Томека в крепком рукопожатии, а левой рукой, по южноамериканскому обычаю, похлопал его по спине. Не менее дружелюбно приветствовал он и Збышека, и женщин, а когда все расселись, обратился к Вильмовскому:
– Вероятно, вы еще не успели рассказать сыну, какова сейчас обстановка?
– Вообще-то, Томек расспрашивал меня о нашей поездке, но я полагал, что рассказ следует продолжить в вашем присутствии, – пояснил Вильмовский-старший. – Прибыв в Манаус, я имел долгую беседу с господином Никсоном. Показал ему письмо от Тадека. Никсон выразил мнение, что, если вам понадобились деньги, следовало бы обратиться к нему. Хотел бы еще добавить, что, как только я получил письмо от друга, тут же выслал телеграмму Никсону с сообщением о своей поездке в Манаус. Поэтому Никсон связался с банком в Икитосе, а затем поехал туда вместе со мной и Уилсоном. Так мы в Икитосе и узнали тревожные вести…
– Очевидно, вы слышали о восстании кампа на верхней Укаяли, – перебил его Томек.
Вильмовский пристально посмотрел на сына:
– Значит, и тебе уже известно о восстании кампа?
– Здешние власти получили не подтвержденные пока данные о серьезных беспорядках в Монтанье, но официально об этом ни слова, – пояснил Томек. – Смуга подозревал, что кампа готовят восстание против белых, предупреждал нас об этом… Отец, а как вы с Уилсоном добрались до Лимы?
– Сначала собирались поплыть на судне по Укаяли до Масисеи, оттуда по Пачитеа до Серро-де-Паско[84], а уже оттуда по железной дороге доехать через Орою до Лимы.
– Там как раз сходятся дороги из Лимы в Икитос и на верхнюю Укаяли, – добавил Уилсон. – В Икитосе уже знали о восстании индейцев, дорога на Укаяли оказалась перерезана, и мы поплыли по Мараньону до города Лагунас. Там нам удалось сесть на небольшое судно, оно направлялось в Тинго-Марию по Уальяге[85].
– Добираться так посоветовал господин Никсон, а он сам был вынужден вернуться в Манаус, – добавил Вильмовский. – Поездка заняла страшно много времени – старенькое судно еле тащилось против течения, но все же мы доплыли до Тинго-Марии, откуда на мулах по горным дорогам через Уануко добрались до Серро-де-Паско и по железной дороге до Лимы[86].
– Черт бы побрал эту железную дорогу, ох и намучился же я от высокогорной болезни![87] – пожаловался Уилсон.
– Напрасно вы не послушались совета ехавших с нами горняков, они угощали нас кокой, – возразил ему Вильмовский. – Я вот жевал коку и вообще ничего не почувствовал.
– Наверное, поэтому жевание коки так распространено среди перуанских индейцев, – заметил Томек. – У нас хуже всех на высокогорье чувствовала себя Натка.
– Да, намучились они со мной, – призналась Наташа. – Может, на этот раз будет полегче.
– Ну, мы еще решим, как поступить с нашими дорогими девушками, – произнес Вильмовский. – А сейчас нам необходимо обсудить создавшееся положение и определить маршрут экспедиции.
– Нет, мы не будем откладывать вопрос о нашей судьбе на потом, – возразила Салли. – Что касается меня, я отправлюсь с Томеком. И Мара, жена Габоку, тоже ни за какие сокровища мира не оставит мужа. Натка, а ты что скажешь?
– Само собой, я поеду с вами! Дядя прекрасно знает, что я вовсе не нюня, у меня верный глаз, я отлично стреляю. В горах буду жевать коку, как-нибудь обойдется.
– Ну, дядя, ты теперь видишь, как обстоят дела с нашими женами, – вступил в разговор Збышек. – Мы с Томеком еще не вышли из эпохи матриархата. Похоже, дело уже решено.
Вильмовский-старший рассмеялся. Наташа, как и Збышек, называла его дядей, и он охотно с этим соглашался, поскольку любил эту отважную молодую революционерку.
– Окончательное решение должен принять Томек, – помолчав, произнес Анджей. – Как руководитель экспедиции он отвечает за безопасность всех нас.
– Что ты такое говоришь, дорогой отец! – возразил Томек. – Неужели я при тебе возьму на себя руководство экспедицией? Руководитель – ты!
Вильмовский одарил юношу теплым взглядом:
– Не будь таким скромным, сынок! Смелостью ты отличаешься давно, еще с первой охоты в Австралии. А ведь тебе было тогда лишь четырнадцать! Теперь же ты рассудительный молодой человек, опытный путешественник. Мы все можем тебе довериться. Ты уже проводил спасательную экспедицию и знаешь, как надо поступать, лучше нас всех.
– Я не очень-то уверен, что заслуживаю такой похвалы, отец. – Лицо Томека вспыхнуло. – И все-таки я очень прошу тебя взять руководство на себя. Мне боязно брать на себя ответственность за столь большое дело. Все ведь так серьезно, речь идет о жизни двух наших лучших друзей! Здесь требуется немалый разум, выдержка и опыт, а ты всем этим обладаешь в высшей мере. Ты ведь уже охотился со Смугой в Южной Америке. Я вот что предлагаю, отец: ты руководишь экспедицией, а я, если позволишь, буду отвечать за нашу общую безопасность так, как этим обычно занимался Смуга.
– Молодые люди редко обладают таким достоинством, как скромность, – заметил Уилсон. – Господин Вильмовский, вы можете гордиться сыном.
– А я и горжусь, – подтвердил Вильмовский. – Хорошо, Томек, я принимаю твое предложение, но ты будешь помогать мне советом.
– Благодарю, отец! Маршрут мы обговорим после ужина, вы с Уилсоном, наверное, умираете от голода. Я только хотел спросить – удалось ли тебе продать яхту Тадека?
– Я не стал этого делать. Не мог принять такую великодушную жертву с его стороны. Ведь судно – его самая большая гордость и радость!
– Так каким же образом ты раздобыл средства на экспедицию? – недоумевал Томек.
– Я отдал яхту в аренду на двенадцать месяцев одному другу Гагенбека, который собирается в круиз по Средиземному морю, – пояснил Вильмовский. – К тому же Никсон выложил приличную сумму. Мне не хотелось брать у него деньги, но он относится к Смуге как к своему партнеру и считает, что тот выступает от его имени.
– Так оно на самом деле и есть, – подтвердил Уилсон. – Ведь это Смуга поставил на ноги компанию «Никсон-Рио-Путумайо», без него Никсону бы не справиться с завистливыми конкурентами.
– Верно, верно! Никсон в важных делах всегда полагается на Смугу, да и в Манаусе все с ним считаются, – вступил в разговор Збышек.
– Как же я рада, что добрый Тадек не расстался со своей любимой яхтой! – воскликнула Салли. – Замечательный он человек, друзьям отдаст последнюю рубашку.
– И капитан, и Смуга – незаурядные люди, – произнесла Наташа. – Поделятся с каждым последним куском хлеба. Каждый из них – образец настоящего мужчины.
– Ты права, Натка, – поддержал ее Томек. – Господин Смуга – мой идеал, я во всем стараюсь ему подражать. А капитан – мой лучший друг. Я тоже страшно рад, что удалось обойтись без продажи яхты.
– Послушайте, дорогие мои, основное уже нам известно, может, пойдем ужинать? – предложила Наташа.
– Девушки, как всегда, правы, – улыбнулся Томек. – После ужина обсудим, какой маршрут нам выбрать.
Совещание состоялось в номере молодых Вильмовских. Мужчины склонились над разложенными на столе картами. Вильмовский-старший с особым вниманием изучал карту, набросанную Томеком во время поисков пропавшего Смуги, сравнивая ее с официальной картой Перу.
– Твой набросок Гран-Пахонали гораздо точнее официального, на том еще много белых пятен. А на твоей карте немало новых данных, – одобрительно произнес Анджей Вильмовский. – Весь маршрут экспедиции хорошо обозначен. С помощью этой карты мы могли бы попытаться найти города свободных кампа.
– Я старался нанести все ориентиры на местности, как ты меня учил, отец, – отозвался Томек. – И если бы этот затерявшийся на просторах Анд город был целью нашей экспедиции, я уверен, мы бы его нашли. Но мы-то со Смугой договорились о встрече в окрестностях Кобихи на бразильско-боливийской границе. Самый короткий маршрут вел бы от Орои к реке Перене, которая впадает в Тамбо, а оттуда дальше на восток, где, в свою очередь, сливается с Урубамбой и образует Укаяли. Немного выше слияния этих двух рек, на правом берегу Урубамбы, находится Уайра Панчо Варгаса, известного охотника за рабами. От его фермы по рекам мы добрались бы до Кобихи. К сожалению, восстание кампа делает этот маршрут невозможным.
– Совершенно верно, таким путем до Кобихи нам теперь не добраться, – согласился Уилсон. – Верхняя Укаяли в огне боев. Варгаса ненавидит большинство индейских племен, а от Уайры наверняка осталось одно пепелище.
– Какова численность экспедиции? – поинтересовался Вильмовский.
– Трое воинов из племени кубео, то есть Габоку с двумя товарищами, китаец Во Мэнь – он взялся быть поваром, – ты, отец, Уилсон, Збышек и я – всего восемь мужчин и три женщины – Натка, Салли и жена Габоку Мара, – перечислил Томек.
– Что это за китаец? – заинтересовался Вильмовский.
– Это, дядя, офицер, участвовавший в Боксерском восстании, – объяснил Збышек. – В Перу он нелегально и хочет перебраться к родственнику в Манаус, оптовому торговцу какао Тин Линю, мы с господином Никсоном давно с ним дружим.
– Тин Линь – весьма порядочный человек, – кивнул Уилсон.
– Военный в экспедиции всегда пригодится, – размышлял Вильмовский-старший. – Но если он здесь нелегально, могут быть неприятности…
– Я это как-нибудь улажу. Например, включу его в список участников экспедиции, – сказал Томек. – Ведь и у наших кубео нет документов. Я уже здесь кое-кого знаю.
– Какой маршрут ты выбрал, Томек? – спросил Вильмовский.
– Легче и быстрее всего добраться до Кобихи через Боливию, – ответил Томек. – Из порта Кальяо мы отплываем на Мольендо, оттуда по железной дороге доедем до Ла-Пасы, потом по реке Бени можно добраться до северной границы.
– Да, похоже, что таким путем мы быстрее всего попадем в Кобиху, – откликнулся Вильмовский, глядя на карту.