– Вокруг никого нет, только она одна, – сообщил Габоку.
– Что будем делать? – не унимался Уилсон.
– Не бывало еще, чтобы я отказывал в помощи тому, кто попал в тяжелое положение, – заявил Вильмовский. – Томек, принимай командование!
– Габоку, седлай коней, – коротко распорядился Томек. – Отец, прошу тебя, останься со Збышеком и женщинами здесь. Господин Уилсон, Во Мэнь и кубео пойдут со мной. Взять оружие и по коням!
Они быстро сели на коней, Вильмовский помог девушке взобраться на коня к Томеку. Она должна была показать дорогу.
– Не горячись, сынок! – предостерег Вильмовский.
– Понимаю, папочка! Пятая заповедь[125], понимаю… – заверил Томек и велел трогаться.
Они быстро ехали краем леса, следуя указаниям девушки. Холмистая саванна с раскиданными по ней группами акаций, пальм и кактусов позволяла незаметно приблизиться к подвергшейся нападению стоянке. Вскоре стали видны поднимающиеся к небу клубы дыма.
Внезапно из высокой травы возникло несколько мужчин, кто с луками, кто с палками и копьями. Они что-то кричали сидящей на коне позади Томека девушке.
– Ленгуа, ленгуа! – крикнула она, трогая Томека за плечо.
Томек придержал лошадь, остальные сделали то же самое. Девушка спрыгнула на землю, подбежала к мужчинам. Коротко переговорив с ней, они подошли к спешившемуся Томеку.
– Злые паягуа напали на нас! – сказал один из них на ломаном испанском. – Убивают, грабят…
– Что, бой еще продолжается? – спросил Томек.
– Застали нас врасплох, побили, у них ружья. Кто смог, убежал, вот как мы.
– Они еще в вашем тольдо? – допытывался Томек.
– Там, там, собирают добычу, чтобы погрузить на лодку. Связали мужчин, молодых женщин, заберут их с собой и продадут.
– Сколько их, этих паягуа? – спросил Томек.
– Много, много! – ответил мужчина, два раза подняв вверх растопыренные ладони. – Может, больше…
– Вы что, совсем не сопротивлялись?
– Наши молодые на охоте, остались те, кто старше. Нас быстро побили, у них ружья!
– Налетчики собираются уплыть с пленниками и добычей. Надо им помешать! Габоку, возьмешь Гуруву, Педикву и шестерых ленгуа. Подкрадитесь к берегу и отрежьте паягуа от лодок. Мы с Уилсоном, Во Мэнем и остальными ленгуа ударим по ним с тыла. Когда мы поведем огонь с обеих сторон, налетчики будут сбиты с толку. Может, те ленгуа, которым удалось бежать, услышат шум сражения и вернутся.
– Сеньор Том, может, дадим этим ленгуа наши ножи и мачете? – предложил Во Мэнь.
Совет был дельный, но кубео не захотели расставаться с ножами – они очень умело пользовались ими в схватке – и отдали только мачете.
По словам ленгуа, кочевье было совсем рядом, поэтому Томек распорядился оставить лошадей, привязав их арканами к деревьям. Девушке-ленгуа поручили их сторожить. Когда обе группы были готовы двигаться, Томек сказал:
– Габоку, когда услышишь наши выстрелы, ударишь со стороны реки.
– Хорошо, Том! – ответил кубео.
Под прикрытием высокой травы Томек повел свою группу ближе к кочевью. Упоенные легкой победой, паягуа чувствовали себя в полной безопасности, даже не выставили дозора. Томек оставил своих спутников под укрытием карликовых пальм, а сам подполз к кочевью на разведку.
Паягуа шарили в шалашах, выносили и складывали на землю крокодильи и змеиные кожи, шкуры пум, страусиные перья, луки и стрелы, вяленое мясо, маниоку, початки кукурузы, калебасы[126] с чичей. Двое индейцев обжаривали над костром какого-то зверька.
На утоптанной площадке рядом с шалашами сидели молодые женщины со связанными за спиной руками. Возле них копошились испуганные дети. Взяли в плен и нескольких мужчин постарше. Им связали не только руки, но и ноги. Сразу же бросалось в глаза, что кое-кто из разбойников уже прилично нахлебался чичи. Неподалеку от кочевья валялись трупы убитых ленгуа.
Томек вернулся к своим спутникам.
– Паягуа тащат все, что только можно, – сообщил он. – Чичи они себе не пожалели. Сейчас мы их захватим. Вперед!
Под прикрытием высокой травы и кустарниковых пальм они подошли к самому кочевью.
Высокий, хорошо сложенный паягуа, по всей видимости вождь, отдавал какие-то распоряжения своим подвыпившим дружкам, те кивали и то и дело разражались громким смехом. Вождь подошел к сидящим на земле пленницам, грубо схватил одну из них за волосы и потащил к шалашу. Остальные паягуа поощряли его громкими криками.
Во Мэнь и Уилсон как по команде вскинули карабины, но Томек удержал их движением руки. Сам же он быстро поднялся, приложил штуцер к плечу и тут же выстрелил.
Вождь паягуа громко вскрикнул. Пуля раздробила ему запястье руки, которой он тянул девушку за волосы. Во Мэнь и Уилсон открыли огонь. Несколько бандитов рухнули на землю. Не успел еще покалеченный вождь прийти в себя, как Томек в несколько прыжков подскочил к нему и ударил прикладом штуцера. Тот без сознания рухнул на землю. Двое ленгуа подбежали к Томеку, он велел им стеречь вождя. Теперь он достал кольт. В последнюю секунду он сумел уклониться от детины, намеревавшегося пырнуть его ножом. Во Мэнь, в неразберихе схватки не спускавший с Томека глаз, выстрелом из револьвера уложил негодяя.
Из-за реки послышалась стрельба из карабинов. Это Габоку начал атаку. Зажатые с двух сторон, паягуа пытались обороняться, хотя и потеряли вождя. Но сопротивление не продлилось долго. Во Мэнь и Уилсон активно поддерживали Томека. Пули из их револьверов сеяли смерть, но окончательно решили исход схватки безжалостные к противнику кубео. Они отогнали паягуа от реки и буквально на их плечах ворвались в кочевье.
Не все спутники Томека вышли целыми и невредимыми из короткой, но яростной стычки. Пуля из карабина прорвала кожу на виске у Педиквы, но он не ушел с поля боя. Только после окончания битвы женщины-ленгуа смыли кровь, обложили рану травами, перевязали лоскутками самодельной хлопковой ткани. Уилсона ранили ножом в правую руку. Во Мэню подбили глаз. Женщины усердно занимались пострадавшими. Убедившись, что все его друзья в порядке, Томек принялся подсчитывать понесенные противником потери. Погибло четырнадцать паягуа, четверых раненых добили освобожденные ленгуа, Томек не успел вмешаться. Покалеченный Томеком и захваченный в плен вождь паягуа как в воду канул. Очевидно, жаждущие мести ленгуа, вопреки приказу Томека, убили его и спрятали тело.
Нескольким налетчикам удалось скрыться в зарослях невысоких пальм. Паягуа можно было бы без труда выследить с помощью Динго, но Томека мучило вовсе не это. В унынии юноша размышлял о том, что скажет отцу, которому, перед тем как броситься на выручку ленгуа, он обещал помнить о пятой заповеди.
Ленгуа тем временем благодарили своих избавителей, хлопали их по спине, приглашали погостить в тольдо. Женщины приводили в порядок кочевье, выбирали свои вещи из груды добычи, которую собрали налетчики. Мальчишки побежали наловить свежей рыбы.
Уилсон и Томек расспрашивали индейцев о реке Парагвай, по которой намеревались плыть на север. Оказалось, что ленгуа кочевали как раз вдоль притока Парагвая. Как и большинство племен Чако, они не делали лодок и странствовали пешком. Приток впадал в Парагвай на юго-востоке, но так далеко они не забирались. Именно там находились селения этих разбойников – речных паягуа[127], которые использовали лодки для пиратских налетов на тольдо других племен. Они грабили имущество, похищали молодых мужчин, женщин и детей, а потом продавали их воинственным мбайя[128]. Из-за страха перед паягуа и мбайя индейцы-ленгуа не откочевывали далеко в юго-восточном направлении. Время от времени они отправлялись на северо-восток к лежащему в трех днях пути Пуэрто-Суаресу, там они меняли звериные шкуры, перья цапель и страусов на необходимые им товары.
Все эти сведения были для Томека крайне важны и интересны. Впервые он слышал о пиратах-паягуа, занимающихся грабежом в самом сердце Южной Америки. Как потом выяснилось, паягуа оказались не единственными речными разбойниками. Так же и индейцы-мура[129], живущие на реках Мадейра и Пурус в Западной Бразилии, совершали нападения на делянки оседлых соседей. Несомненно, некоторые племена Чако отличались ярким своеобразием. Например, мбайя еще в бытность свою кочующими охотниками и собирателями подчинили себе оседлое земледельческое племя, говорящее на языке аравак, и превратили этих людей в своих рабов. Когда у мбайя появились лошади, они стали вести оседлый образ жизни. Постепенно в племени происходил процесс имущественного расслоения. И в то время как слуги и рабы обрабатывали землю, занимались хозяйством, знатные люди и воины мбайя отправлялись в далекие военные походы.
Томек и Уилсон крайне обрадовались известию, что от Пуэрто-Суареса их отделяют только три дня дороги, ведь Пуэрто-Суарес, единственный боливийский городишко на всем пространстве от бразильской границы на востоке до подножий Анд на западе, и был целью их перехода через Чако-Бореаль. От Пуэрто-Суареса всего лишь несколько километров до бразильской Корумбы на правом берегу реки Парагвай, а там экспедиция Вильмовских должна подняться на судно и плыть на север вдоль боливийско-бразильской границы. Ленгуа, узнав, что их спасители направляются в Пуэрто-Суарес, тут же вызвались дать им хороших проводников. По всем этим причинам Томек и Уилсон приняли приглашение отдохнуть в тольдо и без промедления поспешили за остальными членами экспедиции и снаряжением. У ленгуа остался лишь раненый Педиква, женщины приготовили ему удобную постель в просторном шалаше.
Не успел еще караван Вильмовских достичь тольдо, как туда возвратились охотники, зазвучали жалостные стенания над трупами ленгуа, погибших в схватке с пиратами. Тем не менее вскоре жизнь в тольдо вошла в свой обычный ритм – ленгуа не устраивали специальных церемоний ни по поводу похорон, ни по поводу свадеб.