На обратном пути они задержались, чтобы, расположившись у порогов, понаблюдать за состязанием пловцов – жителей близлежащих деревень. Молоденький бербер схватился за толстый ствол пальмы, сел на него и бросился в воду. Стремительное течение подхватило его, подбросило, затем швырнуло вниз, но он спокойно и умело держался на поверхности. Потом исчез в глубине, но тут же вынырнул на противоположной стороне. Вскоре пловец вернулся и попросил бакшиш. Потом появился другой пловец со связкой тростника в руке. Это был бедуин из соседнего лагеря бишариев – племени, кочующего неподалеку от Асуана и живущего на подаяния и мелкой торговлей.
Наблюдавшему за соревнованиями Новицкому пришла в голову идея – превосходная, как ему показалось. Вот подходящий случай, чтобы хоть немного развеять печаль Салли. Да, он знал, что делать.
– Минутку! – Он подозвал к себе бербера и попросил Абира быть переводчиком.
– Попробуем устроить международные соревнования. Кто еще?
Его тут же окружила толпа мальчишек, примерно в возрасте Патрика. Новицкий критически их осмотрел и выбрал еще двоих. Черного, как смоль, нубийца и невысокого парнишку с индусскими чертами лица. Затем он подошел к остальным, пригляделся к их странным плавсредствам и выбрал нечто вроде одноместной лодчонки, плоской и крохотной. Еще у кого-то взял весла с лопастями по обеим сторонам.
– Что ты хочешь делать? – забеспокоился Вильмовский.
– Ты сам хотел, чтобы я как-то развеселил Салли, – шепнул ему моряк по-польски, а по-английски громко заявил: – Когда-то плавали мы по Висле прямо на досках либо в корытах. И неплохо у меня получалось. Не бойтесь за меня!
Он разделся до пояса.
– Скажи этим соплякам, что первый, кто сюда вернется, получит двойной бакшиш, – попросил Новицкий Абира. – Начнем по твоему сигналу.
– Сдурел, ей-богу, совсем сдурел, – шепнул Вильмовский Смуге.
Патрик и Абир, находясь в одинаковом изумлении, дали волю эмоциям. Салли как будто несколько оживилась. Вильмовский в сомнении качал головой, а Смуга смотрел на все происходящее с чем-то вроде улыбки в уголках губ.
Тройка местных пловцов выглядела гномами рядом с Голиафом из Варшавы.
– Готовы? – спросил Абир.
Все серьезно кивнули.
– Начали! – скомандовал он.
Уже на старте моряк всех опередил. Другие сразу оседлали своих водных «скакунов», стараясь, балансируя, удержаться на них. Поскольку течение поначалу не было быстрым, они немало потеряли. Новицкий же выбрал другой вариант. Сперва он плыл, придерживая лодку и весла перед собой. Только когда течение стало сильным, он сел в свою «игрушку» и, удерживая равновесие с помощью весел, первым достиг противоположной стороны. Он опередил на пару секунд юного нубийца, за которым финишировали остальные.
– Гром тебя разрази, медведь ты эдакий, – приветствовал Новицкого Вильмовский. – Я не сомневался, что ты проиграешь.
– Я же говорил, что у меня есть опыт, – возразил Новицкий. – Сколько лет я учился разным морским штучкам.
– Но ведь не на реке же? – заметил Абир.
– Да ну… Чем тут хвалиться? Когда-то на такой крутой реке пришлось играть со смертью. Здесь-то что, забава… – произнес он совершенно серьезным тоном.
И приятное настроение развеялось как дым.
XVIIIМакбара
От минарета к минарету несся заунывный голос муэдзина. «Ла иллаха илла Аллах! Ва Мухаммед Расул Аллах»[138], призывающий к вечерней молитве. Уже на пороге гостиницы Смуга с Абиром в изумлении увидели знакомую фигуру. Минуту спустя их уже приветствовал Юсуф Медхат аль-Хаддж, но как же он изменился! Сгорбившийся, с постаревшим лицом.
– Аллах керим! – обратился он к прибывшим. – Наконец-то я вас нашел. Догоняю вас уже от Луксора.
– Что-нибудь случилось? – забеспокоился Смуга, его испугал вид друга.
Но Юсуф сперва крепко пожал руку Вильмовского, по-отцовски прижал к себе Салли.
– Мне все известно, – сказал он.
Они расположились в гостиничном ресторане, чтобы спокойно поговорить. Юсуф, как обычно, начал с изречения:
– Временами тот, кто хочет помочь, сам требует помощи.
– Да что случилось? – с нетерпением повторил Смуга.
– Случилось?.. Старая пословица говорит, что лучше всех тот, кто замечает свои ошибки. Я вот мог иметь сыновей при себе, да не удержал. Позволил им уехать на юг, скитаться по Африке. И теперь я пла́чу. Мои сыновья… Дорогие мои Наджиб и Маджид… Они не возвратились из поездки.
– Застряли где-то в Черной Африке… – догадался Смуга.
– Должны были вернуться два-три месяца тому назад. Старые люди говорят, что мудрый ищет совершенства, а глупый – богатства. Они отправились туда, где опаснее всего. В Черную Африку, дальше Судана. Хорошо хоть прислали весточку из Судана. По крайней мере я знаю, что они хотели попасть на озеро Альберт, какое-то там у них выгодное дело.
Присутствующие переглянулись. Опять это название: озеро Альберт.
– В этой части Африки все может случиться. Официально в районе восточных африканских озер сферы влияния поделены, но на самом деле там соперничают французы, англичане, бельгийцы, немцы, – объяснил Абир. – Да к тому же еще племена противоборствуют. Там что угодно случается – и людоедство, и торговля рабами.
– Да ведь с этим давно покончено, – возразил Вильмовский.
– Официально – да! Но кто знает, что творится в укромных уголках джунглей, – покачал головой Юсуф. – Я слышал, вы отправляетесь на юг. Для меня это последняя надежда. Я все свое состояние отдам, только спасите моих детей! – умоляюще проговорил он.
– Дружище, – с теплотой в голосе ответил ему Смуга. – Да, мы идем туда, в неизвестность, чтобы разыскать преступника. Сами не знаем, вернемся ли мы. Но клянусь тебе, если только что-нибудь узнаю после того, как покончу с нашим делом, брошусь по следу, как гончая. Если найдем след… Обещаю тебе.
Притихший Вильмовский испытал вдруг чувство облегчения и сам был этим удивлен. Он очень сочувствовал Юсуфу и так хорошо понимал, что тот переживает. Но только теперь поляк осознал, как тяжело давалась ему охватившая его ненависть. Будто воздух, ему требовался иной повод для экспедиции. Неожиданно для самого себя он произнес:
– Если мы нападем на след… Если в этой Черной Африке мы нападем на след, мы готовы даже отложить наши планы, чтобы отыскать твоих сыновей.
У Юсуфа на глазах заблестели слезы:
– Пусть тебя вознаградит Аллах, брат, – сказал он, и Вильмовский принял к сердцу это исключительное, предназначенное лишь для близких, обращение.
А Юсуф продолжал:
– Я пошел бы с вами, но куда там – состарился…
– Ты расскажи нам подробнее, чем занимались твои сыновья, – прервал его Смуга.
– Мне мало что известно, они никому, даже самым близким, ничего не рассказывали. Просто привозили товар.
Смуга сменил тему.
– Откуда ты знал, что Ахмеду ас-Саиду нет веры? – спросил он.
– Я его хорошо знал. И догадался, потому что он не раз уже оказывался замешанным в разные подозрительные дела. «Нельзя доверять коту ключи от голубятни». А он из таких котов, что подкрадутся, притаятся и ухватят, что получше.
– Ахмед ас-Саид предал нас. Все наши неприятности начались из-за него, – заметил Вильмовский, а Смуга добавил:
– Ничего, мы с ним еще рассчитаемся!
Новицкий и Салли сидели молча. Экспедиция, задуманная как преследование преступника, на глазах меняла характер. Не только месть и чувство справедливости будут вести вперед ее участников. Они будут искать пропавших в Черной Африке сыновей Юсуфа.
Новицкий старался понять Вильмовского. Томека уже не вернуть, а у Юсуфа еще есть надежда. Но прощение – не в природе моряка. Нет, он не откажется от погони за Фараоном, пусть даже из-за этого рассорится с друзьями. Новицкий не мог сосредоточиться и был сыт по горло всякими соображениями. Ему стало душно и захотелось побыть в одиночестве. Он извинился перед всеми и вышел на улицу.
Моряк нервно прохаживался перед гостиницей и неожиданно столкнулся с каким-то выходящим из ближайшей кофейни человеком.
– Поосторожнее! – воскликнул Новицкий.
Тот поднял голову, снял шляпу, и Новицкий узнал Гарри. Поляк тут же схватил его за куртку, но Гарри вырвался и ринулся прочь по песчаной тропе куда-то в восточном направлении. Моряк без колебаний бросился за ним. Так они преодолели три, может, четыре километра и вдруг оказались среди развалин древнего Асуана. Новицкий, не привыкший к быстрому бегу, начал уставать, и хотя не потерял Гарри из виду, но и не приблизился к нему. Теперь они двигались вдоль старой стены, и моряку удалось сократить дистанцию. Гарри понял, что ему не скрыться, и остановился. Молниеносно атаковал Новицкого, умело уклонился от удара и сам попал моряку в плечо.
– Что, соскучился по мне, мерзавец? – прошипел Новицкий сквозь стиснутые зубы.
Гарри, все еще тяжело дышавший после быстрого бега, издевательски ухмыльнулся. Он взял себя за ухо и спросил:
– Помнишь?
Сказав это, он мгновенно замахнулся ножом. Новицкий сумел уклониться, резко откинувшись назад, но в эту же минуту получил сокрушительный удар в челюсть и упал на спину. Он еще услышал смех и французское слово «Адью!» – «Прощай!». Однако заметил, что Гарри исчез в какой-то расщелине. Новицкий осторожно заглянул туда, вот только в расщелине царила такая темнота, что он почуял неладное и решил вернуться сюда при свете дня.
Утром с ним пошли Абир, Салли и Смуга. Перед ними раскинулись развалины древнего Асуана, а за ними – гранитная пустыня, величественная, страшная, дикая. Розовый, серый, зеленоватый гранит в блеске солнечных лучей казался одинаково черным. Компания увидела какую-то стену, а Абир сказал:
– Это макбара!
– Макбара? – удивился Новицкий.
– Древнее мусульманское кладбище, устроенное по образцу захоронений фараонов.
– Давайте заглянем внутрь.
– Не советую, – предостерег Абир. – Не стоит нарушать покоя мусульманских кладбищ, если не хочешь остаться в Египте навсегда… с ножом в спине.