– А другого парохода не ожидается? – спросил Томек.
– Есть один, пришвартован у пристани, такой маленький древний колесный пароходик с гордым именем «Пирей», – вмешался Вильмовский. – Торчит там уже с месяц, у него поврежден паровой котел.
– Мы разговаривали с капитаном этой посудины, Популосом, греком по происхождению, – добавил Уилсон. – Сидит потягивает пойло из бутылки, говорит: «Почините котелок, так и поплывем».
– А этот грек не говорил вам, что именно сломалось? – полюбопытствовал Во Мэнь.
– Да откуда… Ни он сам, ни его четверо лбов ничего в этом не понимают, – ответил Уилсон. – Пьют с расстройства и ждут, может, найдется кто-нибудь и починит их лоханку.
– Сеньор Вильмовский, я бы хотел посмотреть на их котел, – сказал Во Мэнь. – Когда я плыл из Китая в Америку, я служил на корабле кочегаром, и нам пришлось два раза ремонтировать котлы.
Все с изумлением уставились на китайца.
– Сеньор Во Мэнь, если бы вам удалось устранить неисправность, я бы сказал, что вас нам послало само Провидение, – заявил Вильмовский. – Сегодня же отправимся в Корумбу.
Через четыре дня экспедиция уже плыла на «Пирее» вверх по реке Парагвай. Высокая узкая труба пыхала черным дымом, тот тянулся за пароходом, словно хвост за кометой. Через каждые тридцать километров судно приставало к берегу, чтобы пополнить запас дров. Этим занимались четыре человека экипажа капитана Популоса и все мужчины экспедиции.
День за днем «Пирей» неустанно преодолевал течение реки. По обоим берегам простирались девственные джунгли, в узких притоках Парагвая пароход часто задевал за ветки затопленного водой леса. Салли с Наташей целыми днями не уходили с палубы, рассматривая, как переплывают реку тапиры и крокодилы, как перепархивают с ветки на ветку великолепные попугаи ара.
Во Мэнь и его помощница Мара готовили еду для участников экспедиции. Вообще-то, кормить пассажиров было заботой капитана Популоса, но все его меню состояло из риса, фасоли и так называемой фейжоады, то есть сухой муки из маниоки с говядиной, это всем быстро приелось.
Два раза пароход садился на мель. Приходилось его снимать с помощью стального каната, обвязанного вокруг какого-нибудь толстого ствола дерева на берегу, только вот входить в воду было крайне опасно: река кишела пираньями.
Прошло десять дней, и пейзаж стал меняться. Джунгли уступали место Бразильскому плоскогорью. Среди белого или желтого песка виднелись клочки молочно-зеленой колючей травы, росли карликовые деревца с грубой, колючей корой и листьями, как будто покрытыми воском. Томек и Збышек с тоской во взоре обозревали знаменитое Мату-Гросу – край золота, алмазов, авантюристов и укрывающихся от закона преступников.
Лишь через две недели тяжелого плавания экспедиция Вильмовских оказалась в поезде, идущем из Касериса в Мату-Гросу, небольшой городок на реке Гуапоре.
XXIПриказ генерала
Небольшой колесный пароход неспешно шлепал вниз по течению реки Маморе. На правом берегу из лесной чащи уже выплывал городок Гуажара-Мирин. Владелец и одновременно капитан пароходика Мартинес то и дело с беспокойством подносил к глазам бинокль.
– Что-то неладное там происходит! Слишком много вооруженных людей на пристани. Посмотри сам, сеньор!
Вильмовский взял бинокль. На бревенчатой пристани толпились вооруженные карабинами индейцы и метисы. Метис атлетического сложения размахивал руками, по-видимому отдавая какие-то приказания. У лодок тоже стояли индейцы.
– Набережная окружена людьми с оружием, и они держат лодки наготове, – подтвердил Вильмовский.
– Ну вот, теперь ты видишь, я был прав, когда не советовал сюда плыть? – упрекнул его Мартинес. – Напрасно я поддался уговорам! Уже три месяца, как на северной границе Боливии продолжаются серьезные беспорядки. Повстанцы, видно, захватили и Гуажара-Мирин.
– В Мату-Гросу нам говорили, что здесь проводят какую-то важную железнодорожную ветку, – вмешался Томек. – Может, это охранники строителей?
В эту минуту на набережной раздались выстрелы.
– Это нам сигнализируют, чтобы мы пристали к берегу, – произнес Вильмовский. – Что будем делать?
– Ничего другого, сеньор, как только пристать, – решительно заявил Мартинес. – Если мы их не послушаем, нас обстреляют и догонят по реке на лодках.
– Мы еще можем повернуть назад и высадиться на берег в другом месте, – высказал свое мнение Уилсон.
– Далеко мы не уплывем: дров почти не осталось, – возразил Мартинес. – Не получится у нас удрать вниз по течению. За Гуажара-Мирин до самого устья встречается множество порогов, и они не дают плыть по Маморе.
– Ничего не попишешь, придется пристать, – вздохнул Вильмовский.
– Вы правы, – поддержал его Уилсон. – Все равно мы должны расстаться в Гуажара-Мирин с господином Мартинесом и идти пешком до реки Абуна на северной границе Боливии. Если это повстанцы, может быть, удастся с ними договориться, а если нет, мы тоже не безоружные.
– Женщины – в каюты! – распорядился Томек. – Остальным держать оружие наготове!
Трое кубео, Уилсон, Во Мэнь и Збышек с карабинами в руках встали за спиной Томека. Пароходик тем временем неспешно подваливал к временной пристани.
– Сеньор, только не открывай стрельбу! – предупредил Мартинес.
– Не беспокойтесь, в наших интересах быть сдержанными, – заверил его Вильмовский. – Мы планируем добраться в окрестности Кобихи, впереди еще часть пути.
– Нам нужно держать их под прицелом. Если они ворвутся на судно, нам с ними не справиться, – прибавил Томек.
Двое матросов Мартинеса бросили швартовы. Индейцы на берегу тут же обмотали их вокруг деревьев. Вильмовский подошел к борту, спросил по-испански:
– Чего вы хотите от нас?
Вперед выступил громадный метис. На груди у него перекрещивались два патронташа с пулями для карабина, на правом боку висела кобура с револьвером, в руках он держал карабин. Из-под полуопущенных век он обводил тяжелым взглядом сгрудившихся на палубе судна мужчин.
– Все прибывшие в Гуажара-Мирин обязаны пройти тщательный контроль, – не сразу произнес он.
– Что за контроль, чей? – быстро спросил Вильмовский.
– Генерала, таков его приказ! – отрывисто ответил метис.
– Какой такой генерал? – вмешался Томек. – Мы английские граждане, документы у нас в порядке.
Метис снова подозрительно оглядел стоящих на палубе людей и добавил насмешливым тоном:
– Это мы еще посмотрим. Белые люди, китаец, индейцы – это и есть англичане? Что-то подозрительно. Признайся, сеньор, ты не говоришь правды. Пошли к генералу, он решит.
– Послушай, сеньор, – обратился к нему Вильмовский. – Мы – английская научная экспедиция. Эти люди участвуют в ней на законных основаниях, что подтверждают имеющиеся у нас документы. Мы получили согласие властей на проведение нашей экспедиции.
– О каких властях ты говоришь, сеньор? Здесь действует только приказ генерала, – объявил метис.
– Хорошо! – прервал спор Вильмовский-старший. – Один из нас пойдет к генералу и покажет ему документы.
Метис, поразмыслив, решил:
– Согласен! Один идет со мной, остальные останутся на судне, но предупреждаю: мои люди не спустят с вас глаз, а пострелять они любят!
– Мы будем об этом помнить, мы не ищем приключений, – заверил Анджей Вильмовский.
– Отец, я пойду к этому генералу, – негромко сказал Томек. – Экспедицию ведешь ты! Что будет, если они тебя задержат?
– Хорошо, ты умеешь улаживать такие дела, – согласился Вильмовский. – Сейчас отдам тебе документы.
– Пусть лучше они останутся у тебя, у меня их могут отобрать, – сказал Томек.
Он передал свой штуцер Габоку и с одним кольтом на поясе сошел на пристань. Метис тут же приблизился к нему и приказал:
– Отдай револьвер!
Без слов протеста Томек достал из кобуры кольт и вручил его метису. Трое вооруженных индейцев с метисом во главе повели его в направлении каких-то строений.
Томек совсем не огорчился из-за того, что у него отобрали револьвер. Все равно городишко битком набит вооруженными людьми, всякое сопротивление было бы бесполезно. Томека сейчас мучили мысли о том, какие же испытания выпали на долю Смуги и Новицкого, если революция приняла такой размах. Долго размышлять ему не пришлось. Его охранники остановились перед большим одноэтажным домом, возведенным на толстых сваях. Перед прикрытой пальмовыми листьями верандой несли охрану несколько вооруженных до зубов индейцев. Метис что-то тихо им сказал, затем повернулся к Томеку:
– Подожди здесь, сеньор, я извещу генерала.
Он взошел на веранду и скрылся за циновкой, прикрывающей дверной проем. Изнутри дома доносилось визгливое женское пение. Именно так, искусственно и ненатурально, пели женщины племени пираха из Уайры, там это считалось хорошим голосом. Возможно, это действительно пели женщины-пираха, ведь у реки Мадре-де-Дьос в Северной Боливии находились селения пираха и туда Варгас посылал свои коррерии.
«Ну, видно, и типчик этот генерал!» – подумалось Томеку.
Визгливое пение внезапно смолкло, послышались отзвуки разговоров, но юноша не мог различить слов. Вскоре на веранду вернулся метис:
– Входи, сеньор! Генерал хочет на тебя посмотреть.
Нахмурившись, Томек не спеша вошел на веранду. Метис пошире откинул циновку и пропустил Томека в просторную комнату. Здесь царил полумрак, ажурные циновки прикрывали оба окна. В глубине комнаты за кое-как сколоченным дощатым столом сидел крепко сложенный человек в широкополой панаме, ее поля бросали тень на опаленное солнцем лицо. С первого взгляда трудно было угадать, кто он – белый, индеец или метис. На столе перед генералом стояли наполовину пустая бутылка и стакан, лежал ремень с двумя кольтами в кобурах. Две молодые полуобнаженные индианки с разрисованными красной краской лицами, с татуировкой в виде черных змеек на щеках обмахивали генерала перистыми пальмовыми листьями.
Бросив взгляд на Томека, генерал вздрогнул и не сразу вполголоса приказал по-испански: