— Это не так эффективно, как полная система, — объяснял он Демидову, — но и не так радикально. Заводчики смогут внедрить эти изменения без кардинальной перестройки.
— А результат будет?
— Будет, но меньший. Производительность вырастет процентов на двадцать, не на пятьдесят.
— Все равно хорошо. А главное — успокоит конкурентов.
Демидов поддержал идею. Он организовал совещание уральских заводчиков, где Антон представил свои предложения.
Реакция была смешанной. Одни заводчики заинтересовались возможностью повысить прибыль. Другие опасались, что любые уступки рабочим приведут к новым требованиям.
— Господин Глебов, — сказал один из заводчиков, — ваши идеи, может, и хороши. Но что будет, если рабочие захотят еще больше свободы?
— Тогда придется давать, если это повысит эффективность, — честно ответил Антон.
— А если они захотят вообще освободиться от крепостной зависимости?
— Это уже вопрос государственной политики, а не заводского управления.
— Вот именно! А вы своими экспериментами этот вопрос и поднимаете.
Антон понимал опасения заводчиков, но не видел другого пути. Развитие технологий неизбежно требовало изменения социальных отношений.
В конце концов, несколько заводчиков согласились попробовать упрощенную систему. Остальные предпочли остаться при старых порядках.
Внедрение началось весной 1758 года. Антон лично консультировал каждый завод, помогал адаптировать систему к местным условиям.
Результаты были неодинаковыми. На одних заводах изменения прошли гладко и дали хороший эффект. На других возникли конфликты и сопротивление.
— Главная проблема, — объяснял Антон Федору Сопину, — в том, что многие управляющие не понимают сути изменений. Они думают, что достаточно немного улучшить питание и поднять зарплату.
— А этого мало?
— Мало. Нужно изменить отношение к людям. Видеть в рабочем не просто рабочие руки, а человека с умом, чувствами, потребностями.
— Это сложно для многих управляющих.
— Поэтому и нужно их обучать. Создавать школы для управленцев, как мы создали школу для рудознатцев.
Идея школы для управляющих заинтересовала Демидова.
— Антон Кузьмич, — сказал он, — если вы сможете научить управляющих работать по-новому, это принесет огромную пользу.
— Готов попробовать, Никита Акинфиевич. Но нужна поддержка других заводчиков.
— Поговорю с ними. Думаю, согласятся — всем нужны хорошие управляющие.
Школа для управляющих открылась в Екатеринбурге осенью 1758 года. Курс обучения длился три месяца и включал изучение технологии производства, основ экономики, психологии управления людьми.
— Запомните главное, — говорил Антон первым слушателям, — управление людьми — это искусство, а не ремесло. Нельзя управлять всеми одинаково. Каждый человек требует индивидуального подхода.
— А как найти этот подход? — спрашивали слушатели.
— Наблюдать, слушать, анализировать. Понимать, что движет человеком, чего он хочет, чего боится.
— А если человек ленивый или вредный?
— Тогда нужно понять, почему он такой. Может быть, ему не хватает мотивации. Может быть, у него проблемы, которые мешают работать. А может быть, он просто не подходит для данной работы.
Обучение шло успешно. Управляющие осваивали новые методы работы с людьми, учились планировать производство, рассчитывать экономическую эффективность.
Но самым важным было изменение их мышления. Многие впервые задумались о том, что рабочие — тоже люди со своими потребностями и правами.
— Раньше я думал, — рассказывал один из управляющих, — что главное — заставить людей работать. А теперь понимаю, что лучше их заинтересовать.
— А как заинтересовать?
— По-разному. Кому-то деньги важны, кому-то признание, кому-то возможность учиться и расти.
— Правильно. И ваша задача — найти для каждого свой стимул.
Результаты не заставили себя ждать. Заводы, где работали выпускники школы, показывали лучшие результаты. Производительность росла, качество улучшалось, конфликтов становилось меньше.
Но были и проблемы. Некоторые старые управляющие сопротивлялись нововведениям, считая их "баловством" и "порчей народа".
— Антон Кузьмич, — жаловался один из заводчиков, — ваш выпускник на моем заводе такое творит! Рабочим премии платит, школу для детей открыл, еще и собрания устраивает.
— И каковы результаты?
— Результаты-то хорошие, не спорю. Но это неправильно! Дашь мужику палец — он всю руку откусит.
— А может быть, стоит дать ему и руку, если он будет лучше работать?
— Вы с ума сошли! Следующее поколение вообще на шею сядет.
Антон понимал эти опасения, но считал их преувеличенными. Его опыт показывал, что люди, получившие лучшие условия, работают более ответственно, а не наоборот.
В это время пришли новости с войны. Русская армия одержала победу при Цорндорфе, во многом благодаря превосходству в артиллерии. Новый порох и улучшенные пушки давали русским солдатам существенное преимущество.
— Видите, — говорил Антон своим критикам, — наши методы помогают побеждать врагов России. Разве это не важнее сословных предрассудков?
Аргумент был сильным. В условиях войны эффективность производства становилась вопросом национальной безопасности.
Постепенно новые методы управления распространялись по всему Уралу. К концу 1758 года больше половины крупных заводов применяли те или иные элементы системы Антона.
Общий результат был впечатляющим. Производство металла в регионе выросло на сорок процентов. Качество продукции улучшилось настолько, что русское железо стали закупать даже европейские страны.
— Невероятно, — говорил граф Шувалов, изучая отчеты. — Урал превратился в главный арсенал Европы.
— И это только начало, ваше сиятельство, — отвечал Антон. — При правильном развитии Россия может стать ведущей промышленной державой мира.
— А что для этого нужно?
— Образование, технологии, правильная организация труда. И, конечно, время.
— Времени у нас достаточно. А вот с остальным сложнее.
Но время работало против Антона. Его успехи привлекали все больше внимания, в том числе и нежелательного. В Петербурге росло беспокойство по поводу его влияния на рабочих и крестьян.
Особенно активно интриговал против него новый статский советник Иван Перфильевич Елагин, который заменил Неплюева на посту одного из влиятельных чиновников.
— Этот Глебов опасен, — говорил он в своем кругу. — Он разлагает основы государственного порядка, внушает простому народу мысли о равенстве и справедливости.
— Но ведь его методы дают хорошие результаты, — возражали ему.
— Сегодня дают, а завтра? Что будет, когда крестьяне и рабочие потребуют полного освобождения? Кто будет работать на помещиков?
— А может, и не нужны будут помещики? Может, лучше, чтобы люди работали сами на себя?
— Вот! Вот до чего доводят идеи этого самозванца! До революции и переворота!
Елагин начал собирать компромат на Антона. Он расспрашивал людей, которые работали с ним, изучал его методы, искал что-то, что можно было бы истолковать как государственную измену.
Информация об этом дошла до Антона через Протасова.
— Будьте очень осторожны, — предупреждал секретарь Ломоносова. — Елагин хуже Неплюева. Он умнее и безжалостнее.
— А что конкретно он ищет?
— Любые доказательства того, что вы настраиваете народ против властей. Достаточно будет нескольких свидетельских показаний.
— И что мне делать?
— Временно прекратить все эксперименты. Заниматься только технической стороной дела.
Но Антон не мог остановиться. Слишком многое было уже запущено, слишком многие люди зависели от его поддержки.
В начале 1759 года произошло событие, которое могло стать роковым. На одном из заводов в Пермском крае вспыхнул бунт. Рабочие потребовали введения системы управления, подобной тагильской.
Когда заводчик отказался, они захватили контору и объявили забастовку. Для подавления бунта пришлось вызывать войска.
— Видите, к чему приводят ваши эксперименты! — торжествовал Елагин. — Народ взбунтовался, требует невозможного!
— Народ требует справедливости, — возражал Антон. — И если бы заводчики проявили мудрость, никакого бунта не было бы.
— Мудрость? Вы называете мудростью потакание мужицким прихотям?
— Я называю мудростью понимание того, что довольные люди работают лучше недовольных.
— А я называю это подрывом государственного порядка!
Елагин добился того, чего хотел. Императрица Елизавета Петровна лично заинтересовалась делом Антона Глебова. Она потребовала подробного доклада о его деятельности.
— Что будем делать? — спросил граф Шувалов у Антона. — Императрица в гневе. Говорит, что не позволит подрывать основы империи.
— А что, если показать ей конкретные результаты? — предложил Антон. — Цифры, факты, свидетельства эффективности?
— Попробуем. Но не уверен, что поможет. Политические соображения сейчас важнее экономических.
Доклад готовили целую неделю. Антон собрал все данные о росте производства, улучшении качества, увеличении прибыли. Ломоносов помог с теоретическим обоснованием. Граф Шувалов добавил военные аспекты.
— Главное, — советовал Ломоносов, — не упоминать о социальных изменениях. Говорить только о технических и экономических достижениях.
— Но социальная сторона — основа всего!
— Может быть. Но сейчас о ней лучше не говорить.
Доклад императрице состоялся в марте 1759 года. Антон был допущен к аудиенции вместе с графом Шуваловым и Ломоносовым.
Елизавета Петровна выслушала доклад внимательно, но холодно. Ее больше интересовали не экономические показатели, а политические последствия.
— Господин Глебов, — сказала она наконец, — ваши достижения в области промышленности несомненны. Но меня беспокоит другое. Говорят, что вы внушаете простому народу опасные идеи.
— Ваше величество, я учу людей лучше работать. Разве это опасно?