– Говори тише, боцман! Ты и Томека разбудишь, и тигров в джунглях. Уж и не знаю, сколько раз надо повторять, что я не имею к нему никаких претензий и даже жалею…
Обрадованный Томек отворил дверь и воскликнул:
– Я вовсе не сплю и все слышал! Я рад, папа, что ты не сердишься на меня. Я беспокоился об этом и ждал вашего возвращения.
– Никогда заранее не беспокойся. Просто я иногда бываю слишком осторожным. Но я уже получил по заслугам, потому что боцман всю дорогу не давал мне житья. И все из-за тебя. Но у нас есть интересная новость. В Алвар приехал пандит Давасарман.
– Как, неужели он приехал один? – наигранно удивился Томек, поскольку уже знал о его приезде.
– Да, Томек! Это усилило нашу тревогу. Пандит Давасарман поедет с нами к Смуге, который, по его словам, находится сейчас в Сринагаре в Кашмире, – ответил Вильмовский, насупив брови. – Все это совсем не похоже на Смугу и кажется мне странным.
– Дядя Смуга не прислал письма? – продолжал спрашивать Томек.
– Нет, ни слова, – вмешался боцман.
– В самом деле странно… – сказал Томек. – Вы рассказали пандиту Давасарману о трагической смерти Аббаса?
– Конечно, Томек, ведь это он просил Аббаса оказать услугу Смуге. Пандит Давасарман был поражен этим убийством, – ответил Вильмовский. – У нас создалось впечатление, что он догадывается, кто был убийцей, хотя прямо ничего не сказал.
– Это чистая правда, пандит Давасарман умеет держать язык за зубами, – снова вмешался боцман. – Я совершенно уверен, он что-то утаивает от нас.
– От пандита Давасармана мы узнали не много. Будем надеяться, что в Сринагаре застанем нашего друга и поймем, в чем дело.
Томек лег на циновку. Боцман, держа в зубах трубку, уселся на краю постели. Вильмовский ушел в ванную.
Оставшись наедине с другом, Томек сейчас же воспользовался случаем, чтобы выяснить кое-что еще.
– Вы хорошо провели время после моего ухода из дворца? – спросил он.
– Неплохо, хотя я не знаю, заинтересует ли это тебя, – ответил боцман. – Девчонки, или, как их здесь зовут, баядеры, танцевали. Зрелище что надо!
– Княгиня, наверное, постоянно была с вами? – продолжал Томек, внимательно глядя на простодушного друга.
– А как же, она ушла только после приезда своего брата, пандита Давасармана.
– И магараджа ушел вместе с ней?
– Нет, с чего ты это взял? Как он мог уйти вместе с ней, если его тогда уже давно не было?
– Неужели он вышел сразу же после меня?
– Ну да, – подтвердил боцман. – Сказал, что скоро вернется, но мы его больше так и не видели. А потом пришел этот пандит Давасарман, и княгиня предложила нам с твоим отцом побеседовать с ним.
Томек замолчал. Значит, магараджа мог быть похитителем перстня!
– Итак, пандит Давасарман рассказал что-нибудь еще о Смуге? – спросил он поспешно, чтобы скрыть от боцмана свое волнение.
– Не много, дорогой браток, совсем не много, – ответил моряк, тяжело вздыхая. – Он только заявил, что мы поедем с ним к Смуге, который ждет нас в Кашмире.
– А вы не спрашивали, зачем Смуга вызвал нас в Индию?
– Спрашивали, а как же! Но он только повторял: «Шикарр Смуга сам поведает вам о своих планах». И ничего больше из него нельзя было вытянуть.
– Что же это все значит? – ломал голову Томек.
– Ах, скажу только одно: мой боцманский нос чувствует приближение адского шторма. По-видимому, нас ждет дьявольский танец. Думаю, что нам не придется жаловаться на скуку во время этого путешествия!
– Лишь бы Смуге не грозила опасность, пока мы добираемся до него.
– Не печалься, браток! Смуга из тех, кто умеет за себя постоять. Твой папаша говорит, что все это дело пахнет политикой.
– Хотел бы я знать, какую роль играет пандит Давасарман в этом деле. Искренний он друг Смуге или нет? Пока мы не уверимся в этом, нам надо к нему внимательно присматриваться.
– Будь спокоен. Не хотел бы я оказаться в его шкуре, если он вздумает дуть в паруса нашего друга с обратной стороны.
Ночью Томек спал очень плохо. Необыкновенные события не давали ему покоя. Пробуя связать в единое целое все вопросы, касающиеся Смуги, он пытался раскрыть причины таинственного поведения последнего. Томек полагал, что если Смуга доверяет пандиту Давасарману, то и он может верить княгине. А она ручалась за то, что у похитителя перстня нет шрама на щеке. Значит, похитителем был не убийца из Бомбея. Этот вывод подтверждался словами отца и боцмана Новицкого, которым казалось, что пандит Давасарман знает человека со шрамом. Но будь убийца и похититель перстня одним и тем же человеком, то получалось бы, что убийца – владелец одного из трех кинжалов и приближенный магараджи. В таком случае пандит Давасарман совсем бы иначе отнесся к известию, что кто-то из окружения магараджи является убийцей несчастного служащего морского пароходства.
Но кто же тогда преступник? Томек задумался о том, почему княгиня помешала ему сорвать маску с лица похитителя перстня. И почему она попросила Томека забыть о нападении и краже?
«Если бы мне только удалось узнать, существуют ли три одинаковых кинжала на самом деле, – думал Томек. – Ведь княгиня могла солгать, желая отвести подозрение от мужа…»
Как только утренний свет проник в зарешеченное окошко, невыспавшийся и злой Томек вскочил с постели. Юноша быстро оделся и, не разбудив никого, вышел из дому. Ему казалось, что утренняя прогулка по парку успокоит взбудораженные мысли. Кроме того, Томек хотел избежать беседы с отцом и боцманом, так как сомневался, правильно ли поступает, скрывая от них странное приключение с перстнем. Из врожденного благородства Томек дал обещание красавице-княгине не говорить никому о похищении, а теперь стыдился своего поведения перед друзьями. Ведь до сих пор у него не было от них никаких тайн. Поэтому, пока не придет пандит Давасарман, в обществе которого они должны отправиться во дворец, чтобы попрощаться с любезными хозяевами Алвара, Томек предпочитал не встречаться с отцом и боцманом.
В задумчивости Томек, держась на довольно большом расстоянии, миновал дворец, взглянул на слонов, которые совершали утренний туалет, и свернул в длинную тенистую аллею. Немного погодя Томек уселся на лавочку под платаном. Вскоре мысли юноши были прерваны донесшимся до него шепотом. Он стал прислушиваться и сразу определил, откуда долетали к нему обрывки беседы. Томек поднялся со скамьи, тихонько приблизился к растущей за ней живой изгороди и осторожно раздвинул ветки.
В этом месте живая изгородь отделяла владения магараджи от нескольких деревенских домов, стоявших поодаль. Под кустами Томек увидел двух мальчиков и девочку в возрасте около десяти лет, сидевших на корточках перед пожилым мужчиной. Они вели беседу на языке хинди, которого Томек не знал, но он легко догадался, что предметом разговора были несколько кур, бродивших около одного из домишек. Мужчина показывал на них рукой и что-то объяснял полушепотом, а дети внимательно его слушали, словно своего школьного учителя.
Вскоре девочка встала и медленно направилась к ближайшему дому. Томек пристально за ней наблюдал, заинтересованный ее поведением: она словно играла роль, навязанную ей пожилым мужчиной. Девочка срывала цветочки и постепенно все ближе и ближе подходила к дому. Тем временем пожилой мужчина раздал мальчикам по горсточке неочищенного риса, который он достал из мешочка. Мальчики сразу же принялись медленно жевать рис и, подобно своему опекуну, наблюдали за девочкой, подходившей к дому.
Вдруг хитрая девочка повернулась к мальчикам и приколола к волосам цветок. Это, вероятно, был сигнал, так как мальчики стали подкрадываться к стайке кур. Подойдя к ним, они выплюнули на землю шарики из неочищенного риса. Две ближайшие курицы жадно набросились на еду, но коварное лакомство было нелегко проглотить, и обе птицы начали давиться. Воспользовавшись временным бессилием кур, мальчики схватили их и побежали к мужчине, который поджидал возле живой изгороди. Вскоре к ним присоединилась и девочка.
Кивком головы мужчина похвалил детей, посадил кур в мешок, и все они, крадучись, покинули место преступления.
Томек изумленно смотрел им вслед. Ему приходилось слышать от отца, что индийцы из касты кримов стараются иметь как можно больше детей в семье или похищают чужих, чтобы обучать их воровству. Томек теперь уже не сомневался, что два мальчика и девочка изучали тут на практике воровское ремесло, а мужчина был их учителем.
Возмущенный до глубины души, Томек хотел догнать мужчину, так спокойно развращавшего детей, чтобы как следует проучить его. Однако не стал этого делать, поскольку понял, что не изменит своим вмешательством веками сложившиеся обычаи Индии. Здесь, в такой богатой и одновременно такой бедной стране, дети с малых лет должны помогать родителям зарабатывать на хлеб насущный. Во время путешествия по Индии Томек уже не раз видел детей, работающих на плантациях чая, хлопка и мака. Не было ничего удивительного и в том, что профессиональные воры тоже приучали своих потомков к «работе».
Из этой печальной, хотя в какой-то степени и комической сцены Томек заключил, что вблизи частных владений магараджи обосновалась банда преступных кримов. Неужели и сам магараджа был одним из ее членов?
Обуреваемый противоречивыми чувствами, Томек вернулся в охотничий дом.
Отец и боцман занимались приготовлениями к предстоящей дороге. С минуты на минуту должен был прибыть пандит Давасарман. Это позволило Томеку избежать объяснений по поводу его длительной отлучки. Он мало говорил и постоянно выбегал на веранду, словно для того, чтобы проверить, не идет ли пандит Давасарман.
Боцман вскоре обратил внимание на необыкновенную молчаливость Томека. Несколько раз он пытался заговорить с другом, но тот отделывался краткими ответами. Удивленный подобным поведением юноши, боцман сказал Вильмовскому:
– Наш Томек сегодня в плохом настроении. По-видимому, он обижается на нас за вчерашний вечер. А может быть, его угнетает что-то другое? Уж очень он молчалив и задумчив. Ты не заметил, Анджей?