Краснокожие находили в прерии крутой обрыв и у его подножия устраивали ловушку. За выложенной в виде римской цифры «V» каменной оградой, которая острым, но не замкнутым концом касалась обрыва, скрывались толпы мужчин, женщин и детей. В назначенное время индеец, вызывающий бизонов, облаченный в шкуру и рога этого животного, после ночи, проведенной в молитвах и песнопениях, с которыми он обращался к предкам, направлялся на рассвете в прерию, чтобы заманить стадо бизонов в ловушку. Когда ему удавалось привести бизонов к каменной ограде, он прятался, а остальные индейцы выскакивали из укрытия, чтобы криком, барабанным боем и тарахтением погнать стадо к крутому обрыву. Ошалевшие от испуга животные срывались с обрыва, а индейцы добивали раненых. После охоты бизонов свежевали, резали мясо на полоски, сушили его и несли в селение, где снова совершали благодарственное торжество. Хитрый Лис — главный актер — и сопутствующие ему танцоры чрезвычайно ярко изобразили ход этой охоты. Бледнолицым друзьям казалось, что они еще слышат топот копыт и рев стада, спасающегося от смерти. Грохотали погремушки, били барабаны, и взлетал к небу пронзительный крик облавы[59].
Измученные, но находившиеся в каком-то упоении танцоры уселись за обильный ужин. Долго не смолкали разговоры у костров. Индейцы охотно рассказывали о своих интересных переживаниях и приключениях. Перед заслушавшимися белыми друзьями воскресал былой Дикий Запад с жизнью, столь отличной от жизни европейцев, со своеобразными обычаями, законами, верованиями и суевериями.
XXПуэбло зуни
На рассвете Черная Молния послал в разведку двух опытных следопытов. Остальные воины должны были ожидать возвращения разведчиков в каньоне. Все, за исключением дозорных на вершинах скал, спокойно отдыхали.
Боцман, обыкновенно живой и подвижный, тяготился от безделья. И хотя обычно его передергивало от одной только мысли о горах, теперь сам предложил Томеку взглянуть на окрестности.
Во время таких прогулок они вели длительные беседы. На этот раз они взобрались на обрыв над самым ущельем. Боцман, воспользовавшись тем, что он с Томеком наедине, сказал:
— Хо-хо, браток! Видно, что денежки, которые твой почтенный папаша тратит на твое обучение, даром не пропадают. Говоришь гладко, всякие разные факты так и сыплешь, будто музыку по нотам разыгрываешь. Наверное, потому мы с тобой — в самый раз, будто пуговка с петелькой. По-моему, тебе на адвоката надо учиться. Ученые слова хорошо действуют на таких простаков, как я, и даже на диких индейцев.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ах, вспомни только, как ты ловко сочинял интересные рассказики, чтобы спасти пленных. Вот уж не думал, что тебе это удастся!
— Вы полагаете, что я все это выдумал? — удивился Томек и с улыбкой посмотрел на друга.
— Может, и не все, но с этим Косцюшко и пленными англичанами ты, пожалуй, крепко индейцев надул.
— Дорогой боцман, а вы хорошо знаете, кто такой Косцюшко? — спросил он.
— Не такой уж я дурак! — возразил обиженный моряк. — У моих стариков на Повислье в кухне, в переднем углу, висит картина, как Косцюшко на Краковском рынке клятву дает. Как же мне не знать, кем он был? Но чтобы он в Америке такими делами занимался, этого мне слыхать не доводилось.
— Косцюшко был необыкновенным человеком. Об этом лучше всего свидетельствует способ, каким он предложил свои услуги Конгрессу Соединенных Штатов.
— А что он такого сделал? — спросил боцман, усаживаясь поудобнее.
— Когда Соединенные Штаты начали войну за освобождение из-под ига англичан, в Париж приехали два американских уполномоченных, чтобы добиться помощи для своей армии. Это были Сайлас Дин и Артур Ли. Именно они вручали рекомендательные письма добровольцам, на основании этих самых писем те могли поступить в американскую армию. Наш Косцюшко никаких писем не взял. Сел на корабль с пятью поляками и поплыл в Америку.
— Хо-хо! Так был в себе уверен?
Томек кивнул и продолжил:
— Корабль его разбился у берегов острова Санто-Доминго. Косцюшко с товарищами, держась за мачту, добрались до берега. Там они сели на другой корабль, плывший в Филадельфию. Косцюшко сразу же явился к знаменитому ученому и члену Конгресса Бенджамину Франклину и попросил принять его в армию. Когда Франклин спросил, есть ли у него рекомендательные письма от американских уполномоченных, Косцюшко ответил, что лучшей рекомендацией для него будут способности и военные знания. Конгресс поручил Франклину проэкзаменовать смелого поляка. После этого Косцюшко немедленно дали звание полковника.
— Хо-хо! В чинах, значит, ходил!
— Косцюшко отличался отвагой, выдающимися знаниями и способностями. Поэтому в битвах под Трентоном и Принстоном он своим хладнокровием и смелой атакой сумел обратить на себя внимание Джорджа Вашингтона — главнокомандующего американскими войсками. С той поры Косцюшко неоднократно назначали советником к генералам, которым поручали особенно трудное задание. Я читал, что во время осады Йорктауна Вашингтон, объезжая войска, подъехал к лесу, где стоял Косцюшко со своими стрелками, которые должны были на другой день начать атаку. В ответ на речь командующего Косцюшко сказал: «Завтра я или займу окопы врага, или погибну!» И хотя был тяжело ранен, вынудил врага оставить редут. Наш Косцюшко был не только отважным и хорошим командиром. Он много сделал для укрепления Филадельфии и полевых позиций американской армии. А кто, как не он, содействовал победе под Саратогой? За героическую битву он получил звание генерала бригады и орден Цинцинната! А знаете ли вы, что, когда Косцюшко, возвратившись из царского плена, вторично высадился на американскую землю, народ встретил его восторженно: американцы выпрягли лошадей из кареты и сами везли его по улицам как триумфатора?
— Не диво, раз он столько для них сделал, — ответил боцман. — Да, ты прав, что это не только наш великий герой. Тот памятник ему, который мы в Вашингтоне видели, даже ничего себе.
— А вы не видели памятников ему в Чикаго и других городах? — спросил Томек.
— Точно — видел!
— Не он один боролся за независимость Соединенных Штатов. Разве вы забыли, что Казимир Пулавский, будучи американским генералом бригады, погиб в 1779 году в бою под Саванной?
— Это тот, что первый организовал свой легион?
— Значит, вы помните!
— Ну да, помню. Скажи-ка мне теперь, браток, кроме Стшелецкого, о котором ты уже говорил, были и другие путешественники-поляки в Америке?
Томек немного подумал, весело взглянул на боцмана и спросил:
— А вы не знаете, кто открыл Америку?
— Только не говори браток, что это был поляк, — расхохотался моряк. — Я знаю, что Колумб.
— Вы не ошибаетесь, но мне приходилось слышать, что в 1476 году поляк Ян из Кольна, гданьский мореход, по поручению датского короля возглавил экспедицию для спасения остатков нормандской колонии в Гренландии. Туда он, правда, не добрался, но по другую сторону океана открыл землю, которая, по всей вероятности, называется теперь Лабрадором. Если эта история — не выдумка, то наш земляк опередил Колумба на шестнадцать лет.
— Не поверю я этому, браток[60]. Но хватит этих приятных для польского уха легенд, а то ты в конце концов убедишь меня, что и у меня здесь есть немалые заслуги, — рассмеялся боцман.
— Кто знает, может быть, и вы совершите в Америке героический поступок. Когда Эрнан Кортес высадился на мексиканский берег, индейцы подарили ему рабыню. Позже она, уже как донья Марина, оказала Кортесу огромные услуги. Теперь вот вождь Черная Молния отдал вам свою дочь. Возможно, Горный Цветок сыграет подобную роль и вы станете знаменитым…
— Ах, проглоти тебя кит! Уже напомнил? Я же сказал: не про нас ананас! Помни свое обещание…
— Не волнуйтесь, боцман. Я пошутил.
— Что-то ты много шутишь насчет этих свадеб. Не выводи меня из себя. Лучше расскажи, что ты еще знаешь о поляках?! Рассказывай о путешественниках, а не об индианках и женитьбе.
— Я знаю, что вы любите такие рассказы. Когда мы вернемся на ранчо, я вам дам почитать интересную книжку Эмиля Дуниковского. В конце прошлого века он путешествовал по Америке и посетил огромный американский Национальный парк на реке Йеллоустон[61]. Потом с Витольдом Шишлло был во Флориде. Вы сами убедитесь, какая это интересная книга. Другой наш земляк, Хенрик Поляковский, исследовал Центральную Америку; он первый написал научный труд о флоре Коста-Рики, напечатанный на испанском и немецком языках. Юзеф Буркарт, странствуя по Мексике, сделал множество интереснейших наблюдений, которые потом стали основой дальнейших исследований таких ученых, как Дольфус[62] и Ратцель…[63]
Пулавский, Казимир Михал Владислав Виктор (1745–1779) — польский офицер, генерал континентальной армии во время Войны за независимость США. Помог сформировать кавалерийскую бригаду, которая получила название Легиона Пулавского. Считается «отцом американской кавалерии». Был смертельно ранен в сражении при городе Саванне и спустя два дня скончался.
Препираясь с другом, Томек все поглядывал в глубину каньона. Внезапно он остановился на полуслове, наклонился над пропастью, потом вскочил и воскликнул:
— Боцман, вернулись лазутчики! Палящий Луч дает нам знать, чтобы мы возвращались в лагерь!
Боцман быстро спрятал в карман трубку и побежал по склону горы вниз. Томек поспешил за ним. Через несколько минут они уже были на месте. Там, в окружении воинов, их ожидал вождь Черная Молния.
— Угх! Пусть мои братья послушают, какие вести принесли нам разведчики, — обратился к ним вождь. — Вблизи пуэбло они встретили огромного койота, который увязался за ними. Они старались его отогнать, опасаясь, что он выдаст зуни их присутствие, но койот скалил зубы и пронзительно лаял. Порезанное Лицо хотел уже бросить в него томагавк, но вдруг вспомнил собаку нашего брата Нахтах Нийеззи.