— Да, слуги дона Педро — все из племени пуэбло и никого не впускают.
Черная Молния многозначительно взглянул на Томека и боцмана. Ведь шериф Аллан говорил о том, что нападение совершили индейцы племени пуэбло.
— Надо бы допросить мексиканца, — посоветовал боцман. — Он, наверное, кое-что знает!
— Навестим дона Педро в его владении, — решил Черная Молния.
— Добром он, конечно, ничего не скажет. Человек это подлый и мстительный, — заметил Томек.
— Не тужи, браток! Уж если мы его хорошенько попросим, так все выложит, — заверил боцман, подмигивая вождю.
Черная Молния, по-видимому, прекрасно понял намек боцмана, потому что улыбнулся и сказал:
— Мой брат Нахтах Нийеззи может быть спокоен. Дон Педро нам скажет все, о чем мы его спросим.
Томек тихо вздохнул. Он понял смысл этой угрозы. И боцман, и Черная Молния признавали право сильного. И уже который раз Томек задумался, правильно ли он сделал, призвав на помощь индейцев. Но, вспомнив бессилие капитана Мортона и ужасную судьбу несчастной Салли, он перестал колебаться. Гневно нахмурил брови.
— Да. Дон Педро должен будет нам сказать, где находится Белая Роза, — произнес он.
— Угх! Сейчас мы устроим военный совет, — сказал Черная Молния, соскакивая с лошади.
Оказалось, что лазутчики не теряли времени даром. Порезанное Лицо палкой нарисовал на земле точный план ранчо. Черная Молния предложил окружить дом со всех сторон, чтобы никто из защитников не мог вызвать помощь. Остальное зависело от того, что скажет дон Педро.
Вожди Зоркий Глаз и Хитрый Лис сразу же одобрили предложение вождя, боцман удовлетворенно потер руки. Впервые за долгое время он нашел друзей, которые действовали по тем же правилам, что и он.
— Надо спешить, чтобы на рассвете все были уже на своих местах, — закончил совет Черная Молния.
— Хо-хо-хо… — расхохотался боцман. — Вот удивится мексиканец, когда мы ему скажем: «Доброе утро, сударь!»
XVIIIНа тропе войны
Над широкой прерией простерлась глубокая ночь. Длинная вереница всадников, словно хоровод теней, бесшумно пробиралась между колючими кактусами. Не слышно было ни конского топота, ни человеческого голоса, ни крика ночной птицы. Вокруг господствовала мертвая тишина.
Томек свободно отпустил поводья коня, привычного к таким походам, и оперся о луку седла. Ему казалось, что все слышат биение его сердца. Волнение юноши было вполне понятно. Разве эта необычная тишина не предвещала близкой и страшной битвы? Томек с дрожью думал о нападении на ранчо дона Педро. Тем временем решительный момент приближался.
По-видимому, они уже около часа находились вблизи человеческих поселений, потому что Черная Молния приказал всем сохранять полную тишину и, кроме того, обмотать тряпками копыта лошадей, чтобы заглушить их топот.
Все мысли Томека были заняты предстоящей расправой с доном Педро. Конечно, дело было не в коварном и мстительном мексиканце, который вполне заслужил суровое наказание. Если Нильхи действительно находилась на ранчо, то нет сомнения в том, что он виноват и в похищении Салли. Трудно также представить, чтобы окрестные мексиканцы, узнав о нападении, не поспешили к нему на помощь. Это могло вызвать стычку с невинными людьми, чего Томек больше всего опасался.
Сигнал к атаке должен был дать сам Томек. По плану, разработанному на военном совете, ему и троим воинам поручалось подкрасться к конюшне, где, по словам лазутчиков, дон Педро держал Нильхи, и проверить, так ли это. Если да, то группа Томека должна отправить Нильхи в безопасное место. О выполнении этой задачи Томек обязан уведомить главные силы выстрелом из револьвера. И только после этого сигнала все индейцы должны были броситься к ранчо.
Боцман очень неохотно согласился на то, что именно Томеку выпала такая опасная задача. Ведь кобылица была причиной всего конфликта, поэтому можно было ожидать, что ее тщательно стерегут и первая схватка разгорится за нее. Черная Молния считал, что людей, стерегущих коня, необходимо взять так, чтобы не всполошить обитателей ранчо. Значит, задание не было ни легким, ни безопасным. Но Черная Молния сумел убедить боцмана, что только Томек, которого Нильхи знала лучше всех, может бесшумно вывести пугливую лошадь из конюшни.
По сигналу Томека боцман с другой группой индейцев должен был ворваться в дом дона Педро и освободить Салли, если она там. Затем они захватят самого дона Педро. Отдельному отряду предстояло разделаться со слугами ранчеро. Сомневаться в том, что те будут защищаться, не стоило.
Вождь считался также с тем, что Салли может не оказаться на ранчо мексиканца. В этом случае взятый в плен дон Педро будет вынужден выдать место, где она спрятана.
Размышления Томека были прерваны тихим храпом мустанга Черной Молнии. Всадники мгновенно остановили лошадей. Черная Молния подозвал Хитрого Лиса, Томека, Палящего Луча и Порезанное Лицо. Этой группе поручалось выполнение опасного предварительного задания.
— Пусть мои братья сойдут с лошадей, — приказал Черная Молния, соскакивая с седла.
Он провел их через чащу кактусов вблизи холма, на котором виднелись строения.
— Вот ранчо дона Педро, — шепотом произнес он. — Вождь Хитрый Лис скажет, что надо делать Нахтах Нийеззи. Если мы не услышим выстрела, то будем ждать здесь известия от вас. Пусть глаза и уши моих братьев будут открыты. Торопитесь, скоро рассвет.
Первыми двинулись Хитрый Лис с разведчиком Порезанным Лицом, который, зная хорошо местность, служил проводником. Томек и Палящий Луч шли гуськом вслед за ними. Прячась за кактусами и кустами, они быстро приблизились к ранчо, удвоили осторожность, очутившись среди кукурузы, где краснели маленькие индейские хижины из адобы.
Около одного из строений послышался лай собаки. Порезанное Лицо успокоил ее, слегка побренчав ожерельем из кораллов и звериных клыков. Остановились в кустах. Осторожно раздвинули ветви. Томек увидел довольно большую деревянную конюшню с плоской крышей, а в отдалении от нее — контуры обширного здания, по-видимому дома дона Педро.
— Вот кораль, в котором, как уверяли пеоны, мексиканец держит Нильхи, — шепнул Порезанное Лицо.
Хитрый Лис высунул голову из кустов, внимательно осмотрелся и тихо сказал:
— Пусть мои братья подождут меня здесь…
Потом опустился на землю и пополз среди кустов. Вскоре исчез из виду. Томек чутко прислушивался. Вокруг царила полная тишина. Небо на востоке слегка порозовело. В утреннем тумане яснее стали выделяться контуры построек из красного кирпича. Хотя Томек весь превратился в слух, он так и не смог уловить кошачьих шагов Хитрого Лиса. Заметил его только тогда, когда тот очутился рядом с ним.
— Какой-то чужой конь находится в корале дона Педро, — шепнул индеец. — Он трется боками о доски и бьет копытами. Может быть, это Нильхи. Дверь закрыта изнутри. Интересно, много ли людей стерегут кораль?
— Что будем делать? — тихо спросил Томек.
— Хитрый Лис превратится в голодного койота и станет беспокоить лошадь. Тогда кто-нибудь из стражи выйдет, чтобы прогнать дикое животное. Мои братья спрячутся за стеной кораля и постараются схватить сторожа, — пояснил Хитрый Лис.
— Угх! Угх! — согласились Палящий Луч и Порезанное Лицо.
Индейцы не взяли с собой в эту вылазку ружей, оставили при себе только ножи и томагавки, а Порезанное Лицо — еще и лук со стрелами. У Томека, кроме ножа, был револьвер и штуцер, с которыми он никогда не расставался. Двое индейцев и белый юноша подкрались к конюшне и притаились за ее углом. В нескольких шагах от них находились одностворчатые ворота конюшни.
Как только они очутились рядом со зданием, внутри раздалось тихое ржание. Какой-то мустанг стал беспокойно вертеться, бить копытами в загородку и тереться о деревянную стенку.
Томек не мог сдержаться. Он был почти уверен в том, что это Нильхи почуяла его. Не считаясь с опасностью, он припал к щели между досками и шепнул:
— Нильхи, Нильхи!
Громкое ржание коня, раздавшееся в ответ, повлекло за собой последствия.
— Каррамба, даже выспаться из-за этого коня нельзя… проклятой скотине еще хватает сил буйствовать по ночам.
Удары бича и взвизгивание лошади раздались почти одновременно. К счастью, в этот момент завыл койот.
— Эй, Леон, а ну-ка, пальни по этому койоту, — послышался другой голос.
— Каррамба, даже выспаться из-за этого коня нельзя…
Томек судорожно стиснул штуцер; послышалось шарканье ног и стук засова. Палящий Луч переглянулся с Порезанным Лицом. В один момент они поняли друг друга и бесшумно подскочили к воротам конюшни. Томек высунулся из-за угла.
В ближайших кустах протяжно взвыл койот. Палящий Луч и Порезанное Лицо притаились за створкой ворот, которая заслонила их от вооруженного ружьем метиса.
Коренастый конюх громко зевнул и выругался. Остановился, пытаясь высмотреть койота. Палящий Луч как тень появился из-за створки открытых ворот. В два прыжка он был уже возле конюха. Левой рукой схватил его за горло, а правой плашмя ударил по голове томагавком.
Почти одновременно Порезанное Лицо нырнул в конюшню.
Теперь события стали развиваться с необычайной быстротой. Хитрый Лис выскочил из кустов и кинулся на помощь Порезанному Лицу. Томек поспешил за ним, но Порезанное Лицо уже вытирал окровавленный нож одеялом, которым был прикрыт второй конюх.
Нильхи как ошалелая металась в своем деннике.
Томек не раздумывая откинул засов и остановился рядом с разбушевавшейся лошадью. Нильхи присела на задние ноги, потом стала на дыбы.
Томек смело подошел к фыркающей кобылице, погладил ее по шее и прошептал:
— Нильхи, моя милая Нильхи!
Кобылица легко опустилась на передние ноги. Ее широко раздувшиеся ноздри коснулись лица Томека, и тот крепко прижал к себе ее голову.
— Нахтах Нийеззи! Скорее выводи лошадь! — потребовал Хитрый Лис.
Оперение его [пересмешника] бурое с различными оттенками; роди