Хантер подошел к товарищам и шепнул:
— Я думаю, что они нарочно так медлят. Обратите внимание на их мрачные взгляды.
Смуга вторично позвал Месхерию:
— Месхерия, ты им сказал, чтобы они поторапливались?
— Они говорить, что вчерашняя еда им повредила, — ответил Месхерия. — Они не хотят быстро идти.
— Если пища им вредит, то вылей ее из котлов на землю. Мы отправляемся в путь, — приказал Смуга.
— В чем дело, Ян? — встревоженно спросил Вильмовский. — Не лучше ли дать им время закончить завтрак?
— Будь спокоен, после вчерашнего ужина не заболел ни один из кавирондо. Они просто хотят задержать наш поход, — ответил Смуга.
Месхерия дал своим воинам приказ. Едва они опрокинули на землю первый котел, как кавирондо подняли крик и, схватив копья, окружили масаи. Смуга не колебался ни минуты.
— Боцман, вы пойдете со мной, — кратко приказал он. — Хантер, ты, Анджей, и Томек с Самбо, оставайтесь здесь и будьте готовы.
Он быстрым шагом направился к орущим кавирондо. Со всей решимостью Смуга приказал им замолчать. Когда они успокоились, он обратился к Месхерии:
— Выливай котлы!
Масаи схватили второй котел, желая вылить его содержимое на землю, как вдруг нагой, высокого роста кавирондо подскочил к Смуге и стал грозить ему обоими кулаками.
— Чего ты хочешь? — холодно спросил Смуга.
— Вы отравить вчера кавирондо. Мы сегодня очень больные, а вы не даете отдохнуть и есть! — нахально ответил носильщик.
Среди кавирондо послышался враждебный шум. Негр сделал шаг по направлению к Смуге, но прежде, чем он коснулся путешественника, тот твердым, как железо, кулаком свалил его на землю.
Носильщик потерял сознание.
— Мы отдадим этого человека английским властям, за то что он подстрекал к бунту, — громко заявил Смуга. — Месхерия, свяжите его и держите под стражей.
Масаи ловко и быстро связали руки носильщика. Двое из них с оружием в руках встали рядом с лежащим пленником. Увидев поражение своего предводителя, кавирондо остановились в нерешительности.
— Взять груз — и в путь, — приказал Смуга. Кавирондо стали перешептываться.
Смуга достал из кобуры револьвер. Он подошел к первому попавшемуся негру.
— Немедленно взять груз! — решительно приказал он.
Кавирондо заколебался, но, когда Смуга коснулся концом холодного ствола его груди, схватил лежащий на земле багаж и взвалил его на плечи, готовый двинуться в путь. Остальные носильщики не сопротивлялись. Тем временем их предводитель пришел в сознание. Он бросал хмурые взгляды на Смугу, но держался спокойно.
Хантер, Томек и один из масайских воинов тронулись вперед вслед за несущим флаг Самбо. За ними гуськом двинулись носильщики. Так же как и вчера, Смуга и боцман замыкали шествие. Перед ними два воина-масаи вели предводителя кавирондо. Вильмовский и Месхерия шли по обеим сторонам цепи носильщиков.
Спустя некоторое время Вильмовский задержался и поравнялся с арьергардом. Он присоединился к Смуге, который был в хорошем настроении, как будто уже забыл о неприятном происшествии с кавирондо.
— Послушай, Ян, я встревожен сегодняшним событием, — начал Вильмовский. — Неужели ты в самом деле решил выдать английскому гарнизону этого глупого кавирондо? Ты знаешь, что я не люблю пользоваться силой в отношениях с туземцами.
— Напрасно беспокоишься, Анджей, — успокоил его Смуга. — Я должен был так поступить, чтобы предотвратить несчастье. Я уверен, что этот молодой негр вскоре попросит у нас прощения, и я с удовольствием исполню его просьбу.
— Мне совершенно непонятно это внезапное выступление носильщиков, — продолжал тревожиться Вильмовский. — Как бы это не повлекло за собой серьезных осложнений.
Смуга задумчиво молчал. Потом посмотрел на своего друга и сказал:
— Несколько лет назад я путешествовал в районе южного побережья озера Виктория. В то время племя ватуси[58] воевало с немцами, которые стремились силой удалить их из своей колонии Танганьики[59]. В меру моих скромных возможностей я обучал ватуси европейской военной тактике…
— Впервые об этом слышу… — удивленно заметил Вильмовский.
— Разное случалось в моей жизни, — продолжал Смуга. — Я пользовался у ватуси большим доверием. Можно сказать, что мы были друзьями. Отдельным негритянским отрядам иногда приходилось передавать друг другу приказы или сведения о движении отрядов врага. Я был командиром одного из негритянских отрядов. Поэтому специалисты по языку тамтамов много потрудились, чтобы научить меня кое-как разбираться в звуках африканского «телеграфа».
— Неужели это возможно, Ян? — воскликнул Вильмовский, пораженный неожиданным известием. — Ведь даже весьма опытные в африканских делах люди утверждают, что некоторые звуки тамтамов недоступны нам, так как из-за частоты звуковой волны не воспринимаются ухом европейца!
— Я не удивляюсь, что мои слова вызывают недоверие. Но должен сказать, что опытный в африканских делах европеец может свободно различить звуки разных тамтамов и понять их смысл.
— Ба, но это вовсе не значит, что он может понять весь текст передаваемого тамтамом сообщения, — возразил Вильмовский.
— Ты не ошибаешься, — признал Смуга. — Мне тоже не всегда удается понять язык тамтамов. Однако, когда известия передаются на знакомом мне наречии, я кое-что понимаю[60].
— Ты, Ян, пожалуй, первый европеец, который может похвастаться тем, что понимает этот язык. Неужели ты и в самом деле расшифровал, о чем говорили тамтамы вчера?!
Смуга кивнул.
— Что же они передавали?
— Черное Око приказал во что бы то ни стало замедлить движение каравана белых звероловов, — ответил Смуга.
— Не может быть! — воскликнул Вильмовский.
— Теперь ты понимаешь, почему я должен был так энергично сломить сопротивление кавирондо. Я должен помешать осуществлению неизвестных нам планов Кастанедо.
— Значит, наши расчеты с работорговцем еще не закончены, — огорченно сказал Вильмовский.
— Я предполагаю, что он планирует месть, — сказал Смуга. — Особенно тревожиться из-за этого не стоит, но осторожность все же нужна. Я надеюсь, что его влияние не распространяется дальше границы с Угандой, как-никак совсем другим государством, а поэтому чем быстрее мы будем идти вперед, тем лучше для нас.
— Ты, как всегда, прав, Ян! Думаю, мы должны рассказать нашим товарищам, о чем вчера говорили тамтамы.
— Ну нет! Это было бы тактической ошибкой. Никому не говори о том, что я понимаю сигналы тамтамов.
XТаинственное нападение
Решительность звероловов заставила кавирондо отказаться от попыток явного бунта. Несмотря на это, поход каравана значительно замедлился. Негры находили десятки причин, чтобы остановиться. То они калечили ноги колючками терновника, то у кого-нибудь из них вдруг начинались боли в животе или невыносимая зубная боль; один из носильщиков ни с того ни с сего вывихнул себе ногу, у второго развязался багаж, который пришлось перевязать заново. Поэтому нет ничего удивительного, что солнце поднялось уже высоко, а караван все еще не дошел до границы Уганды. На одной из таких принудительных стоянок Смуга подошел к Вильмовскому, игравшему роль санитара, и сказал:
— Муравьи двигаются, пожалуй, быстрее, чем наш караван. Необходимо что-то предпринять.
— Что же можно поделать? — ответил Вильмовский, подавая одному из носильщиков, жалующемуся на боль в животе, стакан воды с горькой солью.
— Кавирондо симулируют разные болезни, чтобы задержать наше движение. Надо у них отбить охоту жаловаться на болезни. Я советую всем таким больным давать понюхать нашатыря[61], — предложил Смуга. — Может, хоть это прекратит внезапную вспышку эпидемий разных болезней.
Не прошло и пятнадцати минут, как к Вильмовскому подошел прекрасно сложенный негр.
— У меня очень много болеть голова, — жаловался он, хитро поглядывая на Вильмовского.
— Я тебе дам самое верное лекарство, какое только есть у белых людей, — сказал Вильмовский. — Оно лечит все болезни, и я его буду давать всем больным кавирондо.
Хантер немедленно и громко перевел слова Вильмовского на местное негритянское наречие. Носильщики с любопытством окружили пациента и врача, чтобы убедиться в чудодейственной силе великолепного лекарства белых людей. По приказанию Вильмовского кавирондо приложил широкий нос к флакону с нашатырем и сильно потянул воздух.
Мгновенный результат превзошел всякие ожидания охотников. Некоторое время кавирондо с широко раскрытым ртом пытался сделать хоть глоток воздуха, но вместо этого зажмурил глаза и, не произнеся ни слова, повалился на землю, словно пораженный молнией. На его лбу появились крупные капли пота. Только через некоторое время он отдышался.
— Какой ужасный лекарство! О мама! Я думал, что в меня вселились злые духи! — пробормотал он посеревшими губами. — О, мой голова перестала болеть и быть всегда здоровый!
Сказав это, он вскочил с земли и исчез в толпе соплеменников. По-видимому, он говорил им о действии лекарства ужасные вещи, потому что все носильщики сразу перестали жаловаться на недомогание. Некоторое время караван беспрепятственно двигался вперед, но, когда после полудня он дошел до границы Уганды, кавирондо решительно отказались идти дальше. Они неожиданно стали бояться своих соседей из племени луо.
— Это страшные люди, — в волнении говорили они. — Теперь мы идти с вами, и все быть хорошо. Но когда мы возвращаться домой, они взять нас в плен. Нет, нет! Кавирондо не могут идти в страну луо!
Вильмовский созвал своих спутников на совет. Смуга предложил наказать зачинщиков сопротивления. Но Вильмовский отказался от этой затеи, сказав рассерженному приятелю:
— Что из того, что мы еще раз принудим их идти вперед. Они пройдут километр или два и снова что-нибудь выдумают, лишь бы задержать караван. Лучше всего поискать новых носильщиков.