Полковник отогнал мрачные мысли. Его дело сейчас — выиграть этот бой, а что будет дальше — это потом. Ага, зашевелились…
На гребне холмистой гряды прорисовались приземистые жёлтые силуэты: бронеходы великого халифа, поддерживая своих пакистанских союзников, начали новую атаку.
2007 год
В бурлящем котле Азии — в который раз за историю человечества — вываривалось отравное зелье большой войны. Между Индией и Пакистаном шла необъявленная война с неясными целями, представлявшая собой нечто среднее между полновесным побоищем до победного конца и затяжным пограничным конфликтом. Этот конфликт был опасен прежде всего наличием у обеих сторон-участниц «большой дубины» — атомного оружия — и тем соблазном, в который обладание этим оружием ввергало как индийских, так и пакистанских политиков и генералов. Халифат поддерживал единоверцев, и не только из религиозных соображений: сардаров великого халифа очень интересовали военные ядерные технологии, имевшиеся у Пакистана. Впрочем, договор о нераспространении атомного оружия давно уже стал фикцией: служба внешней разведки ОША была уверена, что халиф всё-таки получил вожделенную бомбу. Шила в мешке не утаишь, особенно если этот мешок — Россия — лопнул и расползся по швам. В Конгрессе Объединённых Штатов всерьёз обсуждался вопрос о нанесении по Халифату превентивного ядерного «разоружающего» удара или о масштабной военной операции, однако кем-то было принято решение с этим обождать, несмотря даже на категорический отказ халифа допустить в страну иностранных наблюдателей по «русскому варианту». ОША ограничились введением своих войск на Цейлон — власти Тринкомали, с немалой опаской наблюдавшие за сварой неподалёку от своих границ, соблазнились обещанием большого доброго шампленского дяди «защитить и уберечь». Хотя на самом деле появление аэродромов и военно-морской базы франглов на Цейлоне только подлило масла в огонь — китайские адмиралы тут же внесли Тринкомали в список приоритетных целей для ракетно-ядерного удара наряду с Порт-де-Перлом, Сингапуром и Окинавой.
Поднебесная Империя чувствовала себя всё увереннее: её вооруженные силы росли количественно и качественно, а союз Китая со Страной Восходящего солнца практически стал реальностью. За тылы китайцы не беспокоились — сибирский атаман в благодарность за поддержку, оказанную ему Китаем в первые месяцы существования СРР, когда положение Гордеева было ещё шатким, дал Поднебесной твёрдые гарантии безопасности. И правители Китая верили атаману: как ни странно, он был человеком слова. Да и не нужна была ему война с Китаем — атаман смотрел на запад, где остались «умиротворённые» русские земли.
А сами китайцы всё явственнее видели неизбежность столкновения с Америкой — к тому всё и шло. И поэтому в Поднебесной благосклонно отнеслись к созданию в Японии общества «детей ночи», новых ниндзя, террористов-убийц, не уступавших ассасинам Нового Халифата.
Готовился к большой войне и великий халиф, разминавшийся пока на восточных границах. Его визири и сардары не были узколобыми средневековыми догматиками — они прекрасно понимали, что в войне двадцать первого века численность — это далеко не самое главное, и что даже миллионы воинов Аллаха могут быть в одночасье сметены эффективным оружием Запада. И поэтому, копя силы, тайком поглаживая свои пока немногочисленные ядерные боеголовки и ограничиваясь периодическими террористическими уколами, арабы неуклонно расширяли своё присутствие в Европе и Америке мирным путём. «Женщина-мусульманка, родившая в Америке пятерых детей, сделала больше, чем шахид, убивший десять неверных» — смысл этого изречения не сразу дошёл до благодушного западного обывателя: для этого понадобился «парижский бунт» и волна беспорядков, прокатившихся по всей Европе. Европейские страны и ОША спешно принимали новые иммиграционные законы, пытаясь остановить «коричневый прилив», но было уже поздно: в гостеприимно распахнутые ворота западных крепостей вошло уже слишком много «новых варваров», взявших с собой своих жён.
И жила в кольце враждебных глаз и нацеленных стволов Иудея, окружённая со всех сторон неспокойным исламским морем. Мусульманский мир смотрел на неё как на занозу, которую непременно надо вырвать, и примеривался, как бы половчее это сделать (чтобы не было слишком больно). Иудея молила ОША о помощи, однако Шамплен не делал резких движений, ограничиваясь экономической помощью, кое-какими военными поставками и словесной поддержкой Иудеи в Совете Безопасности. Ларчик этот открывался не просто, а очень просто: Объединённым Штатам нужна была война, войны настоятельно требовала перегретая экономика Америки, стоявшая на грани кризиса пострашнее Великой депрессии. Большая война варилась в азиатском котле, и маленькая Иудея как нельзя лучше подходила на роль casus belli.[77]
2008 год
Кризис разразился внезапно. Внезапно для большинства людей — умеющие думать видели его приближение, а его организаторы знали о том, что кризис неизбежен — ведь они сами творили его денно и нощно. Экономика ОША — и вся мировая экономика западного типа — давно уже работала сама на себя, по кругу, словно белка, скачущая в беличьем колесе и не замечающая, как она превращается в змею, пожирающую собственный хвост. Общество потребления родилось как неизбежная реакция на онанирующую экономику — другое дело, что рождению этого ублюдка немало поспособствали очень толковые акушеры. Западный мир, опираясь на достижения науки и техники, создал изобилие, и власть имущие могли себе позволить уделить толику этого изобилия винтикам исполинского социального механизма, обеспечивая тем самым его безаварийную работу. Однако при непрерывном раскручивании маховика «сделал — продал» экономическая машина набирала и набирала обороты, грозя пойти вразнос: развиваемая мощность превышала полезную нагрузку.
Человеку (если остановиться, оглядеться и спокойно подумать) не так много и надо — в разумных пределах. Нет острой жизненной необходимости ежегодно покупать себе новую автомашину, ежедневно обзаводиться новой одеждой и обувью и ежечасно предаваться чревоугодию и прочим нехорошим излишествам. Не так много найдётся среди обитателей Третьей планеты системы Жёлтой звезды уникумов, способных за одну ночь предаться пылкой любви с десятью представителями противоположного пола, выпить залпом бочонок амонтильядо или слопать в один присест ящик лангустинов. А экономическая машина всё работала и работала, заваливая прилавки магазинов несметным количеством разнообразных вещей, которые должны были быть куплены — в противном случае разогнанный до бешеной скорости агрегат взорвётся, разбрасывая во все стороны горячие острые осколки. Можно было бы переориентировать эту машину на что-то другое, но это уже не входило в планы её инженеров и операторов, преследовавших свои собственные цели.
Машина непрерывно совершенствовалась: украсив свои блестящие бока множеством рекламных наклеек, она обучилась гипнозу и шептала, глядя в стекленеющие глаза людей: «Купи… Купи… Купи… Купи — и ты будешь счастлив…». И люди шли и покупали, даже не спрашивая себя, а нужно ли им на самом деле то, что они покупают. Круг замыкался: талеры, оставленные в кассах супермаркетов и мелких лавочек, живыми ручейками стекали обратно в ненасытное чрево машины, подкармливая её и помогая ей с удвоенной энергией делать всё новые и новые вещи, зачастую отличавшиеся от старых только маркой и внешним видом.
Машина хитрила. Своим нечеловеческим разумом она поняла, что хлыстов престижа и моды недостаточно, чтобы заставить человека выбросить на помойку привычную хорошую вещь и купить новую, потратив на неё свои кровные, и начала производить и выбрасывать на рынок недолговечные товары: мебель, красивая отделка которой тускнела и осыпалась через несколько лет; холодильники, начинающие барахлить, как только истекал гарантийный срок; обувь, разваливающуюся на ногах спустя полгода. На прилавки хлынул поток разовых вещей — разовых бутылок, разовых зажигалок, разовых сотовых телефонов, живших жизнью бабочек-однодневок и возводивших из своих синтетических трупиков гигантские пирамиды мусора на задворках цивилизации. Разовость расширяла свою сферу влияния: появились разовые песни и разовые книги, а затем и разовые собеседники, разовые друзья и разовая любовь. Разовость победно наступала во имя ускорения круговорота денег в природе.
Машина научилась играть на людских слабостях, и умело их использовала, взывая к тёмным животным инстинктам: к жадности, зависти и эгоизму. Машина превращала людей в тупых нерассуждающих зомби, бредущих в указанном направлении и не думающих о том, что будет завтра — неудивительно, что для таких людей кризис стал полной неожиданностью и громом среди ясного неба: не желающий видеть не замечает тёмных туч на горизонте.
И одновременно рос и набухал красочно переливавшийся всеми цветами радуги фальшивый пузырь виртуальных денег, не обеспеченных ничем, кроме символов на экранах компьютеров. Талеры размножались бактериями в питательном бульоне, подогретом на огне биржевых спекуляций; они занялись прямым самовоспроизводством, не превращаясь в нечто осязаемое и полезное, и люди, зомбированные магическими словами «прибыль в условных единицах», не замечали, что само их богатство становится условным. Этот пузырь не мог не лопнуть, и он лопнул, обдав всю планету грязными брызгами.
И новый президент Объединённых Штатов Америки Жерар Депардье оказался в роли сантехника, вызванного для ликвидации последствий прорыва зловонной фановой трубы.
2009 год
Жерар Депардье победил на выборах с минимальным перевесом, взяв верх над своим основным соперником-мулатом при разнице всего в один процент голосов выборщиков. Кое-кто счёл, что харизматичный и энергичный Депардье больше подходит для исполнения роли президента в обстановке нарастающего хаоса, чем афрофрангл, склонный к исламу, и лучше разгребёт скопившийся за десятилетия ворох проблем. А проблем в ОША хватало, и далеко не только экономических.