у против духовенства. Архиепископ магдебургский Эрнст своей властью душил города и требовал беспрекословного подчинения. Мюнцер задумал составить заговор. В Ашерслебене ему не повезло. Он перебрался в Галле и еще упорней стал вербовать заговорщиков. Но и тут его ждала неудача.
В университетах Лейпцига, Франкфурта-на-Одере и Майнца он поражал профессоров глубиной своих познаний. Томасу пророчили блестящую карьеру. Он легко получил степени магистра свободных искусств и бакалавра теологии.
В ту пору университеты были ареной ожесточенной борьбы гуманистов против схоластики. Недовольство политикой римского престола и засильем церкви было столь широким, что споры, родившиеся в ученых кругах, быстро выходили за университетские стены. Повсюду в стране напряженно следили за «делом Рейхлина». Известный филолог Иоганн Рейхлин считал, что интересы христианской религии требуют серьезного изучения древнейших текстов, в том числе и еврейских. Кельнские же богословы хотели сжечь написанные евреями религиозные книги. Очень скоро распря Рейхлина с теологами-мракобесами помимо его воли превратилась в борьбу за свободу мысли. Высмеивая противников Рейхлина, эрфуртские гуманисты сообща сочинили «Письма темных людей»: богословы, имеющие ученые степени, схоласты, выдающие себя за знатоков поэзии, спесивые, полуграмотные монахи пишут письма одному из злейших врагов Рейхлина. И каждое письмо было яркой сатирой на невежество, разврат и глупость этих темных людей.
Ульрих фон Гуттен, нищий рыцарь и большой поэт, страстно ненавидел Рим: в своих стихах и памфлетах он без устали обличал пороки духовенства. Попы повсюду проклинали Гуттена. Борьба идей подчас проявлялась весьма своеобразно: настоятель одного монастыря во всеуслышание хвалился, что он запасся печатными портретами поэта и каждый день, отправляясь в нужник, захватывает их с собой.
Гуттен мечтал о том времени, когда рыцарские мечи покончат с раздробленностью страны и создадут единую Германию. Он горел нетерпением ринуться в битву. Неизлечимо больной, он бросил слова: «Как прекрасно жить! Не время предаваться покою!»
«Светочем вселенной» и «отцом науки» звали гуманисты Эразма Роттердамского. Он заново перевел библию на латинский язык и, комментируя ее, пытался ввести в теологию дух настоящего исследования. Он жаждал обновления христианства. Но, человек осторожный и хитрый, он облекал свои работы в такую форму, что ему безнаказанно сходила с рук критика, очень опасная для церкви. Его сатирой «Похвальное слово глупости» зачитывались люди разных сословий. Из нее делали выводы, на которые не решался Эразм. Он не примыкал ни к одной из враждующих партий, боялся крайностей, насильственных действий, бунта. Ему дороже всего покой, необходимый для ученых занятий. Он отводил все упреки в малодушии — ведь он не солдат-наемник, чтобы отличаться храбростью.
Мюнцер, помимо латыни, изучал греческий и древнееврейский языки. Он читал произведения гуманистов и мог, подражая их стилю, сочинять изящные письма. Но Эразм казался ему слишком умеренным. А вера Гуттена в миссию немецкого рыцарства была Томасу совершенно чуждой. Дворян он обычно называл «живодерами».
Не книги — сама жизнь заставила Мюнцера усомниться в существовании бога. Своей драгоценной кровью Спаситель искупил грехи человечества? А есть ли бог вообще? Ссылки на библию годятся лишь для простаков. Написать можно все, что угодно. Почему человек, имеющий разум, должен верить в истинность писания? Он постоянно слышит — «так учил Христос», «это повелел всевышний». Чем злее притеснитель, тем громче кричит он о «заповедях господних». Все обманщики и угнетатели, как фиговым листком, прикрываются библией.
Божья воля! А во что превратилась страна?! Сплошной вертеп разбойников! Повсюду сильный давит слабого. Каждый стремится урвать кусок пожирней. С мужика дерут три шкуры, от голода пухнут дети. Куда ни повернешься, везде насилие и надувательство. Власть имущие довольны существующим порядком и без устали твердят, что он от бога. На каждом шагу лицемерие. А того, кто не хочет лгать и обманывать, считают круглым дураком.
Да, он, Мюнцер, может получить богатый приход и, уподобившись тысячам попов, жить припеваючи — морочить паству латинской тарабарщиной, копить денежки, жрать в три горла, дуть вино и предаваться блуду со своими прихожанками.
И ради этого жить? Томаса душит отчаяние. Он ни во что не верит. Жизнь представляется ему совершенно потерявшей смысл. В исступлении взывает он к богу: «Если ты есть, ответь! Или ты онемел?!» Но бог молчит. Томас сыплет богохульствами. В библии всевышний так часто разговаривает с людьми, а теперь он лишился языка.
Мюнцер сокрушен и подавлен. Неужели проклятые вопросы, которые годами его терзают, навсегда останутся без ответа? Он переживает тяжелые дни. Ни-кто ему не помог: ни мудрые наставники, ни толстые книги, ни глас господен. В чем же правда? И как должен жить человек?
Мучительным раздумьям, кажется, не будет конца. И вдруг он чувствует, что разум его начинает «раскрываться». Все ненужно и лживо: догматы, которые необходимо принимать на веру, мертвые буквы священного писания, хитроумные толкования богословов Коль разум твой «раскрыт», ты сам в глубине души услышишь «внутренний голос» и поймешь правду.
Почему так бедствует большинство людей? Да потому, что господа присвоили себе все на свете: злаки земные, птиц небесных, рыб в воде. Все принадлежит им! Отсюда все беды. А ведь люди от природы равны и свободны. Так почему же они позволяют кучке тиранов помыкать собою? Мюнцер не сомневается в народе. Он уверен, что простые люди городов и сел, безмерно измученные угнетением и бесправием, скорее всего поймут слово правды. Любой человек, несущий на своих плечах бремя страданий, будь то турок или язычник, тотчас, как только раскроется его разум, увидит, что корень зол в неравенстве и в незаконном захвате сильными мира сего прав и благ, которые должны принадлежать всем.
Он прочел множество книг по истории, изучил отцов церкви. Он задумывается: почему общность имущества раннехристианской общины просуществовала так недолго? «Учителя веры» захотели всегда сидеть наверху. И во что они превратили Евангелие — в проповедь рабской покорности! Грош цена вере, которая только и знает, что оправдывать злодейства угнетателей и сулить бедным блаженство на том свете. Томас ничего не хочет слышать о загробной жизни. Он не верит ни в потустороннего дьявола, ни в потустороннего бога. Царство равенства и справедливости, «царствие божие», должно восторжествовать здесь на земле!
Год 1517 проходит бурно. В Майнце, на рейхстаге, советники Максимилиана требуют значительного увеличения имперского войска. Иначе невозможно предотвратить народное восстание. Осенью на Верхнем Рейне с помощью изменников раскрывают новый заговор «Башмака». Во главе его опять неугомонный Иосс Фриц. И на этот раз ему удается исчезнуть. Нет, он не сложит своей головы раньше, чем дело «Башмака» не победит повсюду!
Еще продолжаются розыск и пытки заговорщиков, а слухи о новых важных событиях разлетаются по Германии. У всех на устах имя Мартина Лютера.
Глава втораяУДАР МОЛНИИ В БОЧКУ С ПОРОХОМ
Намерения его были самыми благими. Он не хотел ни подкладывать пороха под здание католической церкви, ни ожесточать народ против священников. Тридцатитрехлетний августинский монах, доктор богословия и профессор Виттенбергского университета, Мартин Лютер стремился только к одному — избавить церковь от злоупотреблений, чинимых недостойными служителями, и вернуть ее к первоначальной христианской чистоте. Он видел, во что превратилось духовенство, и знал, какие огромные суммы уплывают ежегодно из Германии в Рим. Торговля индульгенциями возмущала его до глубины души.
31 октября 1517 года Мартин Лютер прибил на дверях виттенбергской церкви свои 95 тезисов. Он резко возражал против продажи отпущений, но у него и в мыслях не было обвинять лично папу: Лев X, разумеется, не ведает, что творят его слуги. Если бы он знал, какие плутни совершают продавцы индульгенций, то предпочел бы, чтобы собор св. Петра сгорел дотла, чем строить его на крови и костях людей.
Лютер ждал, что опубликованные им положения будут обсуждены на диспуте. Но то, что произошло, поразило его самого. Латинские тезисы, предназначенные для ученых мужей, в две недели разнеслись по всей Германии. Их старательно переписывали, переводили на немецкий язык, перепечатывали и распространяли. Вот, наконец, появился человек, который не побоялся назвать вещи своими именами!
Тезисы читали повсюду: и в крестьянских избах и в княжеских замках. Чтобы спасти душу, не надо покупать индульгенций. Ловкачи паписты, оказывается, беззастенчиво извращают божье слово.
Друзья по университету были напуганы. Никто не ожидал такого отклика. Лютер пытался оправдываться: разве он виноват, что его богословские тезисы вдруг стали оружием, которое обращают против церкви?
На благодатную почву упали слова Лютера — гнет римской церкви был невыносим. Каждое сословие находило в тезисах то, что стремилось найти. Светские власти Германии увидели в них подспорье своему заветному замыслу прибрать к рукам бескрайные церковные земли. Разорившиеся рыцари мечтали о восстановлении своего былого могущества — они добьются желаемого, когда император призовет их к походу на Рим. Бюргеры ненавидели поборы папистов и жаждали дешевой церкви. В народе говорили о другом: церковь испокон веков оправдывала существующий строй.
A раз ее постановления противоречат божьему слову, то тогда ведь и строй этот не от бога и, следовательно, может и должен быть изменен.
Своими тезисами Лютер нанес авторитету церкви сильный удар. Их смысл позволял предполагать многое — это ведь лишь первый толчок. Даже люди, стремившиеся к решительным переменам, видели сейчас в Лютере своего героя. Томас Мюнцер тоже не был исключением. Да, прежде всего надо поразить римское чудовище, а потом уже приниматься за собственных кровопийц!