти. Ты это слышал?
– Да, Джерри, но...
– Никаких «но». Матильда оказалась самой великой притворщицей. Ту кошку, которой ты поклялся, ты придумал сам. Но ты ничего не обещал бы той, которая унижала и проклинала тебя посреди двора. Так это или нет?
– Пожалуй, да.
– Ты поклялся своему вымыслу, и потому не можешь быть клятвопреступником!
– Ты полагаешь? – задумался Том.
– Можешь быть уверен в этом!
– Джерри, у меня что-то кружится голова. Можно, я немножко посижу?
Том опустился на землю.
– Выходит, я не опозорил себя? – все еще сомневался он.
– Ты достойно прошел через все испытания – чести и благородства.
– Ты не шутишь, Джерри?
– Это один из твоих самых великих подвигов, потому что не каждый – далеко не каждый! – может остаться самим собой, волею судьбы оказавшись в чужой атмосфере.
– Мне приятно слышать твои слова, Джерри. Они успокаивают меня. Выходит, я снова вышел на тропу великих подвигов ради Добра?
– Да, Томми, твои мозги, наконец-то, начинают работать в правильном направлении.
– Я смею мечтать сразиться с самим Драконом?
– Не смеешь, а должен! Просто обязан!
– И ты будешь со мной, Джерри?
– До последнего своего часа.
– Я переживаю самые счастливые минуты в жизни, – с чувством произнес Томми, и слезы выступили на его глазах. – Дай мне обнять тебя, Джерри, а то мне кажется, что я сплю.
Они обнялись. И тут Джерри воскликнул:
– О, небеса!
– Что такое? – испугался счастливый Том, словно кто-то покушался на его радость.
– Смотри! – показал лапкой Джерри.
В полумиле от них паслись две лошади.
– Бабьека! – воскликнул Том. – И твой гнедой!
Глава 17Куклы
Том и Джерри ехали по прерии на своих лошадях и вели неторопливый разговор о том, что на свете стоит жить только ради подвигов. Говорил в основном Том, который после всех треволнений стал еще более словоохотлив. Он утверждал, что день, проведенный без подвига, можно вычеркивать из жизни, а если это так, то по сути дела он, Благородный Странник Том, прожил на свете всего несколько дней.
Этот философский вопрос не очень занимал Джерри, который думал о том, как глупо он поступил, не прихватив в дорогу никакой еды. Правда, было вроде и не до того, но все равно оправдания нет. Время близилось к обеду, о чем все настойчивее напоминал желудок.
Но и прерывать друга Джерри не хотел, потому что его радовало то обстоятельство, что Том снова обретал спокойствие и уверенность в своих силах. Он самостоятельно мыслил, значит, в конце концов, стал самим собой.
– Однако я могу с тобой и не согласиться, – поддерживал разговор Джерри.
– С чем конкретно? – несколько самоуверенно поинтересовался Том.
– Что без подвига день – уже и не день. Наступит время, когда все на свете будут жить беспечно, не зная горя и печали. Незачем будет совершать подвиги, потому что мы с тобой расправимся с Драконом, то есть победим мировое Зло. А если не будет Зла, то с чем бороться? Ради чего совершать подвиги?
– Ты размышляешь логично, – согласился Том. – Но ты не знаешь моих планов.
– Поделись ими – и я буду знать.
– Действительно, на земле наступит покой, когда мы одолеем Дракона. Завидую внукам и правнукам нашим. Но нет предела желаниям, поверь. Вот простейший пример. Дракон прячется в горах. Мы одолеем его. Но останется логово. Ты улавливаешь мою мысль?
– Пока не очень.
– Тогда внимательнее слушай. Если останется логово, то рано или поздно его кто-то займет.
– Появится новый Дракон?
– Уж не знаю, как его будут называть, но логово есть логово.
– Что же делать?
– Надо снести горы.
– Томми, прости меня, но ты это серьезно или просто дурачишь меня?
Даже от Тома Джерри не ожидал столь грандиозного проекта. Передвинуть Кордильеры – до этого ж надо додуматься! Раскрошить горы в песок – это весьма редкая мысль!
– Почему это я тебя дурачу? – возмутился Том. – Ты хочешь оставить логово?..
– Я – не хочу. Но, может, как-то по-Другому, проще...
– На тропе подвигов нет простых решений.
– Но сделать равнину на месте гор... Ого!
– Мало того, что равнину! Мы ее засеем злаками.
– Но куда денутся горы? Это же изрядная масса камня!