шест для отталкивания. И тут, будто чутье сработало, капитан глянул вперед по течению реки. Вдалеке на левом берегу полыхнул над джунглями розовато-желтый отсвет пламени и вскоре сменился красно-черными клубами дыма.
Сначала Новицкому показалось, что горит лес, но он тут же отбросил эту мысль. Пожар не распространялся по лесу, языки пламени и столбы дыма поднимались только в одном месте.
– Это дело рук кампа, они жгут чье-то селение, – пробурчал он. – Значит, началась война!
Новицкий поспешил к Смуге:
– Ян, вставай! Кампа подняли восстание. На левом берегу зарево над джунглями!
Друзья побежали к реке. Красные отсветы начали бледнеть, еще пару раз вырвались красно-черные клубы дыма, и пожар утих.
– Мне кажется, я слышу крики, Ян, – сказал Новиицкий. – По воде голоса далеко разносятся…
– А я слышу звуки выстрелов. Мы еще не добрались до Укаяли, а кампа уже подняли восстание. Что и предсказала твоя индейская симпатия перед нашим побегом.
XIПабло
Смуга и Новицкий плыли вниз по реке, держась берега. Они хотели найти место, где на рассвете заметили зловещее зарево. Пожар явно был делом рук кампа, которые предпочитали нападать на рассвете.
– Не слишком далеко мы забрались, капитан? – заволновался Смуга.
– Пожалуй, да. Дальше лучше идти пешком, – согласился Новицкий. – Надо только найти подходящее место.
Вскоре лодка вошла в заросли тростника. Друзья выбрались на берег, втащили лодку в прибрежные заросли, взяли оружие и направились в джунгли. Оба старались держаться берега – судя по всему, сожженное селение находилось вблизи реки. День стоял безветренный и жаркий, и потому мошки сийто[53] летали тучами, залезали в волосы, немилосердно кусали голову.
Уколы их хоботков оставляли на коже болезненные ранки, которые страшно зудели, но, если не расчесывать, через некоторое время жжение прекращалось, а место укуса быстро заживало. За долгое пребывание в джунглях Новицкий и Смуга успели привыкнуть к назойливым атакам тысяч самых разных насекомых, стойко перенося их и даже не касаясь зудящей кожи. Сийто бесчинствовали только днем, вечером их сменяли комары. Опаснее мошек были лесные осы, чьи гнезда обычно встречались на ветвях или в дуплах деревьев. Кусачие насекомые всем роем набрасывались на всех, кто оказывался вблизи их дома. Казавшаяся безобидной лиана, повисшая на ветке дерева, могла оказаться ядовитой змеей, высматривающей добычу… Поэтому Смуга и Новицкий шли медленно, постоянно осматриваясь вокруг. Пройдя с километр, Новицкий остановился и стал втягивать носом воздух, принюхиваясь. Смуга вопросительно посмотрел на друга.
– Пахнет гарью… – прошептал Новицкий. – Пожарище, судя по всему, уже рядом.
Он проверил, легко ли выхватить из кобуры кольт, и со штуцером наперевес двинулся вперед.
Смуга, как бывалый следопыт, вскоре обнаружил свежие следы ног. Дав знак Новицкому, чтобы тот укрылся за деревом, он стал их исследовать. Следы вывели его к берегу Тамбо. Можно было предположить, что там индейцы высадились из двух больших лодок и разделились на группы – одна пошла берегом вниз по течению реки, другая углубилась в лес, потом вернулась к реке и уплыла. Смуга без труда восстановил ход событий: индейцы окружили селение, напали на него и, сделав свое дело, отправились дальше.
– Две лодки – стало быть, это наши кампа, – заключил Новицкий, выслушав Смугу. – Раз они уплыли, здесь мы можем их не опасаться.
– Необходимо в этом убедиться, – настаивал Смуга. – Следы кампа выведут нас к пожарищу.
Видно было, что нападавшие воспользовались фактором внезапности и даже не соблюдали мер предосторожности. Идя по их следам, Смуга с Новицким вскоре оказались на опушке леса, где затаились в кустах.
На поляне перед ними открылось ужасающее зрелище. От свайных хижин, сооруженных из бамбука, лиан и листьев, остались лишь черные уголья и пепел. Тут и там из земли торчали обгорелые остатки свай. Повсюду лежали тела убитых индейцев, в воздухе пахло гарью.
– Янек, там кто-то есть! – негромко произнес Новицкий.
– Вижу. Кажется, это мальчик, метис…
Неподалеку от сгоревшей хижины на корточках сидел ребенок, неотрывно глядя на лежавший перед ним труп мужчины. Мальчик был одет в поношенные штаны и распахнутую на груди рубашку. Рядом к обгорелой свае был приставлен карабин.
– Наверно, никто не уцелел, кроме него, – предположил Смуга. – Надо забрать мальчонку, здесь он точно пропадет.
– Стоит ему нас увидеть, и он убежит, – предупредил Новицкий. – Ты, Янек, проберись лесом и подкрадись со спины, а я пойду к нему, когда тебя увижу…
Смуга, кивнув, отошел в лес. Новицкий прислонил штуцер к стволу дерева, чтобы оружие не мешало, если мальчика придется догонять. Пока ждал Смугу, подкрался немного поближе. Новицкий увидел Смугу, выходящего на поляну с противоположной стороны, и тоже бесшумно направился к метису. Мальчик так и продолжал сидеть на корточках, словно изваяние, вперив невидящий взор в изуродованный труп. Новицкий был всего в нескольких метрах от мальчика, когда под его ногой хрустнула сухая ветка. Метис тут же вскочил, едва завидев Новицкого, мгновенно выхватил из-за пояса нож.
– Убери нож, мальчик! – по-испански заговорил с ним Новицкий. – Я не враг.
Метис покосился на прислоненный к свае карабин, но подскочивший в эту минуту Смуга отрезал мальчишке путь к оружию. Метис побледнел и крепче сжал рукоятку ножа.
– Мы тебе ничего не сделаем, – убеждал его Смуга.
Метис замер, только глаза беспокойно оглядывали пришельцев. Было заметно, что он не понимает, с кем имеет дело, – внешне вроде бы индейцы, но один светловолосый, и оба в высоких башмаках, в каких ходят белые.
– Мы не краснокожие, – продолжал Новицкий, стараясь упредить опасения метиса, – нечего нас бояться. Как тебя звать?
Метис по-прежнему молчал, но тревоги во взгляде уже не было.
– Ты что, не понимаешь по-испански? – спросил Смуга. – Мы тебе поможем. Как тебя звать?
– Отец звал меня Пабло, а мать – Айти, – прозвучал негромкий ответ.
– И ты жил с родителями в этом тольдо? – продолжал расспрашивать Смуга.
Метис кивнул.
– Кто на вас напал?
– Indios bravos[54], кампа.
– Где твой отец? – допытывался Смуга.
И тут в глазах мальчика блеснули слезы.
– Вот мой отец! – сдавленно произнес он в ответ, указывая на изувеченный труп.
Новицкий пристально вгляделся в мертвое тело.
– Акула тебя сожри! – пробормотал он. – Как же они его изуродовали! Даже лица не узнать. Но это был точно белый человек.
– А что стало с твоей матерью? – спросил Смуга.
– Ее увезли с собой кампа, они забрали всех женщин.
– Черт побери, уж лучше бы убили, – вырвалось у Смуги.
– Может, они ей ничего и не сделают, она – кампа, отец похитил ее в Гран-Пахонали, – пояснил мальчик.
– А что отец делал в такой глуши? – не отступался Смуга.
– Раньше он жил в Уайре, работал на Панчо Варгаса, водил коррерии в Гран-Пахональ. Там он похитил мою мать и оставил ее у себя. А Педро Вьехо охотился за рабами на Мадре-де-Дьос. Отец привез нас сюда недавно, он должен был вести большую коррерию в Гран-Пахональ: серингеро потребовались невольники для сбора каучука.
– Не рой другому яму, сам в нее попадешь, – подытожил Новицкий. – Ты тоже ходил с отцом за рабами?
– Ходил, сеньор, – кивнул метис.
– Ну так твое счастье, братишка, что земляки твоей матери не поступили с тобой так, как с твоим отцом. Как тебе удалось уцелеть?
– Мать послала меня еще до рассвета на охоту за кабаном. Нам нужно было мясо. Как раз вчера я выследил этого кабана. Я был в джунглях, когда началась стрельба. Прибежал сразу к тольдо, но не стал выходить из зарослей. Отец лежал мертвый на земле, и кампа надругались над его телом, изрубили его маканами, тыкали пиками из чикосы. Тогда же они добили остальных людей моего отца, кто еще оставался в живых. Погибли все до одного…
– А сколько их было? – спросил Новицкий.
– Девять, сеньор.
– Белые или краснокожие?
– Только отец был белый, а остальные – семеро пираха и двое амауака[55]. К началу охоты за рабами должны были еще прибыть пираха и белые.
– А сколько было женщин, не считая твоей матери?
– Только три: две чама и одна кампа, ее тоже захватили, как и мою мать, и всех увели.
– Послушай-ка, Пабло, нападение кампа на ваше тольдо произошло не случайно. Кампа встали на тропу войны против всех белых в Монтанье, – объяснил Смуга. – Нам известно об этом от кампа, которые держали нас в плену в каменном городе, в горах. Мы оттуда бежали, нам тоже грозила смерть.
Пабло вздрогнул, впился взглядом в лицо Смуги и воскликнул:
– Вот теперь я тебя узнаю, сеньор! Это ведь ты в прошлом году отправился из Уайры в Гран-Пахональ в погоню за Кабралом и Хосе. Сейчас тебя трудно узнать, ты теперь совсем как кампа. Так ты жив? Все думали, что ты погиб.
– Как видишь, уцелел, Пабло, – ответил Смуга. – Только, к сожалению, все, кто был со мной, погибли. И Кабрал с Хосе тоже…
– А меня ты никогда не видел в Уайре? – спросил Новицкий.
Пабло пригляделся к нему:
– Нет, сеньор, не видел! Только слышал, что недавно в Уайре были какие-то белые с женщинами и чужими индейцами. Искали сеньора, который гнался за Кабралом и Хосе. А потом тоже отправились на поиски в Гран-Пахональ. Значит, и ты тоже, сеньор, был с ними?
– Да, это мои друзья, – подтвердил Новицкий.
– Я не мог тебя видеть, сеньор, мы с отцом и Варгасом были тогда на юге, в тольдах дружественных пираха. Узнали обо всем, когда вернулись в Уайру, – пояснил Пабло. – Ты тоже остался один, наверно, и твои друзья погибли…
– Большинство из них живы и находятся в безопасности, – не стал уточнять Новицкий, опасаясь довериться метису, работавшему на Варгаса.