— Хочу ли я помочь?! — изумился моряк. — Да ведь я только из-за этого и впутался во все! Как ты можешь сомневаться?
— Возможность выпутаться есть, но, к сожалению, для этого потребуется ваша самоотверженность…
— О чем ты опять?
— Да женитесь на этой индианке, как предлагал Черная Молния! — выпалил Томек.
Вопреки предположению, боцман не рассвирепел, а остался сидеть, опустив голову на грудь и раздумывая. Наконец он спокойно и твердо сказал:
— Ради тебя и Салли я бы даже женился на этой уродливой индианке. Но есть причина, почему я не могу этого сделать: я же убил ее мужа. Может, у краснокожих так водится, но я не индеец и такого не сделаю. Раз уж нет другого выхода, я выбираю столб пыток. Но зато ты обязан исполнить мою последнюю волю, то есть отправиться с индейцами на поиски Салли. Ха! Хоть бы глоток рома!
— У меня есть! Я на всякий случай прихватил с собой бутылочку. И даже принес ее сюда, подумав о вас, — торопливо ответил Томек, радуясь, что боцман переменил тему.
И, достав из кармана плоскую бутылку, он приложил ее горлышко к губам друга.
Боцман сделал большой глоток, причмокнул языком и растянулся на шкурах своего ложа.
— А теперь, дорогой, ступай и спокойно подумай обо всем, — сказал боцман. — Опекун из меня получился никудышный, значит и советовать тебе я ничего не буду. Ты сам лучше знаешь, что делать для освобождения Салли. Спать хочу. Вздремну немного перед этим индейским гуляньем. Кланяйся от меня миссис Аллан, своему батюшке, Смуге — и Салли поцелуй… Спокойной ночи, дружище, и… не сердись на меня…
Томека душили слезы. Хотел было еще что-то сказать, но боцман и впрямь закрыл глаза. Через минуту он уже храпел во всю глотку. Когда моряк повернулся на бок, Томек тихо покинул типи.
Смеркалось. Деревушка как будто опустела, только часовые бодрствовали. Томек решил еще раз поговорить с вождем. Вошел в помещение совета старейшин. У огня на шкурах сидела молодая индейская девушка. Томек узнал ее. Это была Горный Цветок, дочь вождя.
— Где вождь Черная Молния? — спросил Томек.
Индианка встала и робко подошла к нему.
— Черная Молния беседует с духами великих предков, — тихо ответила она на правильном английском языке.
— И долго он там будет? — спросил Томек, грустно улыбнувшись.
— Этого Горный Цветок не знает. Ты, Нахтах Нийеззи хочешь увидеть его?
— Да, у меня к нему срочное дело.
— Когда индеец беседует с духами предков, лучше ему не мешать. Вождь молит духов помочь ему найти молодую белую скво. Черная Молния — большой друг Нахтах Нийеззи.
Томек внимательно посмотрел на юную девушку. Она была красива и обаятельна. Томек знал, что, вообще-то, индианки неохотно вступают в беседы с чужими мужчинами. Неужели Горный Цветок хочет сказать ему что-то важное? Поколебавшись, он сказал:
— Великий вождь напрасно молит духов предков о помощи, потому что мы не сможем отправиться на поиски белой скво.
— Почему? Неужели из-за этого бледнолицего, который убил Пересмешника? — сочувственно прошептала индианка.
Томек утвердительно кивнул, и тогда Горный Цветок наклонилась к нему и сказала:
— Нахтах Нийеззи оказал огромную услугу не только Черной Молнии, но и всему племени. У Нахтах Нийеззи здесь много друзей. Пусть Нахтах Нийеззи доверится Черной Молнии…
В словах индианки было столько благожелательства, что у Томека появилась тень надежды.
— Я не сомневаюсь в благородстве великого вождя. Но ведь завтра мой друг станет у столба пыток, — быстро сказал он.
— Пусть Нахтах Нийеззи больше ни о чем не спрашивает, — ответила Горный Цветок. — Добрые духи обычно дают советы великим воинам во время сна. Пусть же мой белый брат идет спать и не беспокоит теперь Черную Молнию.
Томек поблагодарил девушку дружеским кивком и вышел из типи. Он не сомневался, что Горный Цветок хотела ободрить его. Неужели она посвящена в тайные планы отца?
В задумчивости Томек брел вдоль рядов типи в глубину каньона, где за деревушкой находилось кладбище, которое индейцы зовут «круг предков». Лунный свет серебрил голые скалы. Томек остановился, поискал взглядом…
Положив руки на колени скрещенных ног, грозный, гордый вождь апачей и навахо сидел на земле, в центре большого круга из разложенных на земле человеческих черепов. Белели между ними и крупные черепа бизонов и лошадей. На краю круглой площади были насыпаны кучки земли, а в них торчали жерди, увешанные человеческими скальпами.
Время от времени Черная Молния обращался к одному из черепов, что-то говорил ему, а потом замолкал, словно слушая ответ. Томек бесшумно перебежал за толстый колючий кактус. Он знал, что индейцы прерий хоронят своих покойников на платформах, сооруженных на деревьях, или на специальных подмостках из толстых жердей. И только после полного разложения трупа семья покойника забирает его кости из временной могилы. Черепа вождей и заслуженных воинов они укладывают в круг на избранном месте, остальные кости хоронят в насыпях. Порой, особенно когда предстоит принять важное решение, индейцы приходят на кладбище, чтобы спросить совета у великих предков, поверяют черепам покойников свои заботы, просят дать указание. Конечно, человеческие останки оставались немыми свидетелями этих признаний и просьб, но суеверные индейцы читали их советы в полете или крике птиц, в расположении туч на небе или просто в снах.
Томек уже слышал и об обычаях лесных индейцев, которые приходят на могилы своих родственников, чтобы в память о них разложить на могиле небольшой костер. Если дым поднимался прямо к небу, это служило явным знаком, что покойник счастливо обитает в Стране Вечной Охоты.
Теперь Томек был свидетелем длительного совещания Черной Молнии с духами предков. Лунный диск далеко переместился к западу и скрылся за отвесной стеной каньона, когда индеец встал с земли. Томек вспомнил слова Горного Цветка, предупреждавшей его, чтобы не мешал вождю совершать обряд. Поэтому он быстро удалился в деревушку и вернулся в свое типи. Он был так измучен пережитым за день, что как только лег рядом с Красным Орлом на шкуры, так сразу же уснул.
Утро встало солнечное, жаркое и душное. Едва Томек вышел из типи, как ему бросилось в глаза всеобщее волнение. На площади совета был уже вкопан большой толстый столб, вокруг которого подростки складывали связки хвороста. Воины покрывали тела боевой раскраской и готовили оружие.
Увидев эти приготовления, Томек встревожился снова. Вчера, после разговора с Горным Цветком, он еще надеялся, что индейцы не будут пытать боцмана, но сегодняшняя жестокая действительность эту надежду отняла.
Мрачные предчувствия снова овладели Томеком, когда на этот раз его не допустили к пленнику. Испуганный и взволнованный, он немедленно направился в типи совета старейшин, где застал вождя в окружении вооруженных воинов.
К сожалению, ему не удалось поговорить наедине с Черной Молнией, а официальный ответ на его вопрос был: «Закон нашего племени должен быть соблюден! Пленник отверг предложение совета старейшин, поэтому он должен погибнуть у столба пыток».
Томек в отчаянии вернулся в свое типи. Трагический, решающий момент приближался. Сейчас они оба погибнут, и некому даже будет передать, что все это произошло не по вине его легкомыслия. Слезы застилали ему глаза, когда он думал о горе отца и Смуги; странная боль сжимала сердце при воспоминании о трагической судьбе Салли. И все же, несмотря на это, он не мог оставить в беде такого друга, как боцман. Что же еще он мог сделать, чтобы изменить события?
В мрачном молчании, готовый ко всему, Томек надел пояс с револьверами, проверил, легко ли они выдергиваются из кобуры, и наконец старательно зарядил свой безотказный штуцер.
Вооруженный и готовый к самому страшному, Томек вышел из типи и слился с толпой индейцев. Краснокожие не скрывали своего любопытства, но никаких неприязненных жестов или взглядов Томек не заметил.
К полудню жители затерянного каньона собрались на площади совета. Вскоре там появился Черная Молния в окружении младших вождей. Оглядевшись и увидев в толпе Томека, он послал к нему одного из младших вождей. Когда Томек подошел к Черной Молнии, тот сказал:
— Пусть мой юный брат Нахтах Нийеззи останется рядом со мной. Отсюда видно все. Сейчас начнут пытать пленного.
Томек промолчал и встал слева от вождя. Как только воины вывели из типи боцмана Новицкого, раздались женский плач и детский крик. Индианки с детьми забрасывали боцмана песком, пытались бить пленного прутьями, но воины окружили боцмана плотным кольцом и так подвели его к столбу пыток.
Моряк, в одной рубашке и штанах, шел уверенно, не обращая внимания на угрозы и насмешки. Так же равнодушно смотрел на воинов, привязывавших его к столбу.
По древнему обычаю первыми мстить имели право вдова Пересмешника и его дети. С криком подбежали они к боцману и принялись бить его прутьями и забрасывать камнями, но продолжалось это недолго. По знаку Черной Молнии индейцы удалили женщин и детей от центра площади. Под бой барабанов вооруженные индейцы начали танец войны. Пробегая мимо пленника, они стреляли в него из луков, бросали томагавки и ножи. И стрелы, и холодное оружие вонзались в столб рядом с боцманом, но пока что ни разу не задели его: это было еще только испытание мужества пленного.
Гордый вид боцмана и равнодушие, с каким он принимал все пытки, вызывали удивление и уважение индейцев. Эти неустрашимые воины больше всего ценили мужество и отвагу. Томагавки все ближе и ближе впивались в столб, а боцман спокойно ожидал смерти.
Пытка приближалась к концу. По знаку Черной Молнии воины придвинули хворост к самому столбу. Один из младших вождей подбежал с горящей головней и поджег сухой хворост. Согласно обычаю, Палящий Луч, как воин, пленивший боцмана, имел право нанести ему решительный и смертельный удар. Произойти это должно было в тот момент, когда огонь охватит тело пленника.
Палящий Луч тщательно выбрал стрелу с острым металлическим наконечником. Попробовал тетиву — ведь надо поразить боцмана с первого выстрела. Иначе можно стать посмешищем. Стрела должна попасть прямо в сердце. Минуты тянулись. Наконец Палящий Луч положил стрелу на тетиву и, готовый выстрелить, обратился к Черной Молнии, ожидая приказа.