Томек направился к преступнику. Звуки шагов заглушал мягкий ковер, которым был устлан пол. Томек остановился сзади сидевшего мужчины, нагнулся над ним и внезапным движением схватил с его ладони свой перстень. Сначала преступник от неожиданности остолбенел, однако сразу же вскочил и очутился рядом с Томеком.
– Умри, проклятый сагиб! – крикнул преступник дрожащим от бешенства голосом, быстро доставая из-за пояса кинжал.
А Томек, отобрав свой перстень, машинально надел его на палец. Увидев внезапно блеск клинка, Томек молниеносно отскочил в сторону, сжал правой рукой кисть преступника, а левой надавил на его локоть. Рывком повалил похитителя на землю, так что тот застонал от боли и выпустил кинжал. Томек коленями прижал лежавшего противника к полу, придержал его руку и хотел сорвать маску с лица преступника.
– Прочь! – крикнул испуганный похититель перстня.
Свободной рукой он пытался закрыть лицо. Томек почти добрался до маски и уже готов был ее сорвать, как вдруг юношу остановил взволнованный женский голос:
– Оставь его, сагиб, он и без того сильно наказан.
Томек оглянулся и в крайнем изумлении уставился на вход в храм. На пороге стояла молодая рани Алвара. Удивленный ее присутствием в лесном храме ночью, Томек прервал борьбу с преступником. Отпустив его, встал и поклонился княгине.
Мужчина в маске тоже поднялся с земли. Он крадучись направился к коридору, проскользнул около княгини и исчез во мраке. Закутавшись в узорчатый шелковый платок, княгиня подошла к Томеку.
– Ты не очень осторожен, молодой сагиб, – сказала она. – Сначала позволяешь похитить свой перстень, а потом легкомысленно появляешься в одиночестве в индийском храме и у ног богини Богири Махалакшми, покровительницы преступников, пытаешься отобрать у вора трофей. Это не только неразумно, но и… опасно. Если бы я не прибыла вовремя, один из вас был бы уже мертв.
– Я вовсе не хотел убивать похитителя, хотя он, как мне кажется, убил бы меня, даже не моргнув глазом, – ответил Томек. – Но как же вы, ваше высочество, узнали о том, что у меня пропал перстень?
– Об этом мне сообщила богиня Кали, в честь которой нынешней ночью, во время полнолуния, будет совершен ритуальный танец, – ответила княгиня и, беззаботно рассмеявшись, добавила: – Ты должен сейчас же уйти отсюда, потому что баядеры уже готовятся к танцу.
Томек внимательно смотрел на княгиню. Ее поведение свидетельствовало о том, что она знала таинственного похитителя. Вдруг Томек заметил брошенный во время борьбы кинжал. Поднял его. Наверху обсыпанной алмазами ручки виднелся большой кровавый рубин. Томек прекрасно помнил это драгоценное оружие. Кинжал принадлежал магарадже.
Пораженный столь неожиданным открытием, Томек удивленно взглянул на княгиню. Она смотрела на него без всякого смущения, а на ее устах играла легкая улыбка.
– Значит, ты узнал этот кинжал? Точно такой же кинжал есть и у моего мужа, – сказала она. – Магараджа когда-то заказал у оружейника три совершенно одинаковых кинжала. Один из них он взял себе, второй отдал моему брату, а третий… это как раз и есть третий кинжал. Имя его владельца тебе ничего не скажет, поэтому возьми кинжал себе на память и… забудь обо всем. Индия – страна всяческих тайн. И хотя у нас происходят события, подчас совсем непонятные европейцам, в чем ты только что сам убедился, боги хранят тех, кого мы любим. Обещай мне, что ты обо всем забудешь… благородный сагиб.
– Ваше высочество, вы помешали мне сорвать маску с лица этого человека, – сказал Томек. – Прежде чем я что-нибудь вам пообещаю, я должен убедиться, нет ли у него шрама на лице. Можете ли вы, ваше высочество, сказать мне об этом со всей уверенностью?
– У него нет шрама на лице. А что плохого сделал тебе человек со шрамом? Это произошло в Алваре?
– Человек со шрамом на лице убил в Бомбее служащего пароходства, у которого пандит Давасарман и Смуга оставили для нас письмо и ценный депозит.
– Ах, сагиб! Я тебе даю слово, что человек, укравший кольцо, не имел с этим убийством ничего общего и даже не мог иметь. А теперь ты обещаешь забыть об этом неприятном событии?
– Я уже забыл, – в смущении шепнул Томек. – В доказательство этого я отдаю вашему высочеству кинжал и прошу вернуть его владельцу.
С лица прекрасной княгини исчезла улыбка. Она взяла кинжал и, пряча его под платок, тихо сказала:
– Твой отец и друг в этот момент беседуют с пандитом Давасарманом. Он приехал час назад. Возвращайся скорее домой, ты услышишь от них интересные новости. Спокойной ночи, дорогой сагиб.
– Скажите, приехал ли Смуга? – спросил Томек.
– Нет, завтра вы с моим братом отправитесь к нему.
– Спасибо за хорошую весть. Спокойной ночи!
Княгиня печально улыбнулась и долго смотрела в проем темного коридора, в котором скрылся молодой человек.
VIIIПандит Давасарман
Томек в нерешительности остановился у входа на веранду. Дверь, ведущая в дом, была широко открыта и находилась в том же положении, в каком он ее оставил, выбежав за похитителем перстня. Внутри дома царила тишина, в окнах не было света. Видно, отец и боцман еще не вернулись из дворца магараджи. Их отсутствие помогало Томеку сдержать слово, данное княгине. Если отец и боцман застанут его дома, они ни о чем не догадаются и ни о чем не станут спрашивать. Нужно только прибрать в комнате и уничтожить все следы борьбы. В доме стояла кромешная темнота. Томек не знал, не забрался ли в дом приблудный тигр или пантера[77]. Возможно также, что и преступник, который раньше Томека выбежал из храма, вновь притаился в опустевшем домике, чтобы возобновить борьбу.
Томек раздумывал обо всех этих возможностях и одновременно вслушивался, не донесутся ли до него подозрительные звуки.
«Дверь отворяется внутрь, если я успею проскользнуть через нее, то смогу спрятаться за ней и сообразить, что делать дальше», – решил он.
Раздумывать было некогда. На цыпочках он поднялся на веранду, крадучись дошел до двери в комнату и быстро спрятался за створкой. В доме все было тихо. Томек достал из кармана спички. В доме никого не было. Юноша быстро запер дверь на замок. Положил на место бамбуковую решетку, закрывающую отверстие в крыше. Не прошло и четверти часа, как Томек лежал раздетый на своей постели. Теперь он уже ничего не боялся, ведь его безотказный кольт торчал из-под подушки.
Несмотря на позднее время, Томек не мог заснуть. Он с нетерпением ждал возвращения отца и боцмана, потому что его очень сильно интересовали результаты их беседы с пандитом Давасарманом. А еще Томек все продолжал думать о необыкновенном, странном приключении с перстнем. Княгиня знала преступника. Ее уверения об отсутствии шрама на его лице свидетельствовали о том, что не он совершил убийство в Бомбее. Кто же в самом деле был этот похититель перстня? Слова княгини о существовании трех одинаковых кинжалов могли быть простой уловкой, которую она сочинила, чтобы отвлечь подозрения от супруга. Впрочем, зачем магарадже, обладающему несметными богатствами, совершать подобное преступление, Томек никак не мог понять.
То, что вор спрятался в одиноком храме, скрытом в джунглях, упорно приводило на память изваяние жестокой богини Кали, особенно почитаемой сектой профессиональных преступников. А преступники, в частности на севере Индии, объединялись в мощные банды. Члены этой секты душили или отравляли своих жертв, грабили и воровали, причем все преступления находили оправдание в их верованиях. Преступники бесстрашно шли на любой риск и были убеждены, что за смерть во время разбойничьего нападения им уготована дорога в рай. В Индии был даже целый период, когда деятельность этой секты парализовала торговлю между городами, потому что ни один купец не был уверен, сможет ли он целым и невредимым вернуться домой. Правда, это было довольно давно; еще в тридцатые годы девятнадцатого века англичане пресекли деятельность секты. Уничтожение секты значительно уменьшило число убийств на религиозной почве, но, несмотря на это, в Индии все еще действовала широко распространенная каста кримов – профессиональных воров, считавших богиню Богири Махалакшми своей покровительницей. Именно у стоп ее изваяния Томек отобрал у похитителя свой перстень.
Таинственный храм в джунглях, возможно, когда-то построили кримы или другая секта преступников. А так как храм находился в охотничьих угодьях магараджи, можно предполагать, что владыки Алвара в прошлом были каким-то образом связаны с кастой преступников. Ведь Томеку уже приходилось слышать, что некоторые, иногда даже очень богатые индийцы из религиозных побуждений состояли членами секты кримов. Все индийцы должны оставаться членами касты, в которой они родились. Значит, если кто-нибудь из предков магараджи Манибхадры принадлежал к касте кримов, то и Манибхадра, не желая быть изгнанным из касты, что является страшным позором для индийца, должен был совершать преступления.
«Возможно, магараджа состоит в банде кримов или даже возглавляет ее? – думал Томек. – Это до некоторой степени объясняло бы непонятный поступок. А может быть, княгиня сказала правду о существовании трех кинжалов?»
Голоса, послышавшиеся вблизи охотничьего домика, прервали размышления Томека.
Вскоре на веранде раздались гулкие шаги боцмана Новицкого.
– Наш паренек, пожалуй, уже спит, – громко говорил моряк. – Он не зря обижается на нас. По-моему, ты напрасно отправил его домой. Что нам смотреть на Бартона и этого молчальника Макдональда?! Пусть себе злятся из-за того, что красавица-княгиня больше любит поляков, чем англичан. Я прямо завидовал Томеку, когда она с ним так мило ворковала…
– И это тоже кое-что значило, боцман, – оправдывался Вильмовский. – Мне показалось, что магараджа был недоволен их беседой.
– Эх, Томек за Салли света божьего не видит и, наверное, скоро сделает ей предложение, а ты лезешь к нему с упреками насчет княгини! Самая настоящая несправедливость, да и только!