[60]. Оставим здесь снаряжение, дальше пойдем только с оружием…
– Верно, капитан! – негромко поддержал его Смуга. – Я иду первым, а вы с Пабло прикрывайте меня.
В ту же минуту его фигура замелькала между кофейными кустами. Новицкий, держа на изготовку штуцер в правой руке, левой дал знак метису, чтобы тот не двигался с места. И лишь когда Смуга отошел от них на почтительное расстояние, оба двинулись вслед за ним.
Осматриваясь и прислушиваясь, Смуга вошел в деревню. На первый взгляд она могла показаться банановым раем. Большие, колыхавшиеся на ветру светло-зеленые листья походили на перистые листья пальм. В банановом саду скрывались улочки из примитивных хижин. Некоторые из них были разрушены, словно кто-то решил сорвать на них злость. Скорее всего, постарались бунтовщики-кампа. Деревенька выглядела опустевшей, но без следов боевых столкновений. Напротив, можно было подумать, что обитатели Уайры покинули ее вместе со всем скарбом задолго до прибытия врагов.
Смуга задержался у дома Варгаса, который отличался от хижин рабов лишь своими размерами, но и он лежал в развалинах. Следопыт уже хотел было идти дальше, но тут же чей-то голос у него за спиной выкрикнул по-испански:
– Не поворачивайся! Карабин на землю, руки вверх!
Бросив штуцер, Смуга поднял руки. Что-то твердое, очевидно дуло револьвера, уткнулось ему в спину.
Новицкий с Пабло следили за другом. В этот момент они находились шагах в двадцати от него. Скрываясь в зарослях бананов, они сразу заметили бородатого громилу, который с револьвером в руке вышел из разрушенной хижины и осторожно подкрался к Смуге сзади. Пабло посмотрел на Новицкого, но тот взглядом велел ему сохранять спокойствие. Но стоило верзиле ткнуть дулом револьвера в спину Смуге, как Новицкий одним прыжком оказался посреди дорожки и угрожающе крикнул:
– Ты у меня на мушке! И ты проиграл, парень! Брось оружие и повернись!
Верзила на мгновение растерялся. Смугу в кушме можно было принять за кампа, но он не знал, кто находится сзади. Громила медленно повернулся и увидел отверстие дула штуцера, направленного ему в голову. И все же вздохнул с облегчением. Светлые глаза и волосы могли принадлежать только белому человеку. Бородач решительно швырнул револьвер под ноги Новицкому и дрожащим от волнения голосом спросил:
– Кто вы, сеньор? Я сначала подумал, что я поймал лазутчика, паршивого кампа.
– Таких ошибок впредь не допускай, а не то ненароком схлопочешь порцию свинца, – не без юмора ответил Новицкий. – Можешь взять свою игрушку.
Не успел незнакомец нагнуться и поднять оружие, как из кустов выбежал Пабло и закричал:
– Сеньор, сеньор, это Антонио, человек Педро Вьехо, он работает на Варгаса!
– Пабло, ты? Живой! А мы-то думали, вы попались в лапы к этим кампа, которые расправляются с белыми, – обрадованно проговорил Антонио. – Где твой отец? Убежал с Варгасом?
– Отца и всех его людей убили индиос бравос в тольдо на Тамбо. Женщин увели, только я и уцелел.
– Кар-рамба! – выругался Антонио. – Мстительные красные псы! Два дня тому назад банда индиос бравос собралась на Унини и направилась вниз по Укаяли. Чикосу сожгли, белых порубили в капусту, свыше полусотни человек погибло. Как раз тогда в Уайру плыл за каучуком пароход «Либертад». Капитан Дельгадо, ты его знаешь, попытался спасти жителей Чикосы, только не успел подойти к берегу, как в него полетели стрелы; ну, он развернулся – и ходу вниз по Укаяли. Это нам один метис рассказывал, которому посчастливилось сбежать из этого ада. Здесь тоже кампа похозяйничали, но никого не застали. Панчо Варгаса вовремя предупредили, и он успел исчезнуть. А еще успел прислать к нам верного ему пираха с таким вот известием. Только благодаря ему мы и не попали в лапы индейцам-кампа.
– То есть, как я понял, ты здесь не один? – спросил его Смуга.
– Я из коррерии Педро Вьехо, мы ловим рабов на границе с Боливией. Кроме меня и Педро, нас еще четверо белых и двадцать пираха. С нами больше двухсот краснокожих рабов. Не знаем, как с ними теперь быть. Сборщики каучука разбежались, Варгаса тоже нет. Мы скрылись в джунглях на восток от Урубамбы и боимся высунуть оттуда нос – индиос бравос убивают всех белых без разбору. А вы откуда взялись, сеньоры?
– Мы сбежали из плена тех самых кампа, которые взбунтовались против белых, – объяснил Смуга. – В тольдо на Тамбо случайно встретили Пабло, вот взяли с собой.
– Антонио, ты что, не узнаёшь? – воскликнул Пабло. – Это же сеньор Смуга, помнишь, он год назад отправился из Уайры в Гран-Пахональ в погоню за Кабралом и Хосе?
– Да ну? Так ведь это фантастика – вырваться из рук этих живодеров-кампа! – Антонио был поражен. – Мы не сомневались, что ты пропал навеки. Сеньор, пойдемте со мной к Вьехо. Вместе и решим, как быть дальше. Здесь повсюду скрывается смерть!
Коррерия Педро Вьехо располагалась в брошенном сборщиками каучука лагере: те разбежались в страхе перед восстанием кампа. Лагерь находился в лесу, до него было полдня ходу от Урубамбы. На выкорчеванном участке под открытым небом расположились полуголые, исхудавшие индейцы-пираха, пойманные у бразильско-боливийской границы. Мужчины и женщины с детьми лежали, сидели, спали прямо на земле. Шрамы и свежие раны свидетельствовали о том, что им крепко досталось от капанга – вооруженных охранников, стороживших их с собаками, специально натасканными на людей. Этими капанга были индейцы-пираха, слуги Варгаса. Они жестоко издевались над своими соплеменниками, ибо те, окажись они на воле, в долгу бы не остались и безжалостно отомстили.
Капанга – и белые, и пираха – жили между собой в крепкой дружбе. Все, за исключением охраны пленников, собрались вокруг предводителя, Педро Вьехо, беседовавшего с нежданными пришельцами.
– Панчо Варгас сумел через своего человека предостеречь меня, мол, восстание вспыхнет со дня на день, а сам загодя смылся из Уайры, – завершил рассказ Вьехо. – Предупредил, а толку-то? Все равно нас подвел. Что мне теперь делать с этими идиотами? Сборщики каучука драпали отсюда со всех ног, а индиос бравос режут всех белых, кто им попадается на пути.
– Отпусти ты их по домам, сеньор, а сам пробирайся к Варгасу, – предложил Новицкий.
– Освободить? Их? – воскликнул Вьехо. – Плохо ты знаешь индейцев! Да они будут нас преследовать, пока всех не перережут. И вдобавок посадят нам на хвост взбесившихся кампа. К ним уже присоединились и часть пираха с Тамбо, эти мстительные зверюги!
– Чему удивляться! – философски изрек Новицкий, исподлобья глядя на охотника за рабами. – Я бы тоже не простил, если бы кто-то обошелся со мной как с ними.
– Только мертвый индеец – хороший индеец! – с ненавистью выпалил Вьехо. – И хватит болтать! Я уже решил – живыми им отсюда не выйти. Перестрелять их нельзя: бунтовщики неподалеку, могут услышать. А вот нож под седьмое ребро или утопить в Урубамбе, как котят, – другое дело.
– Это уж точно, что другое дело. Потому что ничего другого тебе не остается, сеньор, – не без издевки проговорил Смуга. – Но и потеряешь ты немало. Сколько бы ты выручил за этих рабов?
Новицкий нахмурился, но тут же понял замысел друга. Он бросил ироничный взгляд на торговца, вмиг поняв, к чему клонит Смуга.
Поразмыслив, Вьехо ответил:
– Ты прав, сеньор! Огромная потеря – две, а может, и все три тысячи долларов коту под хвост.
– А если б тебе прямо сейчас попался покупатель, сколько бы ты при нынешних обстоятельствах запросил? – не отставал Смуга.
– Нечего смеяться, мне не до шуток! – рявкнул Вьехо.
– Никаких шуток, – холодно возразил Смуга. – Могу взять тех рабов за половину этой суммы, но при условии, что ты уступишь мне десять карабинов с двадцатью патронами на каждый, десять револьверов с патронами, десять ножей и поделишься с нами провиантом. Вот такие будут мои условия.
Вьехо презрительно расхохотался, но все же спросил:
– А чем ты будешь платить, сеньор?
– Это наше дело, – перебил его Новицкий. – У тебя глаза на лоб полезут, как увидишь чем.
– Так что переговори со своими, и мы тоже обсудим и осмотрим товар, – добавил Смуга, отходя с Новицким в лес.
Охотники за рабами сбились в кучу и оживленно заспорили.
– Ян, как только эти разбойники увидят золото, зарежут нас как пить дать, – произнес Новицкий, когда они отдалились от лагеря.
– Не сомневаюсь, – мрачно кивнул Смуга. – Надо упредить их, одной только силой ничего не добиться. Сам посуди – три десятка вооруженных до зубов человек против нас двоих.
– Что будем делать? – спросил Новицкий.
– Поделим с тобой роли. Я буду торговаться и платить, а ты займись Вьехо. В нужный момент шепни ему, мол, если он попытается нас надуть, то первым отправится на тот свет. Думаю, подействует – своих бандитов он держит в ежовых рукавицах.
– Это вариант, – одобрил Новицкий. – Наконец-то начнем действовать! Ну а если кто-нибудь из них ему не подчинится, отправим их к Богу в рай.
– Только не теряй головы! – предостерег его Смуга.
– Можешь на меня рассчитывать, – заверил приятеля Новицкий.
– Сейчас я отложу то, что мы им заплатим, – сказал Смуга. – Никак нельзя показывать все, что у нас есть.
– Это уж точно!
Смуга поднял сумку с земли, вынул мешочки с золотом и изумрудами, затем всыпал в пустой мешочек из-под кукурузной муки пару горстей золота и горсть драгоценных камней.
– Это им! – решил он. – Золотом инков выкупим жизнь этих несчастных рабов-индейцев.
Мешочки с оставшимся золотом и драгоценными камнями он снова уложил в дорожную сумку, а мешочек для выкупа пленников засунул в широкую кушму.
– А теперь идем смотреть рабов, – велел Смуга.
– Гляди-ка, Янек! Вон наш Пабло вертится около этих бандитов, – указал Новицкий, когда они выходили из чащи.
– Ничего, скоро выяснится, что за фрукт этот парнишка, – ответил Смуга.
Дозорные капанга с нескрываемым подозрением поглядывали на Смугу и Новицкого, остановившихся около группы связанных невольников. Пользуясь минутным беспорядком, к одному из рабов пробралась девочка, чтобы отогнать насекомых с раны у него на лбу. Это заметил капанга и тут же спустил на нее собаку. Громадная псина подскочила к девочке и толкнула ту на землю. В мгновение ока Новицкий оказался рядом с испуганным ребенком, отпихнул пса, а когда тот в злобе бросился на моряка, заехал животному прикладом штуцера по голове. Пес тут же рухнул на землю. Он был мертв. Капанга, спустивший собаку на ребенка, подбежал к Новицкому.