Три друга часто отправлялись в саванну на охоту. Негры с удовольствием приносили в лагерь убитых зебр и антилоп; по вечерам вокруг их стоянки чувствовался вкусный запах жареного мяса.
Спустя две недели охотники решили, что возвращаться на базу экспедиции уже можно. Томек усердно помогал в постройке просторной клетки из бамбука для окапи. За прошедшее время животное привыкло к людям и принимало пищу из их рук. По-видимому, так сказывалось присутствие в лагере родственников окапи — ослов. Смуга на несколько часов ежедневно впускал их в загородку окапи. Вскоре между животными воцарилось полное согласие, что радовало охотников, опасавшихся гибели окапи от тоски по матери.
Наконец в один прекрасный день, на рассвете, охотники свернули лагерь и направились в обратный путь. Из-за недостатка носильщиков им приходилось часто останавливаться на длительный отдых, во время которого они охотились и собирали корм для животных. Добывать корм в джунглях было нелегко. Для дикого кабана они собирали корни и луковицы растений, хотя он охотно пожирал и обезьянье мясо, которым кормили леопардов.
Меньше всего забот доставлял окапи. Его клетку с широко расставленными бамбуковыми прутьями помещали прямо в кусты, и добродушное животное с аппетитом объедало листья.
Караван пробирался через дремучие джунгли десять дней. Иногда они слышали звуки тамтамов, но встречавшиеся по дороге пигмеи их не беспокоили. Дружественное племя бамбути уже успело сообщить соседям о появлении в лесу странных белых людей, которые ловят животных и раздают ценные подарки. Встречая карликов, Смуга дарил им соль, табак и бусы, а пигмеи показывали ему удобные проходы в джунглях и даже помогали нести клетки.
На одиннадцатый день пути, в самый полдень, Смуга обнаружил, что караван находится уже вблизи главной базы. Охотники стали время от времени стрелять вверх из винтовок, чтобы сообщить товарищам о своем возвращении. Легко себе представить волнение и радость Томека, когда около четырех часов пополудни он услышал ответные выстрелы.
Вскоре караван очутился на лесной поляне, над которой на высокой мачте реял польский флаг. Вильмовский, Хантер и негритянское население лагеря выбежали встретить товарищей. Охотники обнимали друг друга, целовались, а негры танцевали от радости. Даже масаи, забыв о присущем им чувстве собственного достоинства, шутили и веселились вместе со всеми. Вильмовский радостно обнял сына. Он отстранил его от себя на длину руки, чтобы лучше видеть. Мальчик возмужал и стал серьезнее.
— Ты уже совсем взрослый мужчина, — шутил Вильмовский.
— Ты разинешь рот от удивления, Анджей, когда узнаешь, что твой сын отважно сражался с людьми-леопардами. Ого! Это была и в самом деле крупная победа! Я сам насчитал шесть трупов в лагере, — сообщил боцман Новицкий.
Лицо Вильмовского, несмотря на загар, побледнело. Он взглянул на сына, потом обратился к Смуге, который тяжело вздохнул и сказал:
— Да, Анджей, это правда. Томек получил первое боевое крещение и… командовал боем. Несмотря на неожиданное нападение, он лишился всего лишь одного человека, тогда как потери врага составили шесть воинов. Когда мы с боцманом были на охоте, негры, одетые в шкуры леопардов, опьяненные каким-то наркотиком, напали на нашу стоянку в джунглях. Дело было ночью. Даже и сейчас мне трудно поверить, что Томек сумел защитить себя и лагерь от целой толпы диких воинов. Мы с Новицким прибыли к концу жестокого боя. Верный Инуши заслуживает особой благодарности, хотя и бугандийцы тоже отличились. Однако это длинная история, займемся сначала животными.
Вильмовский подошел к масаи. Он крепко пожал ему жилистую руку, а потом поблагодарил всех бугандийцев. В конце подошел к сконфуженному мальчику и сказал:
— Я поражен известием, которое услышал. Что же сказать тебе об этом? Я рад, что ты вернулся целым и невредимым, и поздравляю тебя как мужчина мужчину.
Вильмовский крепко пожал руку сыну, который стоял, силясь преодолеть волнение.
XXIIОхота на слонов и жирафов
Трудно описать радость, воцарившуюся в лагере после возвращения Томека и его товарищей. Этой ночью никто не думал о сне. В честь благополучного возвращения друзей Вильмовский раздал всем увеличенные порции продуктов из неприкосновенного запаса, который теперь можно было уже нарушить. Ведь экспедиция должна была в ближайшее время вернуться в Буганду, где не было недостатка в продуктах. Поэтому все участники похода лакомились консервами, сухарями и фруктами, а разговорам не было конца. У всех было что рассказать, и все стремились узнать о приключениях других. Оказалось, что Вильмовский и Хантер тоже не теряли времени даром. Благодаря их заботам гориллы почти привыкли к неволе. Они не только освоились с видом людей, но охотно находились рядом с ними. Это, в частности, касалось молодой гориллы. Она почувствовала в Вильмовском друга. Сновала за ним как тень и в конце концов перешла из клетки родителей в его палатку, где для нее устроили постель с подушкой и одеялом. Молодая горилла стала лучшим посредником между родителями и людьми. Именно благодаря ей гориллы быстро примирились со своим положением.
Род мартышек(Cercopithecus), так обыкновенных везде в зверинцах, водится в тропических странах Африки, в сырых лесах, по берегам рек и морей, там, где водятся и попугаи. Их несколько видов, но все они отличаются стройным, красивым телом, одетым в довольно яркую, иногда пеструю шубу, с длинным хвостом без кисти. Тонкие конечности, короткие руки с очень длинным большим пальцем, большие защечные мешки, которые туго набиваются плодами, и значительные седалищные наросты — характерные признаки этой живой, веселой породы обезьян.
Весело глядеть на стаю этих жизнерадостных животных, когда они резвятся в лесу: их суетня, грабежи, задорные крики, гримасы и удивительные акробатические упражнения способны, кажется, рассмешить мертвого. В этой обезьяне удивительно соединены бесконечное легкомыслие и забавная серьезность. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)
Впрочем, это было не единственное достижение звероловов, оставшихся в лагере. Они поймали и уже почти приручили нескольких африканских мартышек зеленоватого цвета. Из других видов они заполучили краснобрюхую мартышку и голуболицую мартышку. Кроме того, им удалось схватить пять павианов с длинными мордами, похожими на собачьи.
Успех экспедиции привел охотников в превосходное настроение. Не меньше радовались негры, которые пели, танцевали и ели всю ночь.
Так прошло три дня. Носильщики отдохнули, так что можно было думать о возвращении. Вильмовский предлагал закончить охоту в Буганде, вблизи впадения реки Катонги в озеро Виктория, потому что он хотел нанять там для перевозки животных в Кисуму английский пароход, курсирующий по озеру. Таким образом они бы избежали длинного и трудного похода и значительно выиграли во времени. Перевозка животных на пароходе гарантировала удобства и их сохранность.
Все охотно согласились с предложением Вильмовского. Правда, Томек в глубине души мечтал поохотиться на отрогах Килиманджаро, но против предложения отца не возражал. Он понимал, что надо думать прежде всего об условиях перевозки пойманных животных. Он утешал себя тем, что до конца экспедиции пока довольно далеко. Ведь им еще надо поймать жирафов, слонов, носорогов и львов. Одно лишь приручение слонов потребует не меньше двух или трех месяцев, значит нечего опасаться, что охота скоро прекратится.
Самый крупный и вместе с тем непривлекательный представитель собакоголовых обезьян — павиан(Cynocephalus), распространенный в гористых местностях (и отчасти в лесах) Африки, Аравии и Индии. Кроме того, павианы едва ли не единственные обезьяны, которые могут жить на высоте 3–4 тысячи футов выше океана, доходя даже до снеговой линии. Пищу их составляют преимущественно луковицы, корни, клубни, ягоды и мелкие животные вроде кур, хотя в Восточной Африке павианы нападают даже на мелких антилоп. Подобно прочим обезьянам, это величайшие грабители полей и садов, настоящие бичи местного населения. Несимпатичной, даже отталкивающей наружности их вполне соответствует и их характер. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 1.)
Вскоре экспедиция направилась в обратный путь через джунгли. Негры-носильщики чуть не падали под тяжестью клеток. Звероловы помогали прорубать дорогу в чаще, добывали корм для пойманных животных и питание для людей, заботились о безопасности каравана. Все дни проходили в тяжелой и изнурительной работе. Поэтому, когда они вышли из необозримых темных джунглей на озаренную солнечными лучами саванну, Вильмовский распорядился разбить лагерь и хорошенько отдохнуть, чтобы набраться сил для дальнейшего марша.
После отдыха они шли довольно медленно, так как приходилось часто останавливаться, чтобы добыть корм для животных. В Бени они пришли через несколько дней. Возвращение звероловов вызвало в поселке огромное воодушевление.
Жители Бени проявляли особый интерес к боцману и Томеку; дело в том, что болтливые носильщики во главе с Матомбой рассказывали об их храбрости самые неправдоподобные истории. Доверчивые негры верили всему, что им говорилось. Впрочем, как они могли сомневаться в правдивости необыкновенного боя с людьми-леопардами, если белые охотники живьем поймали страшных горилл и окапи, скрывающихся в недоступных местах джунглей.
Со времени памятного боя с людьми-леопардами Томек стал значительно серьезнее и скромнее, но все же, прогуливаясь по деревне, чувствовал огромное удовлетворение, видя уважение, с которым негры уступают ему дорогу.
— О мама, это великий и могучий буана, — шептали между собой негры. — Вы видите, маленький соко держит белого буана за руку, как отца.
Горилла с комической важностью шла рядом с Томеком, уцепившись за его брюки, а устав, протягивала к нему косматые лапки, просясь на руки. Изумленные жители поселка дивились еще больше, когда Томек сажал обезьяну на спину Динго.