Обрадованный лестным отзывом моряка о его угощении, Сун Ли подошел к столику, на котором стояла небольшая клетка, покрытая шелковым платком. Китаец снял платок, поднял клетку за металлическое кольцо и подал ее боцману, говоря:
– Ты оказал мне честь, посетив мой дом, достопочтенный гость. Прошу тебя, возьми на память мою любимую канарейку. Она умеет петь четыре красивые мелодии и скрасит твои прогулки.
Удивленный и сконфуженный боцман в нерешительности смотрел на клетку. Он не знал, что китайцы охотно берут на прогулку клетки с птицами, подобно тому как это делают европейцы с собаками, которых китайцы считают лишь сторожевыми животными. К счастью, пандит Давасарман хорошо знал обычаи жителей Центральной Азии и поспешил на помощь боцману:
– Прими канарейку, сагиб, и немного спустя сам подари ее хозяину, – шепнул он ему на ухо.
– А он не обидится на меня? – спросил боцман.
– Наоборот, ты доставишь ему большое удовольствие…
Боцман последовал совету пандита Давасармана. Когда клетка с канарейкой опять очутилась на столе, покрытая платком, Сун Ли хлопнул в ладоши. Слуги немедленно убрали стол и разостлали на кане циновки.
– Желаю дорогим гостям приятных сновидений, а ты, достопочтенный пандит Давасарман, как всегда, пожалуй, осмотришь мою коллекцию кумганов, – сказал Сун Ли.
– Ты угадываешь мои желания, достопочтенный Сун Ли, – ответил пандит Давасарман. – Спокойной ночи, благородные сагибы…
Индиец и хозяин исчезли в глубине дома.
– Ну-ну, не ожидал я, что у китайцев такие крепкие головы в смысле ханжи и политики, – одобрительно заметил боцман. – Пандит Давасарман подобрал себе хорошего компаньона.
– Вы правы, оба они прекрасные дипломаты, – ответил Томек. – Как ловко они сообщили друг другу о важнейших делах в самом начале обеда!
– Крепкие головы…
Томек и боцман заснули сразу же, как только приложили головы к подушкам. А пандит Давасарман до самого рассвета беседовал вполголоса с Сун Ли. На рассвете индиец разбудил товарищей. Во дворе уже стояли навьюченные мулы и лошади. Сун Ли лично проводил караван за городские ворота. Три путешественника изображали погонщиков вьючных животных и, только удалившись от Хотана на некоторое расстояние, вскочили в седла. Всадники быстро попрощались с Сун Ли. Погоняя двух мулов, навьюченных новыми запасами продовольствия, они свернули с дороги на юг, направляясь прямо к мощному горному хребту.
Вскоре они очутились в каменистой пустыне, и пандит Давасарман обратился к друзьям:
– Теперь, благородные сагибы, держите револьверы наготове и не жалейте лошадей. Мы должны как можно скорее отыскать наш караван.
– Разве случилось что-нибудь непредвиденное? – встревожился Томек.
– Не бойтесь и выкладывайте прямо, в чем дело, – вторил ему боцман.
– Китайские власти назначили высокую награду за поимку английских шпионов. В окрестные села посланы солдаты, которые объявляют об этом населению. Если мы хотим целыми и невредимыми выбраться из Китайского Туркестана, мы должны избегать поселений.
– Ну если так обстоят дела, то до сих пор нам сопутствовала удача, – сказал боцман. – Теперь я понял, почему Сун Ли лично вывел нас из города.
– Наши друзья ничего не знают об опасности, грозящей нам всем. Мы должны торопиться, чтобы предупредить их, прежде чем случится беда, – воскликнул Томек, встревоженно оглядываясь в сторону Хотана.
Свистнули нагайки, которыми всадники погнали лошадей. Длительное время в каменистой степи слышался глухой топот лошадиных копыт.
XIXПоражение
Три разведчика присоединились к каравану, стоявшему лагерем в горном ущелье на берегу реки Керии. Это произошло на следующий день после их отъезда из Хотана.
Услышав известия, привезенные из Хотана, Смуга призадумался. Интерес, проявляемый к каравану кочующими вблизи пастухами овец, теперь показался Смуге понятным. Видимо, они уже знали о награде, назначенной за поимку английских шпионов. Можно было предполагать, что пастухи поспешат уведомить власти о появлении чужестранцев вблизи их кочевья. Все участники экспедиции были встревожены возможностью быть схваченными, потому что в те времена в феодальном Китае всякое следствие сопровождалось жестокими пытками. Арестованным, например, раздавливали пальцы, зажимая их между усеянными острыми гвоздями досками, которые сближались при помощи болтов. Даже во время суда обвиняемых били палками, так как по закону судья не имел права вынести приговор, пока обвиняемый не признает свою вину. Применявшиеся тогда в Китае наказания могли испугать европейцев. На улицах городов в Китайском Туркестане можно было встретить людей, закованных в деревянные колоды или прикованных к железному стержню[165].
Пандит Давасарман очень беспокоился о своих белых друзьях. И он сам, и его индийские солдаты свыклись с мыслью о возможных пытках, которые применялись и англичанами в завоеванных ими колониях. Например, в индийской армии часто вели следствие с помощью жука. Оно заключалось в том, что на живот обвиняемого помещали живого жука и прикрывали его половинкой скорлупы кокосового ореха. Движения насекомого по голому телу через короткое время становились настолько невыносимыми, что обвиняемый сознавался в любых преступлениях, какие ему приписывали.
Смуга не преуменьшал опасности, нависшей над ними. Непредвиденная битва с бандой Наиб-Назара нарушила его планы. Именно теперь, когда все более грозные препятствия встречались на их пути, Смуга стал сомневаться, правильно ли он поступил, подвергая своих верных друзей, и прежде всего юного Томека, риску.
Во время их короткого совещания Вильмовский тоже был очень озабочен. А вот боцман Новицкий совершенно не испугался возможной встречи с полицией или солдатами. Он беззаботно махнул рукой и сказал:
– Мы же знали, что нам может быть жарко во время этой сумасбродной экспедиции. Поэтому теперь не время трястись от страха. Правда, среди них есть храбрые ребята, но их вооружение никуда не годится. Если они не застанут нас врасплох, то в горных ущельях мы в обиду себя не дадим. Выставляйте-ка часовых, и все будет в порядке. Теперь меня больше интересует, цело ли наше золото и не подобрал ли его кто-нибудь. Что-то слишком много любопытствующих вертится вокруг нас…
– Об этом не беспокойтесь, боцман. Золото припрятано хорошо, – успокоил его Смуга. – Половину сокровища, оставленную моим сводным братом для нас, мы по-дружески разделим между собой. Каждый из нас получит свою долю.
– Мы еще успеем поговорить об этом потом, – вмешался пандит Давасарман. – Теперь нам лучше подумать о том, по какому пути мы будем возвращаться в Кашмир.
– Очень правильное замечание, – согласился Вильмовский. – Это теперь действительно важнейший вопрос. В нашем положении хорошо иметь готовый план отступления. Я думаю, что мы ни при каких обстоятельствах не должны возвращаться через Китайский Туркестан.
– Согласен с вами, благородный сагиб, – ответил пандит Давасарман.
– Конечно, я тоже согласен, – помедлив, сказал Смуга. – Значит, мы должны попытаться пройти через Тибет. Это тяжелое и опасное путешествие.
– Но ведь ваш брат прошел через Тибет? Если это ему удалось одному, то удастся и нам! – воскликнул Томек.
– Верно, браток, в такой компании можно пройти хоть сквозь ад, – заметил боцман, расхохотался басом и добавил: – С мешком золотого песка во вьюках можно рискнуть. Если бы я разбогател, то купил бы себе быстроходную яхту. Назначил бы себя капитаном, а Томека – первым офицером.
– Не будем делить шкуру неубитого медведя, – неохотно сказал Вильмовский. – Скажи-ка, Ян, далеко ли еще до места, где спрятано золото?
– Мы должны дойти туда завтра утром, – ответил Смуга. – По карте, составленной братом, золото спрятано в небольшом овраге; у входа в овраг стоит остроконечная скала, омываемая ручьем, впадающим в один из притоков Керии.
– Ваш брат закопал золото в землю? – спросил боцман.
– Нет, мой дорогой! Овраг там замыкает каменная стена, в которой есть небольшая пещера. Золото спрятано в этой пещере. Брат тщательно замаскировал вход в нее. Он подложил взрывчатку под выступ скалы, чтобы изменить течение ручья. Таким образом, вход в пещеру оказался за «ширмой» водопада.
– Если это действительно так, то вы правы, бояться сюрпризов здесь не нужно, – одобрительно сказал боцман. – А где находится этот овраг?
Смуга разложил на земле карту. Все, кроме Томека, наклонились над ней. Определили направление, измерили расстояние и стали рассуждать о мерах предосторожности, необходимых для того, чтобы избежать столкновения с полицией или солдатами.
Разговор длился довольно долго, потому что Смуга и пандит Давасарман, разрабатывая план действий, учитывали различные варианты. Томек не принимал участия в беседе. Он сидел на обломке скалы и задумчивым взором водил по снежным горным вершинам, за которыми простиралось таинственное Тибетское нагорье, столь тщательно оберегаемое туземцами от иностранцев. Там, в диком, суровом и негостеприимном краю, брат Смуги отморозил ноги и погиб. Вспомнив несчастного человека, Томек стал размышлять над его приключением в горах Каракорум. Что за существо оставило следы в безлюдных горах?
Размышления о йети – легендарном снежном человеке – были прерваны словами Вильмовского.
– О чем ты задумался, Томек? – спросил Вильмовский, присаживаясь рядом с сыном.
Томек улыбнулся и ответил:
– Мне представлялось, что я уже нахожусь в Тибете. Я давно мечтал о такой необыкновенной поездке.
– А я думал, что ты планируешь, как распорядиться будущим сокровищем. Ведь боцман уже поспешил назначить тебя первым офицером своей яхты!
Томек тихо засмеялся.
– Папа, ты же хорошо знаешь, что боцман не зарится на богатство. Ему хватает того, что он зарабатывает на содержание родителей и… бутылку любимого рома, – помедлив, ответил Томек. – Я не представляю себе нас с боцманом в роли богачей!