Прошло немало времени, прежде чем Томек хватился своего друга. Томек отыскал его в каменной впадине у небольшого, еле тлеющего костра. Красный Орел как раз заканчивал ощипывать тетерева. Потом он ловко выпотрошил птицу, разрезал на куски, два из них насадил на длинные палки и стал поджаривать мясо на огне.
— Делай как я, Нахтах Нийеззи, и у нас будет вкусный ужин, — предложил он Томеку.
Томек, разумеется, не стал ждать второго приглашения. Быстро насадил на ветку несколько кусков мяса и, подражая индейцу, держал ее над огнем, пока мясо не поджарилось. Правда, приготовленное таким образом мясо тетерева было не очень на вкус, но это не помешало им съесть его с большим аппетитом. Дополнив ужин снедью, прихваченной из дому, они запили все водой из фляжек. Завершив трапезу, Красный Орел посмотрел на небо и сказал:
— Еще рано подавать знаки. Нахтах Нийеззи может отдохнуть. Ложись и спи, а я посторожу. Когда настанет пора — разбужу.
— А Красный Орел разве не устал? Мы можем отдыхать по очереди, — предложил Томек.
— Нахтах Нийеззи не знает, когда надо подавать знаки. Я буду бодрствовать, а мой белый брат может отдыхать, — ответил индеец.
— Хорошо, я с удовольствием вздремну, — согласился Томек.
Вернувшись на каменный выступ, где они оставили одеяла, Томек устроил себе удобное ложе у основания полукруглой галереи и растянулся на нем. Вскоре из-за каменных глыб показался Красный Орел. Он сел на землю недалеко от Томека, привалившись спиной к большому валуну.
Пурпурный отсвет заката уже расплылся за горизонтом. На темном небе начали появляться звезды. Томек закрыл глаза, но заснуть не мог. Мысль о судьбе несчастной Салли не давала ему покоя. Где она теперь, что делает? Он был уверен, что Салли ждет его помощи. Подумав об этом, юноша даже задрожал от нетерпения — надо что-то делать! Потом подумал: явится ли Черная Молния на его зов, и если явится, то захочет ли помочь? Ведь все утверждают, что краснокожий вождь поднимает восстание против белых. Уже одного этого достаточно, чтобы судить о его ненависти к белым поселенцам. Можно ли рассчитывать на него?
При этой мысли Томек невольно взглянул из-под прикрытых век на Красного Орла и тут же забыл об усталости. Все еще притворяясь спящим, он стал то и дело посматривать на своего спутника и вскоре убедился: индеец не спускает с него глаз. Но зачем? Томек, будто во сне, повернулся на левый бок. Теперь ему стало удобнее наблюдать за Красным Орлом.
Молодой навахо сидел все так же неподвижно, упершись руками в колени поджатых ног, и не отрывал пытливого взгляда от спящего товарища. Спустя какое-то время он наклонился над Томеком, вслушиваясь в его дыхание. Убедившись, что юноша крепко спит, навахо поднялся. Его силуэт ясно вырисовывался на фоне неба. Бесшумно ступая, Красный Орел подошел к уложенным кучам хвороста, быстро перебросил часть сухих веток из боковых куч в центральную, высек огонь и поджег ее. Столб яркого пламени взметнулся ввысь.
Красный Орел с опаской посмотрел в сторону спавшего глубоким сном Томека. Веки белого юноши трепетали от отблесков разгорающегося костра.
Навахо довольно улыбнулся. Все же ему удалось утаить от приятеля тайну знаков, призывающих на помощь союзников. Теперь-то уж Зоркий Глаз похвалит его, недаром вождь всегда говорит, что только мертвые не выдают тайн.
Красный Орел неподвижно стоял у костра, повторяя про себя условное значение знаков. Один костер или столб дыма ночью значит: «Внимание! Сейчас дадим знак!» Три поочередных дымных столба или три костра ночью: «Зовем на помощь, грозит опасность!» Костер горел уже несколько минут. Первый знак уже дан. Индеец вытянул из костра горящие головни и бросил их в остальные кучи. Три костра ярко взметнули красно-желтое пламя. Красный Орел выполнил задание. Он медленно вернулся к своему месту под скальным выступом и дружелюбно взглянул на спящего Томека. Заметил, что одеяло сползло у того с плеч. Ночи в горах холодные — навахо склонился над белым другом и бережно натянул одеяло обратно, а сам сел рядом на землю.
Отблески костров играли на медно-красном лице индейца, обращенном к звездному небу. Светлый лунный серп выплыл из-за горных вершин.
Костры постепенно догорали.
По лицу Томека скользнула грустная улыбка. Значит, Красный Орел не во всем доверяет ему, если скрывает то, как подаются знаки. Но тут же подумал, что это, наверное, вызвано бесчисленными обидами, которые белые люди причинили навахо. И от этих противоречивых чувств Томеку стало не по себе.
Можно ли надеяться, что Черная Молния поможет освободить Салли, дядя которой травит индейца, как дикого зверя.
Долго еще Томек ворочался с боку на бок от этих невеселых мыслей и заснул, только когда сигнальные костры угасли.
А время шло и шло…
Томек проснулся от странного ощущения, что вокруг него что-то происходит. Привыкнув к опасностям, он не сразу открыл глаза, а еще полежал неподвижно, притворяясь спящим, но непрерывно прислушиваясь. Вокруг царила тишина.
Как вдруг отблеск пламени скользнул по его прикрытым векам. Неужели Красный Орел опять подает знаки? Томек чуть-чуть приоткрыл один глаз.
Еще стояла ночь. Невдалеке горел костер, у которого полукругом сидели несколько индейцев. Они молча смотрели на Томека, будто ждали его пробуждения.
Томек резко откинул одеяло, встал, подошел к индейцам и пробежал взглядом по их лицам. В самом центре полукруга сидел Черная Молния.
Выглядел он теперь совсем иначе. Только суровое выражение лица и гордый взгляд напоминали недавнего пленника шерифа Аллана. Его голову украшал большой убор из орлиных перьев, ниспадающих двумя хвостами до самой земли. На шее — ожерелья из когтей и зубов диких животных и мешочек с травами. Спина и грудь вождя прикрыты перекинутой через левое плечо мягко выделанной бизоньей кожей. Длинные штаны с бахромой, широкий, охватывающий бедра пояс и мокасины дополняли наряд индейца. Из-за пояса торчали томагавк и охотничий нож. На коленях поджатых ног лежала винтовка новейшего образца.
Остальные индейцы были одеты так же, как и их вождь, только ни у одного не было такого великолепного головного убора из перьев. Кроме винтовок, ножей и томагавков, у некоторых имелись еще длинные копья и кожаные щиты. На лицах и на открытом теле у всех виднелись красные полосы, и только на лице Черной Молнии от глаз до самой шеи полосы были черные и косые. Это был знак смерти, которую Черная Молния поклялся насылать на всех белых захватчиков.
В полном молчании, сложив на груди руки, индейцы смотрели на юношу. Томек смело встретил взгляд диких сынов американских прерий. Значит, эти отважные воины явились сюда по его зову. Неужели они и впрямь помогут ему, несмотря на то что он, Томек, принадлежит к ненавистной им белой расе?! Лица индейцев не выражали никаких чувств. Все они напоминали каменные изваяния древних воинственных обитателей Америки.
Томек понял, что его ждет тяжкое испытание. Как ему говорить, чтобы добиться их помощи? Он еще раз обвел глазами эти суровые лица. Взгляд его остановился на Черной Молнии. Внутренний голос подсказал ему, что он не должен первым начинать разговор. И он стоял, молча глядя на грозного вождя.
После длительного молчания Черная Молния движением руки подозвал Томека. Белый юноша сел около костра в кругу молчавших индейцев. Прошло несколько минут, прежде чем Черная Молния снял с шеи мешочек, извлек из него калумет, набил его табаком и раскурил от уголька из костра. Не спеша пустил он дым вверх к небесам, потом вниз к земле и на все четыре стороны света. Калумет последовал из рук в руки. С величайшей серьезностью индейцы совершали церемониал, связанный с курением трубки мира и дружбы. Когда настала очередь Томека, он уверенно взял трубку и так же шесть раз выпустил дым, как все остальные, а затем передал ее дальше. Наконец калумет вернулся к Черной Молнии. Вождь уложил его в мешочек, который повесил на шею, и только после этого произнес:
— Наш молодой брат, Нахтах Нийеззи, развел на Горе Знаков три костра. Нахтах Нийеззи знает, что это зов о помощи в минуту опасности. Черная Молния прибыл. Какая помощь нужна тебе, мой брат?
— Благодарю тебя, вождь, за то, что ты сдержал слово, — серьезно ответил Томек. — Я осмелился просить Красного Орла, чтобы он показал мне Гору Знаков и дал нужный сигнал, потому что вождь Зоркий Глаз сказал мне, что я смогу это сделать, если мне потребуется помощь друзей.
— Вождь Зоркий Глаз выполнил приказ Черной Молнии. А теперь пусть брат мой скажет, чего он от меня требует.
— Вождь, я прошу тебя помочь мне найти и освободить мою молодую подругу, которую ты зовешь Белой Розой.
— Угх! О каком освобождении Белой Розы говорит мой брат? Разве ей грозит что-нибудь со стороны шерифа? — удивленно спросил Черная Молния.
Томек, глядя прямо в глаза индейцу, объяснил:
— Неизвестные индейцы напали на ранчо шерифа Аллана, похитили Белую Розу и угнали несколько лошадей, а среди них кобылицу, на которой я выиграл скачки.
— Угх! Когда это случилось?
— Восемь дней назад.
— Восемь ночей[45] назад, — повторил Черная Молния, словно желая проверить, правильно ли он понял. — Почему же Нахтах Нийеззи говорит мне об этом только сейчас?
— Мы с моим другом гостили тогда у вождя Зоркий Глаз. Мать Белой Розы прислала к нам гонца. Мы вернулись на ранчо с Красным Орлом. Там мы застали тяжелораненого и бесчувственного шерифа. На другой день мы пустились в погоню вместе с ранчеро и капитаном Мортоном, который явился на ранчо с отрядом. Но в горах мы потеряли следы похитителей. И вот вчера, после напрасных поисков, вернулись домой.
— А Красный Орел был с вами? — спросил Черная Молния.
Томек задумался, как ему ответить, но Красный Орел откликнулся сам:
— Красный Орел не поехал с погоней, потому что командир «длинных ножей»[46] обвинил в нападении Черную Молнию. Я был там нежелательным свидетелем.