Они остановились у порога внушительного дома, отличавшегося от других своей ухоженностью, сошли с верблюдов. Хозяин ждал их у порога. Вильмовский присмотрелся к нему. Видный, высокий, облаченный в белую галабею, с благородными чертами лица. Иссиня-черные густые волнистые волосы, седеющая узкая бородка еще больше усиливали впечатление спокойного достоинства. Он стоял молча.
– Здравствуйте, – обратился хозяин к Смуге и с легкой иронией добавил: – Эфенди![106] – И свободным широким жестом пригласил всех в дом.
Разговор, несмотря на усилия Абира, не клеился. И Смуга, и Юсуф обходили щекотливую тему, словно боялись ее тронуть.
Первым отважился Смуга:
– Прошло уже несколько лет, как я отсюда уехал!
– Я помню, – ответил Юсуф.
– Меня вызвал брат, он умирал, – пояснил Смуга.
– Я знаю, что это такое, когда умирает близкий. И внезапно.
– Значит, мы оба это знаем.
В разговор вступил Абир.
– Ваши сердца трепещут, – торжественно произнес он. – Пусть беседа успокоит их трепет, послужит бальзамом для ваших ран. Мы оставим вас вдвоем.
Абир с Вильмовским погуляли вдоль канала, орошавшего поля конопли и льна.
– Раньше коноплю выращивали только как дурманящее средство, – пояснил египтянин. – А Мухаммед Али приказал возделывать ее повсеместно, поскольку не хватало парусины для флота. А так как не было и леса для кораблей, он велел сажать акации. Вот они и растут здесь с пальмами и оливковыми деревьями. Только в самом Эль-Файюме посажено тридцать тысяч оливковых деревьев.
Когда они вернулись, Смуга вкладывал в руки Юсуфа уздечку своего верблюда. В Эль-Файюме они купили для него новую дорогую упряжь и седло. Молодое животное выглядело прекрасно.
– Пусть этот дар говорит тебе о доброте и силе дружбы, – произнес Смуга.
– Старая мудрость гласит, что «верблюд никогда не забывает обид», – усмехнулся Юсуф. – Хорошо, что человек – не верблюд. Сегодня я получил верблюда и вновь обрел друга.
Он заставил верблюда опуститься на землю и взобрался на него. Медленно, торжественно объехал двор.
– Отличный молодой дромадер, он будет долгие годы служить моему дому.
Атмосфера разрядилась, все говорили более свободно, шутили. Вспоминали старые времена, обсуждали политику.
– Что поделывают твои сыновья? – спросил Смуга.
Юсуф улыбнулся:
– Поговорка говорит, что у верблюда свои дела, а у погонщиков свои… У сыновей свои дела. Они вместе, но сейчас далеко. И выбрали трудную жизнь. Живут в Асуане, водят караваны вверх по Нилу, в Судан и дальше. Сердце отца часто беспокоится.
– Может, Аллах направит наши стопы в те места, – сказал Абир.
– Вы отправляетесь так далеко?
– Может быть, да, а может быть, и нет… До Луксора – это точно. Мы ищем расхитителей гробниц, – объяснил Смуга.
– Трудное дело… Но мудрые люди в Египте говорят, что у кого голова на месте, тот и шапку себе добудет.
– Но ведь феска украшает твою почтенную голову, – рассмеялся Смуга. – Мы еще мало знаем – так, кое-что слышали.
– Как говорят мудрецы, прежде чем решиться сделать шаг, проверь, есть ли у тебя ноги… Что вам уже известно?
Они рассказали ему все, что знали. Юсуф долго молчал, потом начал говорить:
– Аль-Хабиши, александрийский купец, порядочный человек. Если он советовал искать в Каире, это ценное указание. Хорошо, что вы ко мне приехали. Сюда тоже доходят кое-какие вести. Тот, кто хочет достичь своей цели, не спешит. Это хорошо организованная банда. Попробуйте поискать в деревнях вокруг Фив и среди тамошних торговцев. Но это все начало, руки этой банды, а откуда растут ее ноги? Кто и в какой порт доставляет товар? Если не в Александрию, то куда? Может, в Порт-Саид, может, в порт поменьше… Что же касается головы, то она обязательно должна быть в Каире…
– А Фараон? – спросил Абир.
– Ну, это вряд ли кто-то важный, хотя он может многое знать, – ответил Юсуф. И, помолчав, добавил: – По-моему, он посредник.
Все задумались.
– Меня удивляет, – снова начал Юсуф, – что Ахмед ас-Саид, очень близкий хедиву человек, ничего не знает. Я бы ему не доверял.
– Почему? – заинтересованно спросил Смуга.
– Просто предчувствие. О нем говорят, что из корысти он готов осла в хвост поцеловать.
Последние слова Юсуфа их очень обеспокоили, и они решили как можно быстрее возвратиться в Эль-Файюм. Смуга старался подробнее вспомнить разговор с чиновником хедива. Не скрыл ли чего-нибудь от него Ахмед? Чем они себя перед ним выдали? От ответа на этот вопрос зависело многое. Томек и Салли могли подвергаться опасности.
XНочная атака
Ветер, будто исчерпав свою силу во время ночного вихря, дул все слабее и наконец совсем стих. Паруса повисли, судно почти остановилось. Только теперь стало понятно, для чего нужна такая большая команда. Все, за исключением капитана и месмателя, то есть рулевого, взялись за весла, чтобы вести судно против течения. В одном месте западный берег реки представлял собой живописный пляж. Увидев его, гребцы оставили весла и, ухватившись за толстый канат, поспешно сошли с парусника. С помощью этого каната они стали тащить судно вдоль берега, подчиняясь ритму не то крика, не то пения, в то время как рулевой высматривал, нет ли впереди мелей.
Вместе с командой на берег сошли и Томаш с Новицким. Новицкий помогал, Томек же оглядывался вокруг, чтобы подстрелить пару птиц к ужину. Буксировка шла так быстро, что он еле поспевал за здоровяками из судовой команды. Вскоре рулевой увидел впереди мелководье. Бурлаки споро поднялись на борт и попробовали обогнуть мелкое место, отталкиваясь длинными жердями. Когда это не помогло, все попрыгали в воду и начали тащить, толкать упрямый парусник. Разумеется, Новицкий активно во всем этом участвовал, никакая сила не могла удержать моряка от схватки с водной стихией. Салли и Патрик, не принимавшие участия в работе, не сводили глаз с берега, что само по себе оказалось очень интересным занятием.
Самыми крупными представителями водоплавающих птиц являются пеликаны (Pelicanidae). Характерным отличием их служит прежде всего огромный клюв-сачок, который состоит как бы из мешка и прикрывающей его крышки. Последняя очень длинная, совершенно плоская, сдавленная и на конце округленная. 〈…〉 Птицы эти водятся в жарком поясе и прилежащих частях обоих умеренных поясов; они встречаются во всех частях света и имеют довольно обширную область распространения. 〈…〉 Плавают пеликаны легко, быстро и продолжительно; летают чрезвычайно красиво. Развитием внешних чувств и умственных способностей пеликаны, по-видимому, превосходят своих родичей. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 2.)
Они сели на мель напротив густой пальмовой рощи. У берега реки и подальше, в глубине, в болотистом озерце бродили стройные журавли[107] с характерной, расширяющейся в задней части головы красной полоской и с напоминающим корону хохолком жестких перьев. Огромные белые пеликаны с необычайно длинными прямыми клювами то и дело ныряли и появлялись вновь с выловленной рыбой. Они ловко забрасывали ее себе в кожаный мешок под челюстью.
– Дядя, смотри, гуси! – крикнул Патрик, желая обратить внимание Томека на птиц.
– Действительно, большие гуси, – смеясь, согласилась Салли.
– Скорее уже лебеди, – подсказал Томек. – Только покрупнее, и эти клювы…
– Сравнивая этих птиц с лебедями, которые питаются растительной пищей, мы их унижаем, – заметила Салли. – Они хищники.
– Ты преувеличиваешь, Салли, – улыбнулся Томек. – Раз они питаются рыбой, это еще не значит, что их можно отнести к хищникам. Соколы, орлы, кондоры, ястребы, перепелятники, даже пустельги на тебя бы обиделись.
– Истинный рай для птицеловов, – заметила Салли.
– И для любителей птиц, и для охотников, к сожалению.
– Томек! Патрик! Смотрите! Ибисы, – взволнованно перебила его Салли.
– Где?
– Вон там! – показала она.
На ветке пальмы сидели две большие, почти полуметровые птицы. С блестящими белыми перьями и черной шеей, головой и клювом. Черный же хвост напоминал треугольник.
– Присмотрись к ним повнимательней! – не менее взволнованно, чем Салли, произнес Томек. – А вы знаете, что это за вид ибисов?
– Неужели это…
– Да-да, Салли, он самый. Ибис священный. А я слышал, что уже тридцать лет, как он полностью вымер в Египте.
У древних египтян Нил считался подателем и сохранителем жизни, а потому и ибис, который появлялся в стране во время разлива этой реки, пользовался большим почетом и уважением. Птицу эту даже обоготворяли и заботились, чтобы тело ее не подвергалось тлению, а сохранялось в течение целых тысячелетий. 〈…〉 Священный ибис (Ibis aethiopica), о котором идет речь, считается представителем рода того же имени. Цвет его перьев белый, за исключением концов крыльев и перьев на плечах. 〈…〉 Нередко случается видеть, как пара или целое общество ибисов бегает по степи, догоняя саранчу, или прогуливается по полю близ стада скота, нимало не стесняясь присутствием пастухов, перед которыми, как и вообще перед туземцами, ибисы не испытывают никакого страха. Его осанка полна достоинства, походка степенная, полет легкий и красивый… а душевные способности развиты выше, чем у всякой другой болотной птицы. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 2.)
Патрик побежал за Динго, и они оба принялись пугать птиц, те на минуту взлетали, чтобы тут же сесть снова…
– Во времена фараонов об этих птицах говорили так: они любят свою родину настолько сильно, что вдали от нее умирают от тоски, – с чувством произнесла Салли.
– Может, эти особи как раз вернулись из чужих стран или…
– Или?..
– Или мы перенеслись в эпоху фараонов. Ты только посмотри на эту природу, на людей… Ничего тут не изменилось за тысячу лет…