Вильмовскому достаточно было одного взгляда, чтобы оценить всю тяжесть положения, в каком они очутились. Потеряв нескольких людей, преследователи спешились и, прячась за деревьями, пытались окружить беглецов.
— Збышек, Наташа! Укройтесь с лошадьми, — крикнул Вильмовский.
Он и Томек включились в борьбу. Меткий огонь удвоившегося отряда беглецов несколько приостановил погоню. Преследователи стали осторожно перебегать от дерева к дереву. Несколько казаков криком поощряли охотников-якутов к атаке, но те не проявляли никакого воодушевления.
Смуга хотел избежать рукопашной, которая при столь большом численном преимуществе противника, несомненно, закончилась бы полным поражением. Задерживая погоню выстрелами, путешественники медленно отступали все глубже в лес.
Встревоженный боцман не сводил глаз с преследователей, которые стали собираться в один отряд.
— Вот что, Смуга, нам, видно, несдобровать! — воскликнул боцман.
— Черт возьми, они готовятся идти в атаку, — добавил Смуга.
— И правильно, ведь они прижали нас к болоту. Посмотрите-ка назад, и вы поймете их тактику.
Местность заметно снижалась к востоку. Между стволами деревьев виднелось болото, поросшее зеленовато-желтыми кочками травы.
— Анджей, веди нас прямо через болото, — приказал Смуга.
— Мы же утонем в трясине, — возразил Вильмовский.
— Лучше утонуть, чем попасть к ним живыми, — сказал Смуга. — Еще немного, и они ударят по нам. Тогда мы вряд ли выдержим…
Огонь со стороны преследователей заметно усилился. Видимо, они знали, что путь отступления беглецам отрезан. Казаки стали готовиться к атаке. Якуты следовали их примеру.
Беглецы отступали в болото. Вильмовский, Наташа и Збышек вели лошадей под уздцы и силой вынуждали их переправляться через глубокие места. Смуга, боцман и Томек сдерживали винтовочным огнем погоню. Лошади погрузились в воду почти по брюхо, они ржали, испуганные призраком смерти в грозной трясине.
Преследователи, видимо, почувствовали, что победа близка. Сплошным кольцом они прижали беглецов к предательскому болоту.
Первым отказался от безнадежного отступления боцман. Он укрылся за стволом дерева и опустился на одно колено. Вскинув винтовку, боцман посылал в сторону погони пулю за пулей. Смуга и Томек поняли, что настал их последний час. Они решили дорого продать свою жизнь. Скрывшись за деревьями, друзья помогали боцману. Тем временем погоня приближалась. Преследователи шли во весь рост, намереваясь окружить горсточку беглецов. В этот момент Вильмовский, Наташа и Збышек подскочили к своим друзьям. Болото оказалось совершенно непроходимым, поэтому они решили погибнуть вместе с ними. В тайге послышался торжествующий крик погони…
Боцман схватил винтовку за ствол и выскочил из-за дерева. Смуга, сжимая в руках рукоятку револьвера, последовал его примеру. Томек, Вильмовский, Наташа и Збышек решительно побежали за ними. Вот они уже подбежали к цепи преследователей, как вдруг раздался пронзительный свист или вой. Встревоженные якуты остановились как вкопанные. Забыв о битве, они смотрели в небо, закинув вверх головы. Боцман по инерции подбежал к одному из казаков и грохнул его прикладом винтовки, второго сразил ударом кулака и вступил в рукопашную с офицером. Это была короткая, хотя и отчаянная борьба. А все остальные с ужасом смотрели вверх на необыкновенное явление. По небу с юга на север мчался ослепительно-яркий огненный шар, влача за собой длинный черный хвост… Вскоре шар исчез за деревьями где-то в тайге. Ужасный глухой гром потряс землю… Небо раскалилось добела, потом стало красновато-желтым, а в конце — посерело, и воцарился полумрак. Жаркая волна воздуха, как ураган, пронеслась по тайге. С треском падали деревья.
В рядах якутов началась паника.
— Огда! Огда! — раздались их испуганные голоса.
Охотники-якуты бросали винтовки, хватали лошадей и в панике бежали из ужасного леса. Паника охватила также и казаков. Они повернули лошадей и бросились наутек.
Пронзительные крики стали постепенно стихать.
Через некоторое время горячий ветер утих, хотя небо все еще было погружено в полумрак.
Ошеломленные путешественники смотрели друг на друга испуганными, недоверчивыми взглядами, ничего не понимая.
— Неужели это конец света?! — воскликнул боцман, недоверчиво оглядываясь вокруг.
— На земле произошла какая-то необыкновенная катастрофа[79], — ответил Вильмовский.
— Якуты кричали, что это знамение Огды, то есть бога огня и грома, — вмешался Збышек, который за время своей ссылки несколько ознакомился с языком туземцев.
— К дьяволу суеверия, ловите лошадей — и в путь! — крикнул Смуга.
XXIНеожиданная помощь
Боцман и Томек уже пять дней поджидали судно на берегу Амура. Спрятавшись в прибрежных кустах, они сидели на высоком обрыве, круто спускавшемся к воде. Моряк лежал на животе и, опираясь на локти, держал в руках морской бинокль. Время от времени он смотрел в него вверх по реке или наблюдал за противоположным, русским берегом. Томек, задумавшись, молча следил за лошадьми, спрятанными в роще, окружающей мыс.
Со времени памятной схватки с преследователями, которая едва не закончилась трагически для участников таинственной экспедиции, прошло уже две недели. Только благодаря удивительному небесному явлению им тогда удалось спасти свои жизни. Они долгими днями и ночами пробирались по каменистым холмам и через тайгу, пока наконец не добрались до Амура. Во время ночной переправы на маньчжурский берег они понесли чувствительную потерю: переплывая реку в лодке, взятой у рыбаков, они тянули за собой лошадей на поводах. К сожалению, три из них утонули. Перегруженная людьми шаткая лодка и темнота помешали спасению животных. Измученные путники с трудом добрались до фанзы Фу Чао, где предусмотрительный Смуга оставил после битвы с хунхузами немного различных запасов. Старый китаец принял их радушно. Он не спрашивал ни о чем.
Затерянная у подножия гор фанза была превосходным убежищем для наших спутников. Всем требовался хороший отдых, причем измученный и больной Збышек и непривычная к конной езде Наташа вообще не могли тронуться с места, тем более что перед ними была дорога, чреватая непредвиденными опасностями.
Смуга долго раздумывал, по какому маршруту им лучше направиться к морю. Ввиду потери лошадей часть участников экспедиции должна была идти пешком. Это исключало возможность прибытия на побережье в сроки, условленные с пандитом Давасарманом. Что будет, если он уйдет без них, потеряв возможность ждать неопределенное время? Смуга ходил по фанзе, напряженно размышляя. Иногда он вполголоса советовался с друзьями. Раньше они намеревались через Маньчжурию добраться до Уссури, переправиться через нее и, продвигаясь вдоль берега притока Уссури, Имана[80], дойти до бухты Терней. Потеря лошадей и слабость ссыльных делали этот план несбыточным.
Во время одного из таких совещаний боцману пришла в голову идея. Он вспомнил прощание с капитаном «Сунгача» Некрасовым. Тогда капитан сказал боцману, что, прежде чем замерзнет Амур, он совершит несколько рейсов вверх по реке. Он также обещал, что охотно перевезет экспедицию назад в Хабаровск. В качестве сигнала, по которому Некрасов остановил бы свой буксир, было условлено дать четыре выстрела. Все участники экспедиции считали, что Некрасову можно доверять. Ведь он сам был политическим ссыльным и так же, как и они, ненавидел самодержавие. Он даже предостерегал их от Павлова. Неизвестно было одно: захочет ли он теперь помогать беглецам, преследуемым властями? Пойдет ли на такой риск?
Слишком длительная задержка грозила печальными последствиями. Вот поэтому-то Смуга и отправил боцмана и Томека на берег реки, чтобы, если посчастливится, задержать буксир.
С момента ухода из фанзы прошло уже пять дней. За это время мимо боцмана и Томека прошли только три судна: одно вверх и два — вниз по реке. По приказанию Смуги сторожить на берегу Амура можно было не больше недели. Если за этот срок «Сунгач» не покажется, Смуга решил идти на восток пешком. Конечно, все отдавали себе отчет в ничтожных шансах на встречу с «Сунгачом». Во-первых, они могли вообще не дождаться прохода буксира, а если бы он шел вниз по реке, не могли бы ожидать его возвращения. Кроме того, капитан Некрасов мог не согласиться на тайную перевозку беглых ссыльных. Смуга не очень рассчитывал на счастливый случай. Он послал боцмана и Томека на берег Амура скорее для очистки совести, тем более что и без того надо было ждать, пока Збышек и Наташа отдохнут и восстановят свои силы.
Но пока что боцман и Томек бессменно дежурили на берегу. Они боялись, что «Сунгач» пройдет мимо них ночью. В темноте они могли его не узнать. Однако суеверный боцман твердо верил в счастливую звезду Томека. Сколько раз сообразительность и чутье его юного друга помогали боцману выйти сухим из воды! Поэтому он ежеминутно отдавал Томеку бинокль, говоря:
— Взгляни-ка, браток! Ты ведь кое-чему научился от шаманов. Может быть, тебе удастся приворожить «Сунгач»!
Томек без устали следил за движением на реке, но буксира все не было и не было. На пятый день к вечеру, когда Томек готовил ужин, боцман, рассматривавший в бинокль зеркальную гладь Амура, воскликнул:
— Вниз по реке плывет старая калоша!
Томек забыл о еде. Он посмотрел на запад. Узкий столб дыма поднимался к небу. Через какое-то время обозначились контуры судна.
— Ах, пусть меня акула проглотит, если этот буксир не похож на «Сунгач», — воскликнул моряк.
Томек схватил бинокль. Он долго разглядывал судно, а потом одним духом выпалил:
— Вы не ошибаетесь, это буксир! И он тащит за собой две баржи!
— Я это уже давно видел и без бинокля, — высокомерно заметил боцман, гордый своим «соколиным зрением», остроту которого он неоднократно подчеркивал. — Я думал, что ты прочел его название!