ть иными словами: сумасшедшие, имеющие серьёзную привычку к работе и общению со Смертью. Они, как бы это выразить, “имеют сродство” с той стихией, из которой выползли Дементоры.
Это не значит, что им там комфортно. Но настолько разрушительного действия стражи Азкабана на них не оказывают. Другими словами: у них и так-то светлого в душе не много, с них кормиться нечем. Не даром по канону у Волдеморта в войске Дементоры присутствовали, что не сказать чтобы сильно тревожило остальных его сторонников. И дело не в дисциплине, поскольку в его “армии” даже понятия такого не было. А в том, что ПСы были не интересны Дементорам. Крайне “низкокалорийная” пища. А скорее уж и вовсе родственники-конкуренты. А ворон ворону глаз не выклюет.
Это я все к чему? К тому, что моих сторонников в Азкабане держат не Дементоры, а мощь и могущество Дамблдора, плюс отсутствие личности-противовеса Великому Светлому Волшебнику. То есть меня.
Но вот, представим, что некий Том Гонт убивает Дамблдора. Что происходит дальше? Имя этого представителя Древнего Темного Чистокровного Рода мгновенно поднимается всеми недовольными, а их много, в качестве знамени, затаившиеся на свободе ПСы быстренько организуют освобождение ПСам-сидельцам, и пошло-поехало все по новой.
Не дай Дзен, еще кто-то додумается Грин-де-Вальда из Нурменгарда вытащить, а такой “умник” может отыскаться – альтернативно одаренных в окружении Волдеморта хватало. Тогда вовсе вся Европа заполыхает.
Нет уж, мне Дамблдор, какой бы сволочью он не был, живым нужен. Живым и на своём месте.
Это всё я подробно разъяснил Лили сразу же после того, как она высказала такую идею. Чтобы в будущем казусов и недопонимания не было.
Таким образом, все то время, что мы летели в Британию и добирались сюда, Лили считала, что я иду “кончать старуху”. Правда, как это у нее в голове стыковалось с наличием рядом со мной их с Гарри, даже не знаю. Но, видимо, как-то стыковалось.
– Лилиан, расслабься и не бычься. Мы приехали поговорить, – прежде чем постучать в ворота, повернулся я к своей невесте. – Ты же видишь, что я без оружия, – развел в стороны полы пиджака я.
– Главное оружие Саблезуба – сам Саблезуб, – резонно ответила мне она, хоть и немного менее напряженно, чем раньше.
– С этим, конечно же, трудно спорить, – признал её правоту, почесав рукой в затылке. – Но я действительно приехал поговорить.
– "Дормаму, я пришёл договориться..." – со вздохом выдала она цитату из комикса о Докторе Стрендже. – Самоубийство.
– А что ты хочешь от человека, заавадившего самого себя? – в голос рассмеялся я и постучал в ворота.
– Действительно. Что я хочу? – пробурчала себе под нос Лили, когда мой смех стих. – Хорошо хоть пожениться не успели, а то к моему статусу Вдовы точно бы прилипло слово “Чёрная”...
За воротами раздался хлопок аппарации, и калитка начала открываться.
***
глава 22
***
Дверь была открыта уверенной рукой. Сразу и нараспашку. Безо всяких там приоткрываний и выглядываний в щелочку. За ней обнаружилась статная строгая женщина одного со мной роста, а это на минуточку: за метр девяносто, крепкая, словно дуб, прямая, словно корабельная сосна. На вид ей можно было дать от сорока до сорока пяти, если бы не совершенно седые, коротко остриженные волосы. Одета она была в садовый комбинезон поверх клетчатой рубашки с закатанными до локтей рукавами. Взгляд её был прям, пронзителен и силен.
Она посмотрела на Лили, в глазах её вспыхнуло узнавание.
– Здравствуй, Лили, – чуть прищурившись, сказала она. – Слышала, что тебе удалось выжить в ту ночь. Не удивительно – ты всегда умела “падать с нужной стороны забора”, – женщина перевела взгляд на меня. Я этот взгляд встретил ровно, без вызова, но и без слабины. При этом спина моя, как и всегда, была пряма, а плечи расправлены. Женщина поджала губы и нахмурилась. – Не хорошо, конечно, что ты так быстро забыла Джеймса, но ты права: мальчику нужен отец. И хорошо, что на эту роль ты нашла кого-то подостойнее Нюниуса. Заходите, – велела она, развернулась и, не оглядываясь пошла по мощеной дорожке в сторону дома.
Хм, мощная женщина! Сильная и прямая! Она мне уже нравится. Такая не будет хитрить и плести интриги. Эта вмажет сама. Сразу. Уважаю.
Перед домом, на лужайке стоял крепкий дубовый стол, который спешно накрывали домовые эльфы в чистых, отглаженных наволочках с гербами Лонгботтомов. Здесь же, на лужайке, была песочница, в которой увлечённо что-то копал пухлый мальчик одного с Гарри возраста.
Лили отвела своего сына к Невиллу, а это скорее всего был именно он, познакомила их, что-то объяснила Гарри и оставила играть в песке. Один из домовых эльфов Лонгботтомов внимательно присматривал за юными волшебниками, так что можно было сильно не волноваться. Но все равно девушка расположилась за столом так, чтобы держать детей в поле зрения.
Пока мы шли, пока рассаживались, пока эльфы заканчивали накрывать на стол, женщина не проронила ни слова. Но вот все расположились, взяли по чашке чая и были готовы к разговору.
– Итак, это хорошо, что ты привела Гарри, – сказала хозяйка. – Невиллу нужно общение со сверстниками. Представь мне молодого человека. Его лицо мне кажется очень знакомым.
– Меня зовут Том Марволо Гонт, – не дожидаясь Лили, представился я сам.
– Гонт? – чуть приподняла бровь женщина. – Я слышала, что последний представитель этого Темного Рода гниёт в Азкабане.
– Это мой дядя – Морфин Гонт. Осужден за убийство моего отца, Тома Реддла. Я полукровка. Фамилию Гонт взял совсем недавно, когда Визенгамот признал за мной такое право. Раньше меня звали, как и отца – Том Реддл, – все так же отвечал я прямым взглядом на прямой взгляд.
– Реддл… знакомая фамилия. Как и ваше лицо. Вы учились в Хогвартсе? В каком году?
– В Хогвартсе. На Слизерине. С 37-ого по 44-ый, – ответил я.
– На девять лет старше меня? А не врешь ли ты мне, Красавчик? – сложила на груди руки Августа. – Я помню Реддла. Ты похож на него. Но Реддл был на полголовы ниже и таким телом, как у тебя, точно похвастать не мог. Он тоже был красавчиком, но стройным и болезненно бледным. Ты его сын?
– Нет. Не сын. А зелья, алхимия и ритуалы способны творить настоящие чудеса. А ещё физические тренировки, которыми многие волшебники пренебрегают.
– А ведь ты не врешь, – хмыкнула она. – Получается, тебе сейчас пятьдесят шесть? А этой вертихвостке двадцать два… Это даже не в два раза меньше, а почти в три… Ты педофил?
– Как-то не смотрел на себя с такой стороны, – хмыкнул я. – Но согласись, трудно найти женщину моего возраста, готовую и способную продолжить мой, как ты правильно заметила, практически пресекшийся Род. Женщина в пятьдесят шесть рожать уже не согласится, будь она хоть трижды волшебница.
– Пожалуй, – задумалась Августа. – Я бы с таким предложением точно послала к Дементорам, хоть мне и всего сорок семь. Рациональный подход к делу. Но всё равно: малолетка… Ветер в голове, шило в заднице, поговорить не о чем.
– Война, ребёнок и потеря мужа сильно ускоряют взросление, – заметил я.
– С этим трудно не согласиться, – поджала губы Августа и ещё раз оценивающе посмотрела на Лили. – Я смотрю, комплект зелий и для неё нашёлся? Помнится, в нашу прошлую встречу ты была заметно ниже, деточка.
– Здоровье жены – не та вещь, на которой стоит экономить, – ответил я.
– А ведь ты уже, деточка… – прищурилась Августа. – У меня глаз наметанный.
– Уже что? – напрягся я, не понимая, к чему клонит хозяйка.
– Беременна, Том, – усмехнулась она. – Твоя девчонка беременна.
– Вот как, – сказал я и потер виски. – Радостная новость. Спасибо.
– А теперь политесы в сторону, – стерла улыбку с лица она. – Зачем вы ко мне пришли? Явно не чаю попить, к которому до сих пор не притронулись.
– Я прилетел к тебе из Нью-Йорка, чтобы сказать, что не надо больше наёмников, – поставил локти на стол и сложил руки домиком, прислонив указательные пальцы к подбородку.
– Нью-Йорк… – взгляд Августы стал ещё более жестким и колючим, чем до этого. – Если ты здесь, то это значит одно: остаток суммы выплачивать мне незачем.
– И некому, – добавила Лили.
– Это подразумевалось, – поморщилась женщина. – Не встревай, детка, во взрослый разговор. Ты пришёл меня убить? – положила она на стол руку с палочкой в ней. Пальцы были расслаблены, древко палочки держали нежно, но при этом уверенно.
– Не стану лукавить: первая мысль была именно такая, когда я узнал имя заказчика. Но нет. Это слишком простое решение, чтобы быть правильным, – не убирая рук со стола и не размыкая их, ответил я.
– Вот как? – сощурилась она. – Слишком просто значит. Ты первый за всю мою жизнь, кто обозвал меня слабачкой. Настолько уверен в себе?
– Не в этом дело, – вздохнул я. – Просто, это не правильно. Я пытаюсь измениться. И… я действительно виноват перед тобой.
– Значит ты действительно был там в тот проклятый Самайн? Ты участвовал в пытках Фрэнка? – пальцы на палочке не дрогнули, не сжались, не напряглись и не побелели. Передо мной сидел боец. Умелый, опытный и прекрасно владеющий собой. Эта женщина не новичок в дуэлях. От того и не совершает ошибок дилетанта: как бы не кипело внутри, пальцы на оружии должны быть расслаблены. Иначе скорость реакции замедлится.
А внутри у неё кипело. Это было видно по глазам. Я это прекрасно видел.
– Нет, не был. Не пытал ни Фрэнка, ни Алису. И даже не отдавал приказа Белле. В ту ночь я был у Поттеров.
– Отдать приказ Белле? Ты сумасшедший? В чем твоя вина передо мной? – взгляд её не потеплел ни на градус и внимание с готовностью к бою не ослабли.
“Сейчас будет больно”, – подумал я и вздохнул. Но если сейчас промолчать, то какой смысл был вообще в этом визите? Да и к тому же: как иначе проверишь, что испытывает Бессмертный во время "смерти"? И как это вообще работает. Так сказать, изнутри.
– Я Волан де Морт, – произнес я, глядя ей в глаза. Зеленая вспышка невербальной Авады тут же сорвалась с кончика палочки Августы и полетела в меня, стоило только прозвучать последнему звуку этого имени над столом.