– Причина, возможно бы, и нашлась, – ответил боцман. – Мы приехали из Европы по вызову друга. Он обещал, что будет ждать нас в Бомбее. Вместо него в Бомбее нас встретил убийца, а Смуга улетучился, как камфора.
Резидент внимательно посмотрел на путешественников. Потом вопросительно взглянул на пандита Давасармана, как бы ожидая от него объяснений.
– При моем содействии сагиб Смуга оставил в Бомбее у служащего пароходной компании письмо и депозит для передачи своим благородным друзьям. Так вот, этот служащий, по фамилии Аббас, был убит в тот момент, когда вручал сагибам оставленное. Совершив убийство, преступник бежал, захватив с собой депозит, – сказал пандит Давасарман.
– Это просто невероятно, – искренне изумился резидент. – Быть может, вы расскажете еще что-нибудь об этом происшествии?
Вильмовский удовлетворил его любопытство, после чего резидент произнес:
– Гм, вы говорите, что у убийцы на лице широкий шрам? Это в самом деле поразительно… Во всяком случае, убийца каким-то образом проник в планы Смуги. Иначе он никак не мог знать, что Смуга оставил золото у Аббаса. Бомбейская полиция, очевидно, провела следствие, значит там есть ваши свидетельские показания. Это хорошо, я немедленно лично займусь этим делом.
– Вам известно, с какой целью Смуга вызвал нас в Центральную Азию? – спросил Вильмовский.
– Только в общих чертах. Но я не уполномочен распространяться на эту тему. Вскоре Смуга сам все вам объяснит. При случае я хотел бы спросить: вы во время путешествия пользуетесь английскими паспортами?
– Да. Вы желаете взглянуть на них?
– Если это вас не затруднит. Мне необходимо отметить ваш приезд в Ладакх.
Резидент внимательно осмотрел документы, что-то отметил в книге. Потом снова обратился к Вильмовскому:
– По записи в паспортах я вижу, что все вы уроженцы Варшавы, которая ныне входит в состав Российской империи. Есть ли у вас какие-нибудь документы, выданные русскими властями?
– Конечно, но теперь они утратили всякую силу, – ответил Вильмовский, заинтересовавшийся вопросом резидента.
– Нет ли у кого-нибудь из вас настоящего русского паспорта?
– Да, у меня есть, потому что я совершенно легально выехал за границу, – ответил Томек.
– Этот паспорт у вас с собой? – продолжал расспрашивать резидент.
– Нет, он в багаже, оставшемся в караван-сарае.
– Здесь, в Лехе?
– Конечно.
– Это очень хорошо. А остальные господа тоже располагают русскими документами, находящимися здесь, в Лехе?
– Да, у нас есть такие документы, но я в самом деле не понимаю, зачем они вам нужны, – потерял терпение Вильмовский. – Разве английские документы вас не удовлетворяют?!
– Нет, нет, они в полном порядке! О тех документах я спрашиваю только… из любопытства. Прошу не обижаться на меня за это, – извинился резидент.
Он вернул путешественникам документы и пригласил всех на чай и стаканчик виски. Через час путешественники вернулись в караван-сарай. По дороге они молчали, условившись с пандитом Давасарманом, что выедут в Кими завтра на рассвете. Пандиту Давасарману необходимо было кое-что купить, поэтому после возвращения в караван-сарай он отправился в город. Путешественники остались одни. Как только индиец вышел из комнаты, Томек обратился к отцу и боцману:
– Вы заметили, что резидент обменялся многозначительным взглядом с пандитом Давасарманом, когда я сообщил о том, что у меня есть русский паспорт?
– Да, заметил, – подтвердил боцман.
– Я ничего не видел, потому что резидент был повернут ко мне боком, – сказал Вильмовский, насупив брови. – Интересно, в чем тут дело? Неужели… нет, это невозможно, чтобы Смуга решился на такой сумасшедший шаг!
– В чем ты его подозреваешь, папа? Скажи нам, пожалуйста!
– Мне показалось, что я угадал планы Смуги, но, так как это совершенно невозможно, лучше оставить пустые домыслы. Смуга сам расскажет нам обо всем.
– Выпить бы по чарочке. У меня здесь под рукой бутылочка ямайского рома, давайте выпьем по глотку для бодрости, – предложил боцман.
– Я предпочитаю выпить чашку кофе, которого не пил с самого отъезда из Бомбея. Выпьешь кофе, папа? – спросил Томек.
– С удовольствием выпью и чашку кофе, и глоток рома, – согласился Вильмовский.
– Раз так, то и мне приготовь чашечку кофе, – добавил боцман. – Эх, чувствую я, что Смуга влез в какие-то темные дела, черт бы их подрал! И все же я буду рад увидеть его.
Вернувшись в караван-сарай, пандит Давасарман застал своих спутников, ведущих мирную беседу за чашкой кофе. Он принял любезное приглашение Вильмовского и уселся рядом с ними за стол. Томек приготовил индийцу кофе и стал расспрашивать его о празднествах в монастыре Кими, о которых упомянул резидент.
– Это действительно весьма оригинальная буддийская мистерия, – ответил пандит Давасарман. – Переодетые в наряды чудовищ ламы стараются так показать потустороннюю жизнь, чтобы их последователи привыкли к ужасам, которые встретятся им после смерти.
– Видимо, это интересное представление, раз люди приезжают даже из Тибета, – заметил боцман.
– Верно, сагиб, – согласился пандит Давасарман. – Кроме того, монастыри в Кими, в Спитуке и в Сакаре – это настоящие бастионы буддизма в Ладакхе, причем монастырь в Кими самый богатый из них. По мнению такого известного исследователя Центральной Азии, как сэр Янгхазбенд, этот монастырь построен по образцу монастыря далай-ламы в Лхасе.
– Сэр Янгхазбенд? – удивился Томек. – Вы говорите об английском резиденте в Лехе?
– Да, именно о нем. Это один из немногочисленных европейцев, побывавших в Лхасе, – ответил пандит Давасарман.
– Значит, мы познакомились со знаменитым английским путешественником? – недоверчиво спросил Томек.
– Ты угадал, сагиб! Это и был сэр Фрэнсис Янгхазбенд. В Кашмире он уже целый год состоит в должности английского резидента.
Удивленный Вильмовский взглянул на пандита Давасармана и сказал:
– Ах, ведь вы представили резидента, назвав его сэром Янгхазбендом? Как могло случиться, что я не обратил внимания на столь хорошо известную мне фамилию!
– А что в этом удивительного? – спросил боцман Новицкий, пожимая плечами.
– Янгхазбенд играет немалую роль в тайных делах англичан в Центральной Азии, – ответил Вильмовский.
– Вот, значит, как обстоят дела, – буркнул моряк. – Ну и ну!.. Интересно, какое участие во всем этом принимает Смуга.
– Ничего, вскоре мы все выясним, – сказал Томек, делая боцману знак, чтобы тот не сболтнул чего-нибудь лишнего.
Моряк понял взгляд приятеля и сразу же переменил тему беседы:
– Какая жалость! Мы так поздно узнали, что познакомились с такой важной персоной. Я охотно побеседовал бы с сэром Янгхазбендом о здешних краях, раз он так прекрасно разбирается в политике. Ведь не помешает быть в курсе того, что, где и как происходит.
– Я тоже весьма сожалею, что по какому-то странному затмению не обратил внимания на фамилию резидента, – сказал Вильмовский.
– Да, мы не сумели воспользоваться таким великолепным случаем, – с досадой подтвердил Томек. – Думается, однако, что вы, уважаемый пандит Давасарман, тоже хорошо знакомы с Центральной Азией. Ведь вы совершали опасные поездки в разные страны. Мы, наверное, можем многое от вас услышать.
– Святая правда, будьте столь любезны, расскажите о здешних путешественниках. Мы всегда охотно слушаем такие истории, – присоединился к просьбе Томека боцман.
– По-видимому, вас больше всего интересуют экспедиции сэра Янгхазбенда, – сказал пандит Давасарман.
– Мы хотели бы услышать об известных исследователях Центральной Азии, – ответил Томек. – Мы кое-что знаем о сэре Фрэнсисе Янгхазбенде и Свене Гедине, но на этом и кончаются все наши познания.
– Очень трудно рассказывать о научных экспедициях людей, деятельность которых еще продолжается, – начал пандит Давасарман. – Центральная Азия до середины девятнадцатого века была почти совершенно неизведанна, как неизведанны были и пограничные горы. Впрочем, мы до сих пор очень мало знаем о некоторых землях Центральной Азии. Так, например, недоступным оказалось Тибетское нагорье, отрезанное от нас самыми высокими горами мира, отличающееся к тому же суровым климатом и недоверием местных жителей к чужестранцам. Жители Тибета окружают необыкновенной таинственностью свой священный город Лхасу.
Первые вести о некоторых странах Центральной Азии были получены в Европе в четырнадцатом веке от таких путешественников, как Рубрук[108], Марко Поло и Одорико Порденоне. Позднее из Китая в Тибет проникли иезуиты[109]. Их донесения собрал в одно целое Клапрот. В начале девятнадцатого века Маннинг, Гюк и Габе исследовали отдельные подходы к Тибету, но тайн этой страны раскрыть им не удалось. В Тибете каждому европейцу угрожала смерть. Поэтому англичане решили подготовить ряд индийских топографов. Эти последние в обиходе называются пандитами. Пользуясь своим знанием местного языка и обычаев, они стали постепенно проникать в негостеприимную страну. И хотя большинство из них погибли или пропали без вести, некоторым счастливчикам удалось проникнуть в Лхасу. Один из пандитов под видом благочестивого паломника жил в этом священном для буддистов городе длительное время. Пандиты Найн Сингх Рават и Угьен Гьятц прославились своими исследованиями Тибета.
Поло, Марко (1254–1324) – венецианский купец, выдающийся путешественник эпохи Средневековья. По итогам своих странствий написал «Книгу о разнообразии мира», которую современники приняли с недоверием. Тем не менее она до сих пор служит источником ценных сведений по истории, географии и этнографии ряда азиатских стран, в том числе Ирана, Китая, Казахстана, Монголии, Индии.
– Ах, как это похоже на англичан, ведь они всегда любили загребать жар чужими руками, – перебил боцман рассказ пандита Давасармана. – А о себе, милостивый государь, вы не упоминаете?