— По всем сведениям, которые мы успели собрать о Черной Молнии, он скрывается в пограничных горах, — сказал капитан Мортон. — Если бы нам удалось прочесать все горные цепи, мы наверняка обнаружили бы его укрытие.
Услышав это, Томек помрачнел. Это сколько же надо иметь людей и времени, чтобы обшарить многочисленные, недоступные и обширные горные цепи! А так только случай может навести на следы разбойников.
— Если бы был жив наш умница Динго, он бы уже нашел след Салли, — сказал Томек.
— А у нас даже не было времени похоронить его, — поддакнул боцман.
Они начали вспоминать, как Томек с помощью Динго нашел заблудившуюся в буше Салли и разные другие приключения, окончившиеся благополучно благодаря уму верного пса.
Никто не ложился спать этой ночью. С рассветом поиски продолжались. Небольшие группы обшаривали извилистые каньоны и ущелья, наблюдатели изучали окрестность с возвышенностей, но никто не обнаружил даже малейшего следа похитителей.
В бесплодных поисках минуло несколько дней. Наконец Мортон и ранчеро пришли к выводу, что дальше преследовать банду напрасно. Так невесело и вернулись домой.
В тот же день вечером Томек, боцман и миссис Аллан собрались у постели раненого шерифа. Врач сказал, что его быстрому выздоровлению мешает тревога за Салли. Поэтому разговаривали при нем не много. Что веселого можно сказать в таком невеселом положении?
Томек сидел, глубоко задумавшись. Итак, капитан Мортон счел дальнейшие поиски бессмысленными. Томек никак не мог с этим согласиться. Будь здесь отец и Смуга, они, конечно, так скоро не признали бы себя побежденными. Похоже, что Мортон и ранчеро относились к поискам Салли формально, заранее считая их бесполезными, а согласились участвовать в погоне только для того, чтобы успокоить убитую горем мать. Слишком уж много говорили они о похищенных индейцами, о том, что если и удавалось их найти, то только случайно. Неужели они бросят Салли на произвол судьбы? Капитан Мортон обвиняет в этом гнусном поступке Черную Молнию. Но Томек инстинктивно чувствовал, что запальчивый и неприязненно настроенный к индейцам кавалерист идет по пути наименьшего сопротивления.
Трудно поверить, что храбрый индейский воин так подло отплатил Салли за помощь, оказанную ему в тяжелую минуту. Ведь это Черная Молния назвал ее Белой Розой и заявил, что скорее поступится своей свободой, чем повредит ей.
Вдруг Томек спохватился. Он вспомнил слова, сказанные вождем Зоркий Глаз во время его первого появления в резервации: «Если моему белому брату когда-нибудь понадобится помощь, пусть он взойдет на Гору Знаков и подаст сигнал. И тогда к нему придет человек, на которого мой белый брат может положиться в любом деле».
Томека охватило необычайное волнение. А разве сейчас ему не нужна помощь друзей? Вождь Зоркий Глаз как будто слов на ветер не бросает! Ведь это же он предупредил Томека во время родео о коварстве дона Педро. Юноша решил немедленно найти Красного Орла, чтобы тот показал ему дорогу к Горе Знаков. Да, а где же Красный Орел? Кинувшись в эту погоню, Томек совсем забыл о нем.
Боцман искоса наблюдал за своим молодым другом. Слишком хорошо он знал Томека, чтобы не заметить, что с ним что-то происходит.
— Скажите, миссис Аллан, а вы, когда индейцы бежали, еще раз видели убитого Динго? — спросил Томек, прервав молчание.
— Ах, милый, я совсем забыла сказать, что, оказав первую помощь деверю, я тут же вернулась к дороге у холма, чтобы похоронить верного пса. Даже взяла негра Боба. Но Динго так и не нашла. Наверно, койоты уволокли его в прерию.
— Днем койоты не показываются возле селений, ведь так? Что вы думаете об этом, боцман?
— Индейцы напали на ранчо ранним утром. А когда вы, сударыня, второй раз вернулись к холму? — спросил моряк.
— Ну, где-то около полудня, самое большое спустя часа четыре после нападения. Не найдя Динго на дороге, мы с Бобом обыскали обширный участок прерии; у меня мелькнула мысль, что в последний момент пес мог отползти в сторону. К сожалению, его нигде нет.
Томек возбужденно вскочил, несколько раз прошелся по комнате и остановился перед боцманом.
— Вы помните, что говорили мне о Динго, когда в Уганде я очнулся после столкновения с носорогом? — спросил он.
— Будь у меня куриная память, я бы палубу драил, а не боцманом был, — несколько уязвленно ответил боцман, но, заинтересованный этим вопросом, добавил: — Ты и в самом деле хочешь знать, что я тогда говорил о Динго?
— Вот именно.
— Сначала мы думали, что собачонка уже дух испустила… Стоп-стоп, браток, понимаю, к чему ты клонишь! Динго лежал тогда как труп, а потом потряс маковкой и потащился за нами на своих лапах. Ты думаешь, что и сейчас так было?
— Миссис Аллан видела Динго лежащим на дороге, — продолжал Томек. — Спустя несколько часов его там уже не было. Даже если бы какой-нибудь койот и крутился где-то около ранчо, то все равно убежал бы, услышав крики индейцев и выстрелы. Но если это не койоты, то что же случилось с мертвой собакой?
Миссис Аллан и шериф насторожились. Боцман возбужденно покраснел, быстро осушил стакан ямайского рома и выпалил:
— Ха! Сколько раз я вам говорил, что у Томека голова на плечах не для одной красоты. Ты мне, браток, напомнил историю точь-в-точь такую же. Несколько лет назад наш корабль должен был идти из Гамбурга в Рио-де-Жанейро за кофе. И перед самым отплытием у одного дружка — из немцев он был — умерла жена. Бедняга на похоронах присутствовать не мог, потому как все случилось аккурат за час до отчаливания. Попрощался матрос с прахом законной супруги, наказал родне похоронить как положено, а сам от горя еле-еле погрузился на корабль. Всю дорогу убивался и по этой самой причине бутылку из рук не выпускал. Дошли мы наконец до Рио, капитан и говорит: «Клин клином вышибают, парень! Женись еще раз, может, на этот раз повезет». Немчик был послушный, сошел на берег и через три дня женился на одной бразильянке. Хорошо капитан посоветовал — всю скорбь как рукой сняло. Через несколько недель опять швартуемся в Гамбурге, а тут покойница моего дружка встречает. Оказалось, что вовсе она не умерла, а в летаргию впала, то есть во мнимую смерть.
— Ну, боцман, ведь эта история не имеет никакого отношения к Динго, — возразил Томек.
— Имеет, браток, потому что отсюда мораль: пока на похоронах не был, никого не оплакивай, — нравоучительно заявил боцман. — Вот и я повторю вопрос, что Томек задал: что же случилось с мертвой собакой?
— Вы думаете, что если Динго остался жив, то побежал за Салли? — воскликнула миссис Аллан.
— Это уж как пить дать, сударыня, — заверил ее боцман.
— А в таком случае все дело по-новому оборачивается. Динго — пес вышколенный.
— Но что, если Динго и впрямь пошел по следам Салли? — спросила миссис Аллан с робкой надеждой в голосе.
— Если Динго жив, то очень даже возможно, что он скоро появится здесь и приведет нас куда надо, — пояснил Томек. — Динго — очень умная собака.
— О боже, если бы так было! А вдруг индейцы убьют его, увидев, что он следует за ними? — встревожилась миссис Аллан. — Если Черная Молния решился на такую подлую месть, то не задумываясь застрелит собаку.
— А мы не уверены, что Салли похитили люди Черной Молнии, — твердо заявил Томек. — Это капитан Мортон так думает, а я в этом весьма сомневаюсь.
В этот момент шериф Аллан пошевелил рукой. Миссис Аллан, боцман и Томек нагнулись к нему, а он тихо произнес:
— Сколько вы драгоценного времени потеряли из-за горячности этого Мортона. Теперь, слушая рассуждения Томека, я вспомнил, что напавшие индейцы принадлежали к мексиканскому племени пуэбло. А ведь банда Черной Молнии — это уж точно — состоит из американских индейцев, бежавших в Мексику.
Томек напряженно вслушивался в слова шерифа. Сомнений уже не было. Если Черная Молния не замешан в нападении на ранчо, то надо как можно скорее отправиться к Горе Знаков и звать на помощь. Зоркий Глаз уверен, что тогда у Томека появится мощный союзник. Вот и случай узнать, чего стоит обещание индейца.
— Ну и пусть все это только наши предположения, так ведь и капитан Мортон считает, что найти Салли можно только случайно, — сказал Томек. — Не имеем мы права сидеть сложа руки, пока не освободим ее. Я кое-что придумал, но по разным причинам не могу пока рассказать. На рассвете я съезжу кое-куда и… увидим, что из этого получится.
— Я с тобой, браток, — вызвался боцман.
— Вместе нельзя, — возразил Томек. — Во-первых, ваше присутствие может помешать моему плану; во-вторых, один из нас должен оставаться на ранчо — вдруг появится Динго.
— Ха, значит, я должен сидеть за печкой, а ты головой рисковать?! Не выйдет, браток!
— Я бы и сам сомневался, правильно ли поступаю, если бы не Салли, — серьезно ответил Томек. — Не скрою, моя завтрашняя поездка связана с риском, но разве вы стали бы колебаться, когда от этого зависит жизнь Салли?
— Ты меня сразил, но что мы будем делать, если и ты пропадешь?
— Дорогой мой друг, на вашем месте я сказал бы то же самое. Знаю, что мне нельзя поступать легкомысленно, и потому приму меры предосторожности. Я оставлю шерифу запечатанный конверт, который вы вскроете, если я не вернусь в течение семи дней. В письме я укажу, куда и с кем поехал. Это вас должно успокоить?
— Томми, неужели ты не можешь сказать это сразу? Может быть, мы посоветуем что-нибудь, — тихо произнес шериф.
— Нет. Я связан честным словом и не могу выдать тайну. Думаю, что и вы, и боцман также не обманули бы чужого доверия.
— Что вы скажете на это, шериф? — неуверенно спросил боцман.
— Я Томеку доверяю.
— Я семь дней не буду знать покоя, но ведь я и сам охотно сунул бы голову в пасть акулы, лишь бы освободить Салли. Строчи письмо, браток! А что делать, если прибежит Динго?
— Я уже думал об этом, — ответил Томек. — Если Динго вернется на ранчо, вы пойдете за ним по следам банды. Выясните, где находится Салли, и вернетесь сюда, а уж тогда вместе отправимся. Согласны?