Черная Молния, тяжело дыша, остановился рядом с Томеком и боцманом. Он еще не успел сбросить обрядовую одежду — рубашку, отделанную бахромой из человеческих волос. На его груди была нарисована большая черная птица с распростертыми, словно для полета, крыльями.
Несколько мгновений вождь вглядывался в лица своих новых друзей, потом сказал:
— Пляска Духа знаменует смерть всем бледнолицым. Но сейчас она сулит гибель только вашим врагам. Благородная Белая Роза получит свободу, а если уже поздно — будет отомщена. Угх! Пусть мои братья приготовятся в путь.
Томек, взволнованный всем увиденным, не мог произнести ни слова и только кивнул в знак согласия, но боцман, человек практичный и трезвый, непринужденно спросил:
— Слушай, Черная Молния, я уважаю честных людей, которые умеют держать слово, данное друзьям. С сегодняшнего дня можешь на меня рассчитывать в любом деле. — А потом наклонился к вождю и шепнул: — Будь спокоен. Я ничем не обижу Горный Цветок.
Черная Молния долго смотрел в светлые, возбуждающие доверие глаза моряка. Трудно сказать, что происходило в это время в его сердце.
— Угх! Ты не выглядишь человеком, у которого два языка, — сказал он как бы про себя. Потом громко добавил: — А сейчас в поход!
— Можешь ли ты дать мне какую-нибудь клячу? — спросил боцман. — Моя-то лежит мертвая в прерии…
— Белый брат может не беспокоиться. Мустанг у него будет. Мы как раз отправляемся за лошадьми.
Была уже поздняя ночь, когда Черная Молния дал приказ выдвигаться. Двадцать вооруженных воинов выбрались по вырубленной в крутой стене каньона тропе на вершину над каньоном. Воспользовавшись передышкой, боцман шепнул Томеку:
— Слушай, браток, индейцы знают другую, более удобную дорогу в свою деревушку. Когда меня везли, как барана, мы все время ехали верхом и я совсем не чувствовал, чтобы мы взбирались на горы.
— Вполне возможно, — шепотом ответил Томек. — По этой тропинке, по которой идем сегодня, они не смогли бы пригнать в деревушку ни скот, ни лошадей. Просто не хотят выдать нам тайну доступа к своему убежищу. А по этой тропинке в их деревушку проникнуть нелегко. Сами убедитесь.
— Черт с ними! Мы бы и так не выдали их тайны. Брр, не люблю я по этим оврагам мотаться. Есть у тебя еще хоть глоточек рома?
— Есть.
— Так дай, браток, а то совсем в горле пересохло.
Боцман осушил бутылку до дна.
— Ха! Сразу легче стало и душе, и телу, — пробормотал он. — Мировой парень этот Черная Молния. Ну-ну, эти американцы, как видно, здорово допекли его, раз он поклялся им мстить. Мне нравится мой будущий тесть! Послушай, браток! Ты меня вынудил обручиться с этой хорошенькой девочкой, ты и ломай голову, чтобы из женитьбы ничего не вышло. Понимаешь?
После благополучного спасения боцмана к Томеку вернулось былое чувство юмора. Поэтому он только покосился на друга и с деланым равнодушием ответил:
— Еще неизвестно, захочет ли Горный Цветок разорвать помолвку. Вы же знаете, что индейцы к таким делам относятся весьма серьезно. А может, вы влюбитесь в нее?
— Да ты что, браток? Не пытайся меня разыгрывать! Ты же сам говорил, что она и Палящий Луч влюблены друг в друга?
— Я мог и ошибиться…
— Что-то все это на подвох смахивает, — подозрительно сказал боцман. — Дочь вождя — слишком уж большая роскошь для меня. Что бы я делал с такой дамой? Ты лучше не выводи меня из себя…
— Успокойтесь, пожалуйста, — улыбнулся Томек. — Я пошутил. Если только вы не сделаете какую-нибудь новую глупость, все наверняка образуется. Разве вы забыли о вызове Палящего Луча?
— Да ну! Не смогу я его обидеть из-за этой благородной девушки.
— Вот теперь вы говорите дело.
— Будь уверен, я в самом деле так думаю! — горячо добавил боцман. — Я ей благодарен и не подведу ее. И уже заверил в этом Черную Молнию, а мое слово свято.
Беседу друзей прервала команда продолжить путь. После нескольких часов тяжелого марша они вошли в горную котловину, где два индейца ждали их с табуном мустангов.
Остаток ночи пробирались по обширным склонам горной цепи. На рассвете выбрались в прерию. Индейцы, как у них заведено, следовали гуськом, чтобы оставлять как можно меньше следов. Мелкой рысью они двигались на северо-восток. Через некоторое время отряд догнал двадцать пеших воинов, которые, по-видимому, раньше покинули затерянный каньон, выйдя другой дорогой. Теперь отряд насчитывал около сорока человек. Каждый всадник посадил на своего коня по одному из пеших воинов. Под двойной тяжестью лошади пошли медленнее.
Только к полудню исчезла из виду горная цепь с характерной, знакомой Томеку вершиной Горы Знаков. Вокруг, на сколько хватало глаз, тянулась прерия. Спустя некоторое время вождь приказал остановиться.
Индейцы спешились, привязали мустангов арканами и пустили пастись. Двадцать пеших воинов отошли от всадников в сторонку и расселись на земле широким кругом.
Томек и боцман подумали, что состоится какой-то совет. Но вскоре Черная Молния объяснил им причину остановки.
— В каньоне мы не можем держать много лошадей — там прежде всего нам приходится заботиться о прокормлении скота. А если нужны мустанги, мы пользуемся древним обычаем племен сауков и лис[54], которые дарили друг другу мустангов во время военных походов.
— Разве сауки и лисы перебрались в Нью-Мексико? — спросил Томек. — Я слышал, что они жили вблизи озера Мичиган.
— Ты не ошибаешься, Нахтах Нийеззи. Сауки и лисы не переселились сюда, — пояснил Черная Молния. — Тем не менее мы воспользовались их обычаями и обратились к нашим друзьям в резервации с просьбой подарить нам лошадей для похода. Воин получает коня так, что уже не должен за него расплачиваться с владельцем.
— Это как же?
— Обычай этот суровый и, как сказали бы бледнолицые, дикий, но достойный, чтобы его переняли все настоящие сыны этой земли. Сейчас мои братья удовлетворят твое любопытство, потому что к нам уже подъезжают владельцы мустангов.
Они подошли к кругу сидящих на земле индейцев, которые курили короткие трубки, не обращая внимания на приближающихся всадников.
Увидев сидящих на земле воинов, индейцы, подъезжавшие на мустангах, подогнали лошадей криком. Вскоре двадцать всадников на полном скаку, один за другим, стали окружать сидящих к ним спиной воинов. Всадники постепенно сужали круг, так что в конце стали мчаться вплотную к сидящим на земле. Когда кто-либо из всадников высматривал себе того, кому хотел подарить своего мустанга, толстым длинным бичом ударял избранника по спине и мчался дальше, чтобы затем на следующем заходе ударить его еще раз, повторяя это до тех пор, пока не показывалась кровь. Тогда он соскакивал с коня, вручал воину заменяющий уздечку аркан и говорил:
— Дарю тебе коня, но за это ты будешь носить на спине мой знак.
С этого момента индеец, получивший лошадь, становился ее владельцем, причем рана от ударов, полученных как плата за лошадь, не считалась позорной. Прежний владелец коня был доволен, что другой воин носит его «знак», так как это позволяло жертвователю хвастаться своим великодушием при удобных случаях.
Этот обычай назывался у индейцев «выкуриванием лошадей», потому что желающий иметь коня должен был спокойно курить трубку в то время, как на его спину опускался бич. Этим он показывал свое полное равнодушие к боли.
Вскоре все воины Черной Молнии получили мустангов. Потом явились еще два всадника, в которых Томек и боцман узнали своих старых знакомых — это были вожди Зоркий Глаз и Хитрый Лис.
К радости Томека, оба вождя должны были вместе с ними отправиться в поход.
Прощание с владельцами лошадей не обошлось без традиционной трубки мира. Поэтому прошло довольно много времени, пока воины сели на мустангов и поскакали на юго-запад.
Ехали гуськом. Впереди — Черная Молния, Зоркий Глаз, Хитрый Лис, Томек и боцман. Опытный вождь, Черная Молния принял все меры предосторожности, необходимые на военной тропе.
В нескольких сотнях метров впереди отряда ехали два разведчика, обязанные внимательно следить за местностью и предупреждать главные силы о возможной опасности.
Пока что двигались без всяких препятствий. И только перед самым вечером разведчики доставили к вождю троих воинов, которые еще после первого совещания в затерянном каньоне были посланы в разведку на ранчо дона Педро. Всем не терпелось узнать, с чем они явились.
Томек и боцман остановились рядом с Черной Молнией.
— Откуда возвращаются мои краснокожие братья? — спросил вождь.
— По твоему приказанию мы отправились на ранчо мексиканца дона Педро, — ответил один из разведчиков, которого из-за шрама на щеке звали Порезанное Лицо.
— Какие же известия принесли мои братья? — продолжал Черная Молния.
— Мы не смогли узнать, нападал ли дон Педро на шерифа Аллана. Его люди говорили нам, что со времени родео в Дугласе он не покидал своего ранчо, — ответил Порезанное Лицо. — Мы не знаем также, находится ли в его доме Белая Роза. Но зато мы знаем, что кобылица Нильхи спрятана в специальном корале, который у белых зовется «конюшня».
— Угх! Откуда мои братья узнали об этом? Может быть, видели кобылицу Нильхи?
— Мы не могли ее видеть, потому что кораль стерегут два метиса. Но мне рассказывал об этом знакомый пеон[55], который видел, как Нильхи сбросила дона Педро с седла. С той поры ее не выводят из кораля, а хотят укротить голодом.
— Так похоже на этого негодяя! — воскликнул боцман Новицкий. — Значит, он все-таки приложил свои грязные лапы к этому делу!
— Я был в этом уверен, как только Нахтах Нийеззи рассказал о том, что мексиканец хотел купить лошадь после родео, — добавил Черная Молния и, обратившись к разведчику, спросил: — А этот знакомый пеон ничего не слышал о Белой Розе?
— Нет, ничего о ней не знает. Пеонам запрещено входить в дом.
— Дом охраняется?