Управляющим в Невьянске был Степан Федорович Ползунов — дядя того самого Ивана Ползунова, который впоследствии построит первую в России паровую машину. Степан Федорович был человеком старой закалки, недоверчиво относившимся к новшествам.
— Не понимаю я, зачем барин привез сюда этого... рудознатца, — говорил он своим помощникам, не особенно скрывая недовольства. — У нас и своих мастеров хватает. Иван Барышников руду искать умеет, Петр Макаров в плавке знает толк. Что нам чужак?
Антон чувствовал это недоверие с первого дня. Ползунов принял его вежливо, но холодно, а местные мастера вообще смотрели как на конкурента, который может отнять у них хлеб.
— Показывайте свои шахты, — попросил Антон.
— Покажем, — согласился Ползунов. — Только зря времени не тратьте. Здесь все уже найдено, что можно было найти.
Невьянские шахты действительно были старыми. Многие из них работали уже по тридцать-сорок лет, и легкодоступная руда была выбрана. Теперь приходилось спускаться все глубже, а качество руды ухудшалось.
Антон спустился в главную шахту вместе с бригадиром Иваном Барышниковым — мужчиной лет пятидесяти, который начал работать здесь еще мальчишкой. Барышников знал шахту как свои пять пальцев, но относился к Антону с подозрением.
— Вот здесь у нас главная жила, — показывал он, освещая лампой стену штольни. — Раньше руда шла чистая, а теперь вот — с пустой породой смешалась.
Антон изучал структуру породы при свете лампы. Он видел, что рудная жила действительно обеднела, но понимал причину этого явления. Здесь произошло геологическое нарушение — смещение пластов, которое изменило направление рудного тела.
— А в другую сторону пробовали копать? — спросил он.
— Какую другую? Здесь жила кончается.
— Не кончается. Она повернула. Видите эту трещину в породе? Здесь было смещение. Жила ушла вправо и вниз.
Барышников недоверчиво покачал головой.
— Сорок лет в шахте работаю, а такого не слыхивал. Жила — она как дерево, прямо растет.
— Не всегда. Земля живая, она движется. То, что сегодня прямо, завтра может стать кривым.
Они поднялись на поверхность, и Антон попросил показать ему карты шахты. Карты были примитивными — просто схемы ходов и штолен, без точных измерений глубины и направлений. Но даже по ним можно было понять структуру месторождения.
— Нужно пробить новую штольню, — сказал Антон, изучив схемы. — Отсюда, под углом к старой. Если я прав, через двадцать саженей выйдете на богатую руду.
— А если не правы? — спросил Ползунов. — Двадцать саженей — это месяц работы, а людей кормить надо.
— Если не прав — работаю три месяца без жалованья.
Ползунов подумал. Предложение было заманчивым. Если этот рудознатец ошибается, то получит хороший урок. Если прав — завод получит новую жилу.
— Хорошо. Но работать будете с нашими людьми и по нашим порядкам.
— Согласен.
Работа началась на следующий день. Антон работал наравне с горняками, таскал вагонетки с породой, крепил стены штольни, взрывал породу порохом. Это было тяжело — он отвык от такого физического труда за месяцы относительно спокойной жизни.
Но постепенно он завоевывал уважение рабочих. Они видели, что он не стесняется грязной работы, что его руки покрываются мозолями, что он разделяет с ними все тяготы подземного труда.
— Не барин, а работяга, — говорил молодой горняк Федор Сопин. — Таких мало.
— И умный, — добавлял опытный крепильщик Михаил Груздев. — Показал, как крепи ставить, чтобы прочнее были. И взрывчатку экономить научил.
Через две недели работы Барышников подошел к Антону с недоверчивым выражением лица.
— Слушай, рудознатец. А ты не колдун случайно?
— Почему спрашиваешь?
— Да порода стала другая. Железа в ней больше стало. Будто к жиле подходим.
Антон улыбнулся. Его расчеты оправдывались. Еще несколько дней, и они выйдут на основное рудное тело.
— Не колдун я, Иван Семенович. Просто знаю, как камни лежат.
— Откуда знаешь?
— Учился. У разных мастеров, в разных местах.
На двадцатый день работы произошло то, чего ждал Антон. Очередной взрыв вскрыл богатую железную руду — чистую, без примесей, точно такую же, какая добывалась в шахте тридцать лет назад.
Весть об этом быстро разнеслась по всему заводу. Рабочие собрались у входа в шахту, рассматривали образцы руды, обсуждали случившееся. Ползунов спустился вниз лично убедиться в находке.
— Ну и ну, — пробормотал он, рассматривая рудный пласт при свете факела. — Сорок лет здесь работаю, а такого не видел. Как ты узнал, где искать?
— Земля сама подсказала, — ответил Антон. — Надо только уметь слушать.
В тот же день Ползунов написал донесение Демидову. А еще через неделю в Невьянск приехал сам хозяин.
— Антон Кузьмич! — встретил он рудознатца с распростертыми объятиями. — Вы превзошли мои ожидания. Степан Федорович пишет, что вы нашли руды на несколько лет работы.
— Нашел, Никита Акинфиевич. И еще найду, если позволите поискать в других местах.
— Позволю! Еще как позволю! Но сначала расскажите, как вы это делаете. Может, и других научите?
Антон понимал, что настал момент, когда надо было открыть часть своих знаний. Но делать это надо было осторожно, чтобы не вызвать подозрений в колдовстве или связях с иностранными государствами.
— Дело в том, Никита Акинфиевич, что я изучаю не только руду, но и породы, в которых она лежит. У каждой породы есть свой характер, свое поведение. Зная это, можно предсказать, где искать руду.
— Интересно. А можете этому научить?
— Могу. Только нужны способные люди. И время — несколько месяцев.
— Найдем и людей, и время. Хочу, чтобы у меня было несколько рудознатцев, которые умеют работать по вашему методу.
— Тогда давайте начнем с Невьянска. Здесь есть люди, которые могут учиться.
Демидов согласился. И Антон начал свою первую школу горного дела в XVIII веке.
Учениками стали пятеро молодых людей: Федор Сопин, который показал себя умным и наблюдательным; Михаил Груздев, знавший толк в крепежных работах; Алексей Рыбников, сын местного кузнеца, понимавший металлы; Петр Калинин, который умел читать и писать — редкость среди заводских рабочих; и Семен Воронов, бывший солдат, привыкший к дисциплине и точности.
Занятия проходили по вечерам, после работы. Антон рассказывал им об устройстве земли, о том, как образуются горные породы, как в них появляются металлы. Он показывал образцы различных минералов, учил различать их по цвету, твердости, блеску.
— Запомните, — говорил он, — руда не растет сама по себе. Она образуется там, где встречаются определенные условия. Горячая вода из глубины земли, особые породы, давление, время. Понимая это, можно предсказать, где искать.
Ученики слушали внимательно. Для них это было откровением — никто раньше не объяснял им, почему руда находится именно здесь, а не в другом месте.
— А откуда горячая вода берется? — спросил Федор Сопин.
— Из глубины. Чем глубже, тем горячее. В самом центре земли так жарко, что камни плавятся, как железо в печи.
— Как печи? — переспросил Михаил Груздев. — Значит, земля — это большая печь?
— Можно и так сказать. Только топится она не углем, а внутренним огнем.
Постепенно ученики начинали понимать логику геологических процессов. Антон учил их не только теории, но и практике — как изучать породы в поле, как брать образцы, как составлять карты месторождений.
Через два месяца обучения он решил проверить их знания на практике.
— Завтра идем искать новое месторождение, — объявил он. — Покажете, чему научились.
Они выехали рано утром на лошадях, захватив с собой инструменты и провизию на несколько дней. Антон повез их в место, которое давно приметил — долину реки Реж, где, по его расчетам, должны были быть выходы золотоносных пород.
— Здесь будем искать золото, — сказал он, когда они остановились у подходящего обнажения.
— Золото? — удивился Петр Калинин. — Да здесь никто никогда золота не находил.
— Не находили, потому что не знали, где искать. А вы теперь знаете. Федор, что ты видишь в этой породе?
Федор внимательно осмотрел камни.
— Кварц, — сказал он неуверенно. — И что-то еще... блестящее.
— Правильно. Блестящее — это слюда. А что говорит присутствие кварца и слюды?
— Что здесь была горячая вода?
— Верно. Михаил, а ты что скажешь?
Михаил взял в руки кусок породы, внимательно изучил его.
— Жилы есть. Белые, кварцевые. И цвет у породы... измененный какой-то.
— Отлично. Алексей?
— Тяжелая порода, — сказал Алексей, взвесив камень на руке. — И твердая. Значит, металл есть.
Антон был доволен. Ученики действительно научились видеть и понимать то, что говорят им камни.
— Теперь будем промывать песок, — сказал он. — Семен, принеси лоток.
Они провели весь день, промывая песок из русла ручья. И к вечеру в лотке блеснули первые крупинки золота.
— Не может быть! — воскликнул Петр Калинин. — Золото!
— Может, — спокойно ответил Антон. — Вы сами его нашли, применив то, чему научились.
Ученики были в восторге. Они поняли, что знания, которые дает им Антон, — не пустые слова, а настоящая сила, способная находить сокровища в земле.
Когда они вернулись в Невьянск с образцами золота, весь завод был в возбуждении. Ползунов немедленно отправил гонца к Демидову, а сам начал планировать разведочные работы.
— Антон Кузьмич, — сказал он рудознатцу, — вы делаете чудеса. Сначала железо нашли, теперь золото. А что еще можете найти?
— Все, что есть в земле, — ответил Антон. — Серебро, медь, свинец, олово. Главное — знать, где искать.
— А людей учить будете?
— Буду. Чем больше людей знает эти методы, тем больше богатств мы найдем.
— Тогда оставайтесь в Невьянске еще на месяц. Пусть ваши ученики поработают самостоятельно, а вы найдите новых.
Антон согласился. Он понимал, что создание школы горного дела — это именно то, что нужно для изменения этого мира. Знания должны распространяться, люди должны учиться думать, а не только исполнять приказы.