— Пусть будет по-твоему, — с тяжким вздохом ответил боцман. — Как тут возражать, раз дело идет о нашей синичке? Ха, даже высказать не могу, как мне ее жаль.
— Как я смогу вас отблагодарить? — воскликнула миссис Аллан.
— Какая тут благодарность, если мы еще ничего не сделали, — скромно ответил боцман. — Полюбил я эту малую синичку, как родную дочь, а уж что касается Томека, то… гм…
— Я, сударыня, не уеду отсюда, пока не найду Салли, — горячо заверил ее Томек. — Сейчас я напишу письмо, а потом соберусь в дорогу. На рассвете выезжаю…
XIIIГора Знаков
На следующий день Томек покинул ранчо еще до восхода солнца. Кроме верховой лошади, он вел вьючного коня с дорожным снаряжением и небольшим запасом провианта. Через несколько часов он отыскал на одном из пастбищ Красного Орла. Подъехав к нему, Томек спешился.
— Я как раз ищу тебя, Красный Орел, — сказал Томек, протягивая индейцу руку. — Нам надо поговорить наедине.
— Мы можем говорить здесь, нам никто не помешает, — сдержанно ответил навахо.
Так оно и было. Три ковбоя, стерегущие стадо вместе с ним, спокойно завтракали у палатки, стоявшей в некотором отдалении. Томек быстро привязал лошадей к кусту.
— В последний раз мне даже не удалось попрощаться с Красным Орлом. Все мы потеряли голову после похищения молодой скво, — объяснил Томек. — Почему же мой краснокожий брат сторонится ранчо? Мне сказали, что с того злополучного дня ты там ни разу не появлялся.
Индеец исподлобья наблюдал за выражением лица белого юноши. Но так и не заметил того недоверия, которое ожидал увидеть после того, что услышал от ковбоев, рассказавших ему о похищении племянницы шерифа.
— Красный Орел не хотел ходить на ранчо, потому что бледнолицые сердились на индейцев за похищение молодой скво, — ответил он после некоторого колебания. — А мой брат тоже думает, что это Черная Молния сделал?
— Капитан Мортон убедил всех в этом, но я ему не верю. Мне кажется, что после услуги, которую я и мои друзья оказали Черной Молнии, он не мог причинить нам такое зло.
— Мой белый брат не ошибается, и я тоже в этом уверен. Но слышал, что ранчеро обвиняют в этом только Черную Молнию.
— А мой брат уже знает, что погоня была напрасной?
Навахо утвердительно кивнул, и Томек продолжал:
— Я решил вновь отправиться на поиски. На этот раз уже сам по себе. Когда я впервые был в резервации, вождь Зоркий Глаз сказал мне кое-что на прощанье…
Томек умолк, пытливо вглядываясь в молодого навахо, но тот не нарушил молчания.
— Скажи мне, Красный Орел, всегда ли индейские вожди держат слово?
— Обещание, данное другу после трубки мира, навсегда остается в ушах воина, — уверил его Красный Орел.
— Вождь Зоркий Глаз сказал, что если я когда-нибудь попаду в беду, то могу пойти на Гору Знаков и вызвать на помощь могущественных друзей. Может Красный Орел отвести меня туда и научить, как подать зов?
— Красный Орел выполняет все приказы вождя Зоркий Глаз. Когда мой брат намерен поехать к Горе Знаков?
— Сейчас!
— Угх! Пусть будет так, но ты должен предупредить о моей отлучке старшего ковбоя.
— Я это сделаю, а ты сейчас же собирайся в дорогу, — ответил Томек и направился к палатке.
Старший ковбой хорошо знал молодого гостя шерифа и не стал чинить никаких препятствий. Спустя несколько минут юноши направились на юг. Томек следовал за навахо, ведя на аркане вьючного коня.
Отъехав от пастбища, Томек пришпорил мустанга и поравнялся с навахо.
— Может ли Красный Орел сказать, когда мы будем на месте? — спросил Томек.
— Раньше, чем солнце сядет за прерию, мы будем на Горе Знаков, — ответил индеец.
— А как мы дадим сигнал, что нам нужна помощь? Не помешает ли темнота?
— Мы это сделаем с помощью огня, а днем давали бы дымовые знаки, — объяснил Красный Орел.
— А долго придется ждать друга после этого знака?
Красный Орел замешкался с ответом. Томек сразу понял, что его смутило. Он был уверен, что, говоря о друге, Зоркий Глаз имел в виду Черную Молнию. А если Красный Орел скажет, сколько времени Черной Молнии надо, чтобы явиться на Гору Знаков, то сообразить, на каком расстоянии оттуда находится укрытие Черной Молнии, не составит большого труда. Но молодой навахо отлично сумел доказать свою сообразительность:
— Если этот друг не придет после огненного знака, мы повторим призыв днем — дымом. Все зависит от того, где он будет в то время, когда заметит, что его призывают.
— Не знаю, надежный ли это способ сообщаться. Ведь огненные и дымовые знаки видны издалека. Нельзя же помешать нежелательному глазу увидеть их.
— Пусть Нахтах Нийеззи не боится. Даже если кто-нибудь и увидит эти знаки, он не поймет их смысла, — успокоил Томека индеец.
Сдержанность навахо в ответах только подхлестнула любопытство Томека. Он вспомнил про африканские тамтамы, звуковой телеграф на Черном континенте. При помощи тамтамов негры ухитрялись с необыкновенной быстротой передавать известия в самые отдаленные и недоступные уголки джунглей. Сколько раз Томек во время охоты с тревогой вслушивался в таинственные звуки этих тамтамов! А теперь ему представился случай познакомиться еще с одним способом связи на расстоянии, применяемым коренным населением Американского континента.
Томек почувствовал всю тяжесть ответственности, лежащей на его юных плечах. А правильно ли он делает, вызывая на помощь Черную Молнию? Ведь невозможно предугадать, к чему это приведет. Таинственность и необычность положения вызывали тревогу. И тем больше затосковал он по отцу и дяде Смуге. Отец возглавлял любую экспедицию умело и обдуманно. А Смуга обладал огромными знаниями о мире и его обитателях. Он, пожалуй, побывал почти на всех континентах, познакомился с жизнью многих необычных народов; даже самые невероятные переделки не производили на него особого впечатления.
В эту минуту тяжелых раздумий Томеку очень не хватало доброго совета. И юноша стал представлять, как поступил бы этот опытный путешественник на его месте. Вспоминал все, чему учил его друг.
«Только примитивный и морально слабый человек сразу прибегает к силе, — говаривал Смуга. — Самая положительная черта мужчины — трезвость мысли. Подумай хорошенько — и найдешь правильное решение в любом деле».
«А трезво ли я поступаю сейчас? — думал Томек. — Ведь я уже давно перестал обращать внимание на дорогу».
И он внимательно огляделся вокруг.
В нескольких километрах от них, на западе, вздымалась хорошо заметная одинокая гора. Прикинув ее местоположение, он сообразил, что они вот-вот пересекут границу и окажутся на мексиканской территории.
Чаща колючих кактусов поредела. Где-то вблизи должны были находиться небольшие озера, потому что то и дело взлетали стаи разных птиц. Среди буйного разнотравья великолепным ковром лежала бизонова трава[43] — высотой по колени лошади, серо-стального и даже синего цвета. Полынь здесь была выше человека, а стебли ее твердые, как дерево, толщиной в руку. Небольшие дикие цветущие подсолнечники и опунции[44] образовали очаровательные рощи.
Громкое квохтанье заставило всадников придержать лошадей. Прямо из-под ног выскочила стая луговых тетеревов — красивых и крупных, с нашего тетерева, птиц, похожих по оперению не то на рябчика, не то на куропатку. Их мясо считается лакомством. Томек схватился было за штуцер, но Красный Орел удержал его жестом, быстро достал из плетеного чехла, притороченного к седлу, небольшой лук и оперенную стрелу. Хотя Томек просто сгорал от нетерпения, Красный Орел спокойно положил стрелу на тетиву и не спеша натянул лук. Оказалось, индеец хорошо знал повадки лугового тетерева. Спешка была ни к чему. Птица эта довольно тяжелая, в отличие от наших куропаток, не взлетает всей стаей сразу, а убегает гуськом, одна за другой. Красный Орел ждал, натянув лук. Как только ближайший тетерев попытался тяжело взлететь — в воздухе свистнула оперенная стрела. Забив крыльями, тетерев свалился в траву. Индеец соскочил с коня, подбежал к птице и, убедившись, что она убита, приторочил ее к упряжи вьючной лошади.
— Жалко пули на этих неповоротливых птиц. Кроме того, выстрел далеко слышно, — сказал индеец, вскакивая в седло.
И снова они двинулись на юг. Навахо все чаще поглядывал на небо и подгонял скакунов. И лошади, и всадники устали, проведя целый день в пути под палящим солнцем, но Красный Орел даже не думал останавливаться на отдых. Путники направлялись к горной цепи и к вечеру уже были на месте. Здесь они въехали в широкий каньон, где их охватила живительная прохлада. Копыта лошадей глухо зацокали по каменистой почве.
Красный Орел уверенно ехал по извилинам каньона, и вскоре путники очутились у подножия высокой горы, господствующей над всей горной цепью. Только редкие метелки юкки пробивались между скалами. Здесь индеец решил оставить лошадей. Они быстро расседлали коней, привязали их к юкковым деревцам и, взяв оружие, вещи, необходимые для ночлега в горах, и убитого тетерева, полезли по склону.
Шли по каменистой тропе, ведущей на вершину горы. Иногда тропа переходила в высеченные в скале ступеньки, так что взбираться было не так уж трудно. Примерно после часа довольно быстрого подъема юноши добрались до вершины. Томек огляделся вокруг.
Полукруглый скальный выступ охватывал вершину, образуя нависшую над пропастью галерею. На юге и западе горная цепь заметно снижалась, открывая широкий обзор. Вдали, до самого горизонта, иззубренного очертаниями новой горной цепи, тянулась пустыня, поросшая мескитовыми деревьями и кактусами. Солнце уже заходило, переливаясь золотом и пурпуром, как на море. Вечерние сумерки окутывали прерию легкой голубоватой дымкой.
Пока Томек восхищался живописным видом, Красный Орел доставал из-под разбросанных вокруг каменных глыб охапки заранее приготовленных, ровно нарубленных веток и хвороста и складывал их в три кучи на одинаковом расстоянии друг от друга. Покончив с этой работой, Красный Орел исчез среди скал.