– Что ты собираешься делать? – спросил Смуга. – Если попадешься в руки к кампа, тебя прикончат. Варгасу сейчас тоже, верно, несладко.
– В этих местах мне везде грозит опасность, – ответил Пабло. – Но к Панчо Варгасу, пусть он и жив, я возвращаться не хочу. Не хочу больше участвовать в коррериях! Я знаю, что чувствовала мать. Может, сеньоры возьмут меня с собой?
– Все не так просто, Пабло, – попытался объяснить Смуга. – Мы должны встретиться с друзьями на боливийской границе, а потом направимся в Манаус на Амазонку.
– Сеньор, ты только меня возьми, я буду на тебя работать! – выпалил Пабло. – Я умею говорить на языке кампа и пираха.
– Может, что и получится. Ты хорошо говоришь по-испански. Кто тебя научил?
– Отец. Он когда-то жил и работал в Лиме и собирался жениться на богатой. А один враг подослал к нему бандитов. Отец одного из них убил. Пришлось ему скрываться здесь, чтобы не оказаться в тюрьме. Он не всегда был такой злой.
Пабло с тоской, едва удерживаясь от слез, взглянул на изуродованный труп. Растроганный Новицкий, слушая его, не забывал посматривать вверх. В небе появились зловещие силуэты птиц-падальщиков. Громадные птицы, используя воздушные потоки, расправив неподвижные крылья, кружились над пожарищем и постепенно опускались все ниже и ниже. Это были королевские грифы. Новицкий ткнул локтем Смугу и сказал по-польски:
– Смотри, Ян, падальщики уже почуяли…
– Да, для них это пир на весь мир, – отозвался Смуга, глядя на могучих птиц.
– Могилу рыть нечем, но место подходящее отыщем, – решил Новицкий и продолжил по-испански: – Пабло, надо найти подходящую яму и похоронить людей.
– Si, señor![56] – поспешно согласился метис. – Тут недалеко делянка, там женщины выращивали кукурузу и бананы[57]. Там есть лопаты и мотыги, сейчас принесу.
Королевский гриф (Sacrorharphus papa) имеет поистине великолепное оперение. Передняя часть спины и верхние кроющие перья крыльев – ярко-красновато-белые; брюшко и нижние кроющие перья крыльев – чисто белые; перья крыльев и хвоста – совершенно черные. Главное местопребывание королевского кондора составляют девственные леса или долины, покрытые деревьями. Он никогда не встречается в степях и горах, лишенных деревьев. Если ему удалось найти падаль, то он шумно бросается с высоты вниз, но не сейчас принимается за еду, а в течение четверти часа осторожно осматривается и только тогда дает волю своему необыкновенному аппетиту. Он иногда до того наедается, что буквально не в состоянии двигаться, а зоб его распространяет невыносимый гнилой запах. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 2.)
– Захвати и кукурузных початков, если найдешь, надо подкрепиться перед дорогой, – попросил мальчика Новицкий.
– Подожди, Пабло! – спохватился Смуга. – А ты не слышал, о чем говорили кампа?
– Понял только, что они спешили к Апупаро[58], – ответил метис.
– И далеко отсюда плыть до Укаяли?
– Пока вода высокая, день пути, – пояснил Пабло.
– Ладно, иди, только помни – стрелять ни в коем случае нельзя! Я потом сам поохочусь с пукуной.
Пабло побежал в лес, оставив карабин.
– Ловкий мальчишка! – одобрительно произнес Новицкий. – Возьмем его в Манаус?
– Надо ему помочь, – ответил Смуга. – Никсон точно возьмет его на работу. Впрочем, поглядим. Если Пабло и правда думает начать новую жизнь, то нам он будет полезен. Он знает не только местность, но и язык индейцев, а с пираха нам определенно придется встретиться по пути в Боливию.
– Правильно! Ночуем здесь?
– А ничего и не остается: кампа еще не успели далеко уйти. Обождем. А здесь, в сожженной деревне… Кому мы здесь нужны? С утра отправимся в путь и, может, еще до ночи доберемся до Укаяли.
К полудню Новицкий с Пабло вырыли могилу и уложили в нее тела всех погибших. Смуга тем временем с помощью пукуны добыл капибару. Пообедали жареным мясом и вареными початками кукурузы. Ночью Смуга с Новицким по очереди бодрствовали, а рано утром вместе с Пабло пришли к лодке, столкнули ее на воду и поплыли вниз по реке. С метисом плыть стало легче. Пабло не раз уже плавал на лодке между тольдо и Уайрой и знал, где проживают кампа. Мальчик предупреждал об опасных местах, садился на весла, сменяя своих опекунов, поэтому они даже не останавливались на отдых. Пару раз они все же приставали к берегу, прятались в зарослях, и Пабло со Смугой отправлялись на разведку. Выяснилось, что все кочевья кампа, подчиняющиеся Варгасу, опустели.
Беглецам пришлось соблюдать двойную осторожность. Высокие, поросшие джунглями холмы по обоим берегам образовывали глубокую долину, а Тамбо все больше напоминала горную реку. Далеко на западе к безоблачному небу поднималась могучая цепь гор. Наконец берега стали пологими, вода почти подступала к густому девственному лесу. Пабло с явной тревогой озирался по сторонам и вдруг воскликнул:
– Сеньоры, Апупаро уже близко! Скоро на правом берегу появится деревня пираха, верных Варгасу. Они меня хорошо знают. Давайте здесь остановимся, и я сбегаю на разведку. Им, наверное, уже известно, что происходит в Уайре.
Смуга с Новицким понимающе переглянулись. Смуга распорядился:
– Все! Причаливаем к берегу. Ждем твоего возвращения в лодке. Если пираха в селении, не говори им сразу о нас.
– Хорошо, сеньор! Только посмотрю как и что…
Метис растворился в джунглях.
– Он оставил ружье, – заметил Новицкий. – Думаю, этому сорванцу можно доверять…
– Пока что он не вызывает подозрений, – согласился Смуга. – И все же встреча с Варгасом может обернуться для него настоящим испытанием.
Они замолкли, внимательно вслушиваясь. Пабло появился из зарослей гораздо раньше, чем ожидали звероловы, подбежал к лодке и выпалил:
– Их нет! Никого! Все ушли, даже попугаев и обезьян забрали с собой.
– Либо бежали, либо примкнули к взбунтовавшимся кампа, – сделал вывод Смуга. – Не заметил следов боя?
– Не было боя, сеньор! Их, наверно, предупредили заранее. Они даже созревшие бананы собрали. Следы стерлись, а значит, их нет уже три-четыре дня. Сбежали на юг.
– Далеко отсюда до устья Тамбо? – спросил Смуга.
– Да совсем рядом, сеньор! Пешком три часа, а на лодке еще быстрее.
– Мы зажаты со всех сторон, – заметил Новицкий. – Кампа точно уже на Укаяли. Лезем акуле прямо в пасть. Янек, какова ширина Тамбо при впадении в Урубамбу?
– Недалеко от устья не более четырехсот метров, но после слияния двух рек поток становится очень широким и коварным… – сообщил Смуга; он был в тех краях, когда собирался отправиться в Гран-Пахональ.
– Значит, прежде чем мы доберемся до Укаяли, кампа увидят нас с берегов Тамбо, – обеспокоенно произнес Новицкий.
– Я тоже так думаю, сеньор, – вмешался Пабло. – Надо бы оставить здесь лодку и пешком пробраться к Урубамбе.
– Я не против, Пабло! – отозвался Смуга. – Но как мы переберемся на правый берег Урубамбы?
– Панчо Варгас держит для себя наготове лодки по обоим берегам реки. Я знаю места, где они спрятаны, – ответил Пабло. – И тропу знаю, по которой пираха шли отсюда к Урубамбе. Я вас проведу!
– Что скажешь, капитан?
– По-моему, Пабло дело говорит, – одобрил Новицкий. – Если мы продолжим плыть по Тамбо, непременно напоремся на восставших кампа. А уж если они нападут на наш след…
– Решено! – подвел итог Смуга. – Лодки укрываем на берегу, а весла прихватим с собой, может пригодятся.
В тот же день перед заходом солнца они уже стояли на берегу Урубамбы. Пабло отыскал большую, выдолбленную из ствола красного дерева лодку. Но переправляться в темноте через пенистые воды, изобиловавшие острыми скалами, водоворотами и омутами, было слишком опасно.
XIIКоррерия
Лучи восходившего солнца рассеяли нависший над рекой туман. Смуга, Новицкий и Пабло успели под его покровом переправиться на правый берег Урубамбы. У высокого крутого берега негде было спрятать большую тяжелую лодку, и они просто столкнули ее на воду, чтобы она либо разбилась, либо застряла среди подводных скал. Тяжело дыша, трое путников взобрались на поросший джунглями берег и, затаившись в чаще, смотрели, как стремительное течение уносит лодку.
– Ей и до Укаяли не доплыть, – уверенно сказал Пабло. – Случалось, и пароходы, что прибывали в эти места за каучуком, разбивались.
– А сюда заходят пароходы? – заинтересовался Смуга.
– Время от времени заходят, сеньор, – ответил Пабло. – Здесь много каучуконосных деревьев. Урожай хороший, поэтому они доплывают до Уайры, а иногда и дальше забираются, до верхней Урубамбы.
– Вот бы сейчас приплыл кораблик! – размечтался Новицкий.
– Такого счастья нам не выпадет. Из-за восстания кампа эти места обезлюдеют. И надолго, – возразил Смуга. – Раз уж индейцы-пираха, преданные Варгасу, дали деру, мы и в Уайре никого не застанем.
– Верно, сеньор, – поддержал его Пабло. – Верные ему пираха наверняка его предупредили.
– Хоть узнать бы, что делается, – мрачно буркнул Новицкий.
– Чуть передохнем и пойдем дальше, к Уайре, – решил Смуга.
Вскоре они уже бесшумно пробирались по прибрежным джунглям – Смуга намеревался подойти к поместью Варгаса с восточной стороны, из глубины окружавшего его леса. Приходилось исходить из того, что восставшие индейцы уже заняли Уайру. Хорошо знакомый с этой местностью Пабло шел первым. Сделав с десяток шагов, он останавливался и прислушивался. Наконец он задержался на краю леса.
– Здесь начинается плантация кофе[59] Панчо Варгаса, – вполголоса объяснил мальчик. – Это Уайра.
Чуть дальше в тени высоких деревьев росли кусты кофе.
– Я уже видел эту плантацию, мы были здесь с Томеком, – прошептал Новицкий. – Неплохо Варгас все тут организовал! Рабы задарма выращивают для него кофе и бананы. Не хватает только деревьев какао