И я верю, что цель будет достигнута. Может быть, не в моей жизни, может быть, не в жизни моих учеников. Но когда-нибудь справедливость восторжествует, и люди будут жить в мире, где каждый имеет право на достойную жизнь."
Так завершалась очередная глава в жизни Антона Глебова — человека, который пытался изменить мир к лучшему. Впереди его ждали новые испытания, новые возможности, новые надежды. Но он был готов к ним, вооруженный знаниями, опытом и непоколебимой верой в торжество справедливости.
Глава 7: "Плавильня судеб"
Весна 1765 года застала Антона Глебова в разъездах. Успех олонецкого эксперимента привел к тому, что его методы решили внедрить еще в четырех регионах России. Сам Антон не мог лично курировать все проекты, поэтому большую часть времени проводил в поездках, консультируя местных специалистов и решая возникающие проблемы.
Сейчас он находился в Туле, где помогал организовывать новую оружейную мануфактуру. Тульские мастера славились своим умением, но производство велось по старинке — каждое изделие изготавливалось индивидуально, что было медленно и дорого.
— Антон Кузьмич, — говорил ему главный тульский оружейник Иван Старцев, — наши деды и прадеды делали оружие так же, как мы. И оружие было отменное.
— Не спорю, Иван Васильевич. Качество у вас действительно высокое. Но времена изменились. Сейчас нужно не десять ружей в месяц, а тысячу.
— А зачем такая спешка?
— Армия растет, границы расширяются. И другие страны тоже не стоят на месте. В Европе уже создают заводы, где одинаковые детали делают сразу сотнями.
— И что, хотите, чтобы мы тоже стали как на заводе?
— Хочу, чтобы вы сохранили свое мастерство, но научились работать быстрее и эффективнее.
Старцев был человеком умным и в конце концов понял логику предложений Антона. Главная идея заключалась в стандартизации — изготовлении взаимозаменяемых деталей, которые можно было бы собирать в готовые изделия.
— Представьте, — объяснял Антон группе тульских мастеров, — что все стволы ружей делаются точно одинакового размера. Все замки — тоже одинаковые. Все приклады — одного стандарта. Тогда любой ствол подойдет к любому замку, любой замок — к любому прикладу.
— А в чем выгода? — спрашивали мастера.
— Во-первых, можно разделить работу. Одни делают только стволы, другие — только замки, третьи — только приклады. Каждый специализируется на своем деле и работает быстрее.
— А во-вторых?
— Во-вторых, легче обучать новых людей. Не нужно учить всему сразу — достаточно освоить одну операцию.
— А в-третьих?
— В-третьих, проще ремонтировать. Если сломался замок, можно поставить новый, точно такой же.
Мастера слушали с интересом, но многие сомневались.
— Хорошо в теории, — говорил один из них, — а на практике как быть? Каждый мастер привык работать по-своему.
— Поэтому и нужны точные чертежи, точные размеры, точные инструменты, — отвечал Антон. — Когда все работают по одним стандартам, результат получается одинаковый.
Внедрение новых методов шло непросто. Многие мастера сопротивлялись изменениям, считая, что машинное производство убьет искусство. Но постепенно, видя результаты, они начинали понимать преимущества нового подхода.
Особенно сложным оказался вопрос обучения. Старые мастера умели делать ружье целиком, от начала до конца. Новая система требовала людей, которые знали одну операцию, но знали ее в совершенстве.
— Это деградация, — жаловался один из ветеранов. — Раньше мастер был художником. А теперь что? Винтики крутить?
— Не винтики, — возражал Антон. — Мастерство никуда не исчезает. Просто оно сосредотачивается в более узких областях.
— А как же творчество?
— Творчество остается. Но теперь оно направлено на совершенствование технологии, а не на изготовление каждого отдельного изделия.
Чтобы убедить сомневающихся, Антон организовал показательное соревнование. Группа мастеров, работавших по старому методу, соревновалась с группой, освоившей новую технологию.
Задача была простой — изготовить десять одинаковых ружей. Время ограничено одним месяцем.
Результат оказался впечатляющим. Традиционная группа изготовила восемь ружей, но все разные по качеству и характеристикам. Новая группа изготовила все десять ружей, причем все они были абсолютно одинаковыми и высокого качества.
— Теперь понимаете? — спросил Антон у Старцева.
— Понимаю, — кивнул тот. — Но жалко старые традиции.
— Традиции не исчезнут. Они просто найдут новое применение. Высшее мастерство всегда будет цениться для особых заказов.
— А что с простыми рабочими? Ведь теперь не каждый сможет стать мастером.
— Зато больше людей сможет получить работу. И каждый сможет стать хорошим специалистом в своей области.
Это был важный момент. Антон понимал, что новые технологии изменяют не только производство, но и социальную структуру. Появлялись новые профессии, новые возможности, но исчезали старые традиции.
— Главное, — говорил он мастерам, — чтобы люди не страдали от перемен. Нужно помочь каждому найти свое место в новой системе.
Для этого он организовал специальные курсы переподготовки. Старые мастера изучали новые методы, молодые рабочие осваивали основы техники. Особое внимание уделялось тем, кто терял работу из-за изменений.
— Понимаете, — объяснял Антон руководству мануфактуры, — люди — не расходный материал. Каждый человек ценен, и каждому нужно дать возможность приспособиться к переменам.
— А если кто-то не сможет приспособиться?
— Тогда нужно найти для него другое применение. Старый мастер может стать учителем молодых, контролером качества, разработчиком новых изделий.
— А если и это не подойдет?
— Тогда нужно обеспечить достойную пенсию. Человек, всю жизнь служивший делу, не должен остаться без средств к существованию.
Эти идеи казались революционными для XVIII века. Понятие социальной ответственности работодателя только зарождалось. Но Антон настаивал на их важности.
— Поймите, — говорил он, — довольные люди работают лучше. Если рабочие видят, что о них заботятся, они будут преданы предприятию.
— А если не заботиться?
— Тогда получите недовольство, саботаж, текучесть кадров. В итоге производство пострадает.
Постепенно руководство убеждалось в правоте Антона. Мануфактура, где внедрили его методы, показывала лучшие результаты, чем конкуренты. Производительность выросла в три раза, качество улучшилось, затраты снизились.
Но самое главное — люди были довольны. Рабочие чувствовали себя участниками общего дела, а не просто исполнителями чужой воли.
Успех тульского эксперимента привлек внимание не только в России, но и за ее пределами. Европейские промышленники начали интересоваться русскими методами организации производства.
— Удивительно, — писал французский инженер, посетивший Тулу, — русские сумели соединить высокую эффективность с социальной ответственностью. Такого я не видел ни в одной стране Европы.
Но не все относились к успехам Антона положительно. В Петербурге нашлись влиятельные люди, которые считали его методы опасными для существующего строя.
Главным противником по-прежнему оставался статский советник Елагин. Он не мог простить Антону освобождения арестованных учеников и продолжал искать способы дискредитировать его деятельность.
— Этот Глебов становится слишком влиятельным, — говорил он своим сторонникам. — Его идеи о правах рабочих подрывают основы государства.
— Но результаты его работы неоспоримы, — возражали ему.
— Результаты сегодня хорошие, а что будет завтра? Когда рабочие поймут свою силу и потребуют больше?
— А что они могут потребовать?
— Освобождения от крепостной зависимости. Равенства с дворянами. Участия в управлении государством.
Елагин был не глуп и понимал, что прямые атаки на Антона бесполезны. Нужна была более тонкая игра.
Он начал с того, что стал распространять слухи о "чрезмерных амбициях" Антона, о его стремлении к власти и влиянию.
— Посудите сами, — говорил он в своем кругу, — обычный рудознатец вдруг стал советником императрицы. Не слишком ли быстрый взлет?
— А может, он действительно талантлив?
— Талант — это хорошо. Но когда талант сочетается с неуемными амбициями, это опасно.
— Чем опасно?
— Тем, что такой человек может попытаться изменить весь государственный строй под себя.
Слухи постепенно просачивались в различные круги петербургского общества. Антон узнал о них от Протасова.
— Антон Кузьмич, — предупредил секретарь Ломоносова, — против вас снова интригуют. Говорят, что вы стремитесь к чрезмерной власти.
— А что конкретно говорят?
— Что вы хотите стать чем-то вроде "главного министра промышленности". Что планируете подчинить себе все заводы и фабрики России.
— Абсурд. Я никогда не стремился к административной власти.
— Знаю. Но люди не знают вас лично и могут поверить слухам.
— А что посоветуете?
— Быть осторожнее с публичными выступлениями. И найти способ опровергнуть эти слухи.
Антон задумался над советом Протасова. Действительно, за последние годы он стал очень заметной фигурой. Его имя часто упоминалось в связи с успехами российской промышленности. Это могло создавать впечатление, что он стремится к власти.
С другой стороны, он не мог прекратить свою деятельность из-за чьих-то интриг. Слишком многое было поставлено на карту.
Решение пришло неожиданно. В июне 1765 года в Туле произошел несчастный случай на одной из мануфактур. Взорвался пороховой склад, погибло двенадцать человек, еще больше получили ранения.
Антон немедленно выехал на место происшествия. То, что он увидел, потрясло его. Пострадавшие лежали в общих палатах без надлежащего ухода. Семьи погибших остались без средств к существованию. Руководство мануфактуры пыталось снять с себя ответственность.
— Это несчастный случай, — говори