– Благодарю за предупреждение, – ответил моряк, которого эти слова совсем не убедили. – Если тому можно было, так могу и я.
Они подошли поближе, туда, где стена становилась ниже.
– А вон те домики – это что? – спросил Новицкий, поднявшись на цыпочки.
– Это как раз гробницы, – ответил Абир.
– Какие интересные, – продолжал Новицкий. – Совсем как жилые дома. А как в них хоронят покойников? Раскладывают по этажам?
Абир ответил не сразу:
– Умершие покоятся в нижней части, а наверху – помещения для приходящих сюда членов семьи.
– И часто приходят?
– Раза два в год, на целые сутки.
– Покойники лежат в гробах? – не унимался Новицкий.
– Это уникальное кладбище, такие арабские кладбища существуют только в Египте. – Араб как будто не слышал обращенных к нему вопросов.
Догадавшись, что Абир как мусульманин не хочет обсуждать эту тему, Новицкий поспешно проговорил:
– Мы отмечаем день умерших в ноябре и тоже посещаем тогда кладбища, чтобы почтить память ушедших близких. По-моему, ваши обычаи показывают, как вы чтите своих умерших родных.
– Да, мусульмане относятся к ним с величайшим почтением. – Абир снова дал втянуть себя в разговор.
Как следовало из его рассказа, мусульмане хоронили покойников в подземной части гробницы в двух помещениях, одно предназначалось для мужчин, другое – для женщин. Обмотанное простыней тело умершего укладывают на посыпанную пеплом землю. В надземной части гробницы находятся помещения для живущих членов семьи, которые два раза в год, в праздник малого и большого Рамадана[139], приходят навестить мертвых и побыть с ними весь день и ночь. Люди побогаче даже обставляют эти комнаты мебелью, чтобы было на чем спать и есть.
– Сейчас арабы уже не возводят таких дорогих гробниц, – говорил Абир. – Этот обычай канул в прошлое из-за всеобщего обнищания.
Слушая рассказ, Новицкий одновременно пытался увидеть на кладбище через стену. Оглядевшись, он подозвал своих спутников.
– Смотрите-ка, что там, за этой стеной. – Он явно был взволнован. – Подождите меня здесь. Если кто-то появится, дайте мне знать. Я войду и разведаю, что там и как. Нет ли там следов Гарри.
– Арабы в это время дня сидят дома, – заметила Салли. – Только туристы могут таскаться в такую жару.
– Лучше уж войдем все вместе, – решил Смуга.
Абир не возражал, только настороженно огляделся.
Одноэтажные гробницы были закрыты. Как у большинства строений в Асуане, крыш у них не имелось. Компания обошла кладбище в поисках какого-нибудь тайника. Однако все другие гробницы тоже оказались заперты. Вдруг Абир сказал:
– Внимание, вон у той гробницы кто-то сидит.
– Интересная гробница, – заметил Новицкий. – Хоть какое-то разнообразие в этой мрачной пустыне.
Одинокий пожилой человек в тюрбане, в просторной полосатой галабее никак не мог представлять угрозы. Он сидел на пороге гробницы. Лицо окаймляла буйная растительность. Гробница, перед которой сидел старик, напоминала часовенку с овальным входом. И вход был открыт. В середине стоял покрытый красной тканью катафалк.
Абир подошел к пожилому арабу, почтительно с ним поздоровался, заверил, что христиане с великим уважением относятся к почестям, какие мусульмане отдают своим умершим, и попросил разрешения как следует осмотреть оригинальную гробницу. Протянул ему бакшиш. Старец гневным жестом отказался, порывисто поднялся, отошел в сторону.
– Можете осмотреть гробницу, но поспешите, – сказал Абир. – И не входите внутрь!
Тем временем по другую сторону гробницы стали появляться люди. Поначалу их было только двое, но совсем скоро уже более десяти человек, выросших как из-под земли, злобными взглядами следили за каждым движением чужеземцев.
– Что-то тут затевается, – по-польски произнес Новицкий. – Давайте-ка отсюда убираться подобру-поздорову!
– Еще минуточку, – запротестовала Салли. – Гробница открыта. На всех остальных замки, а здесь приоткрыта дверца. Надо бы войти внутрь. Возможно, там тайник.
Маловероятно, но проверить необходимо.
Абир подошел к наблюдавшим и стал раздавать бакшиш. Все брали, не благодаря ни единым словом. Вперед вышел низенький, худой, сгорбленный старик в грязной галабее. Абир вступил с ним в разговор, тот с пониманием кивал головой. Когда Абир спросил, лежит ли в этой гробнице покойник, старик протянул руку и откинул занавеску, прикрывавшую продолговатый предмет, который они приняли за катафалк. Увидев это, араб, разрешивший осмотреть гробницу, подхватил с земли большой камень и двинулся к ним.
Абир тут же отошел, стал прощаться с рассерженным арабом, еще раз раздал всем бакшиш. Руки за ним протягивались медленно, как-то неуверенно, угрюмый блеск в глазах не сулил ничего хорошего.
Новицкий и Салли со Смугой медленно отступали в глубину кладбища, к пролому в ограждении. Абир отстал от них на несколько шагов, сгорбленный старик топтался возле него. Толпа арабов поначалу тоже потянулась за ними, но потом понемногу начала рассеиваться и в конце концов исчезла так же неожиданно, как и появилась.
Абир подал не отходившему от него старику пачку папирос, немного сладостей. Тот, пряча подношения в галабее, прохрипел:
– Я здесь сторож, у меня есть ключи от больших гробниц.
Говоря это, он чуть распахнул галабею, показав два больших ключа, заткнутых за шнур, которым он был опоясан. Новицкий не удержался. Не говоря ни слова, он вытащил бумажник, и два египетских фунта перешли из рук в руки. Старик встревоженно огляделся, кивнул и пробормотал:
– Ладно, пущу вас и послежу, чтобы те не пришли. Плохо бы вам было. Давайте, только побыстрее.
Наконец-то они смогли попасть внутрь гробницы. Строение состояло из нескольких помещений, полом в них служил вездесущий песок, а вместо крыши – лазурное, сверкающее небо. В первых комнатах остались довольно свежие следы трапезы живых. В последней комнате, самой большой, хоронили покойников. У левой стены – мужчин, у правой – женщин, между ними – детей.
Старик страшно их подгонял, но все же впустил еще в три гробницы. Ни в одной никаких следов не было обнаружено. Когда компания покинула последнюю гробницу, расположенную у самого пролома в стене, Смуга поблагодарил старика, а Салли вручила какую-то мелочь. Прощаясь, Абир спросил, не навещал ли кто покойников в последнее время, но сторож ничего не ответил, лишь пожал плечами. Тайна осталась нераскрытой.
Рядом с гробницей, вызвавшей у них наибольший интерес, росла финиковая пальма. Старый араб сорвал зеленые продолговатые плоды, протянул их Смуге.
– Они съедобны? – спросил путешественник.
– Да, да! – подтвердил араб и жестами предложил попробовать.
Смуга разгрыз плод. Финик оказался без косточки и довольно твердым. Следопыт немного его пожевал, но через минуту рот его заполнился пеной странного неприятного вкуса. Смуга быстро отошел за гробницу и выплюнул эту гадость.
– Идемте отсюда, идемте, – подгонял он своих спутников, хотя они уже покинули кладбище. По дороге он рассказал об этом несчастном финике. Десны и язык немного одеревенели, рот все еще заполняла желтоватая пена.
– Какого черта ты берешь в рот всякую дрянь, растущую на кладбище? – рассердился Новицкий.
– Идемте быстрей в гостиницу, – торопила всех Салли.
Смуга, постоянно отплевываясь, догнал Абира, шедшего чуть впереди.
– Ты можешь сказать, что это за гадость? – спросил поляк.
– Разновидность финика, – ответил Абир. – Неужели тебя, человека, хорошо знающего Египет, нужно предупреждать?
– И самые умные люди иногда совершают глупейшие ошибки, – вздохнул Смуга. – Ты хоть скажи, разновидность эта съедобна?
– Вовсе нет! Выбрось ты их поскорее! – воскликнул Абир. – Это же яд!
Всю ночь и следующий день Смуге было не по себе. Он все-таки проглотил немного этой пены, образовавшейся во рту, но ничего серьезного с ним не случилось. Одеревенение прошло. Зачем этот старый араб предложил ему попробовать ядовитый плод, Смуга так никогда и не узнал.
На следующий день, сообщив полиции о последних событиях, группа выехала в Вади-Хальфу. В Асуане в семье Юсуфа остался Патрик, ему поручили опекать Динго. Все с сожалением простились с Абиром. Он был неопытен в таких делах и мог не выдержать тягот экспедиции.
XIXПо следам исследователей истоков Нила
Южнее Асуана ширина Нила достигала трехсот километров. Пароход уже вплывал на территорию Нубии, местность с самым жарким во всей Африке климатом. Правда, считалось, что песок ее пустынь помогает лечить раны, однако пути караванов и армий были усеяны скелетами людей и животных.
Пароход продвигался вдоль низких песчаных берегов, минуя пальмы, затопленные почти до самых крон; нубийские деревни; приветствовал встречные, нагруженные самым разным товаром фелюги, настоящие лавки на воде. Вся компания с восторгом смотрела на возвышавшиеся на западном берегу величественные храмы Абу-Симбел[140].
От суданского города Вади-Хальфа они должны были ехать по железной дороге. Пока к перрону не подошел желто-красный поезд с вагонами, оснащенными системой искусственного климата, они вспоминали первое время своего пребывания в Африке. В просторном купе все вздохнули с облегчением. Если бы не плотно закрытые окна с синеватыми стеклами, наши герои чувствовали бы себя как в Европе. Два случайных попутчика, британские офицеры, оказались очень симпатичными и предупредительными, особенно по отношению к Салли.
После двух часов езды поезд остановился. Новицкий выглянул в окно. В совершенно пустынном месте стояло несколько белых, конической формы кирпичных бараков с черной кровлей. Других строений нигде не было видно. Люди, собравшиеся около поезда, очень ловко и умело управились с разгрузкой. Новицкого очень заинтересовали емкости с какой-то жидкостью, которые выгружали из багажного вагона. Вернувшись, он поделился своими соображениями со спутниками.