– Братишка! – донесся до него шепот. – Это ты?
Томеку подумалось, что ему снится.
– Тадек! Ты здесь? – прошептал он, прижавшись к двери.
Послышался едва слышный скрип двери… и он уже в объятиях друзей. Смуга торопился.
– Надо освободить рабов и захватить вожака.
– Я покажу его каюту, – предложил Томек.
Новицкий дал ему револьвер.
– Иди со Смугой, а я выйду на палубу и открою люки.
– Где остальные стражники? – Вопрос задал рассудительный, выдержанный, готовый действовать Смуга.
– Спят в каютах по коридору. А некоторые на палубе, – прошептал Томек.
– Сначала освободим рабов. Они помогут нам обезвредить охрану, – горячился Новицкий.
– У меня другое предложение, – не согласился Томек. – Давайте запрем стражников в их каюте.
– А как? – Смуге сразу понравилась эта идея.
– Двери на колышек, и дело с концом. Я ведь тоже так был заперт.
– За дело! – потер руки Новицкий.
С этим они справились быстро и без шума. Задвижки оказались весьма основательными, даже крепким мужчинам было не под силу сломать их.
– Сидят теперь, как сардины в банке, – радовался Новицкий. – Я открываю люки.
– Томек, теперь Фараон, – решил Смуга.
До сих пор удача сопутствовала им, как старый добрый друг. Смуга и Томек подошли к двери большой каюты. Смуга взялся за ручку, пробуя открыть дверь. Она была заперта на засов изнутри.
– Ян, я останусь здесь, – сказал Томек. – А ты иди, помоги Новицкому.
– Ладно. Стреляй точно в цель. И не забывай о его личной охране.
В эту минуту тишину уже понемногу рассеивающейся ночи нарушил крик. Смуга выскочил на палубу. Новицкий как раз открывал люки. Кричал Гарри, он даром времени не терял, целился в приближающиеся негритянские челноки.
– Нет! – громко выкрикнул Смуга.
Гарри вздрогнул, и пуля, не попав в Гордона, которому она предназначалась, задела плечо негра.
Бандиты, спавшие до этого на палубе, открыли беспорядочную стрельбу. Челноки тем временем причалили к борту. Гордон еще не вскочил на палубу, а Смуга уже схватился с двумя противниками. Один был сразу застрелен, другого, которому пуля задела щеку, свалил с ног сильный удар в челюсть. Отряд Гордона взял ситуацию под контроль. Кое-кто из бандитов уже сдался солдатам Гордона, с другими еще сражались негры. В битву вступили и невольники, через открытые люки выбравшиеся на палубу.
На этот раз Новицкий уже не упустил Гарри.
– Наконец-то! – воскликнул он и бросился в атаку.
Гарри чудом избежал столкновения, и моряк врезался в поручни. Он тут же обернулся и насмешливо ухмыльнулся. Новицкий долго верил, что должен победить Гарри, чтобы они могли вернуть Томека. Гарри медленно отступил, ожидая очередной атаки.
Моряк же по-кошачьи пружинисто приближался к врагу. Неожиданно противник отскочил в сторону и резко согнулся, однако Новицкий моментально разгадал его намерения и опередил его. Ногой он оттолкнул рукоятку корбача, отшвырнул его к разбросанным на палубе вещам. Одновременно последовал удар. Гарри чуть замешкался, и кулак моряка попал ему… в ухо. Новицкий не выдержал и громко рассмеялся.
– Теперь в ухо, – повторил он хорошо запомнившиеся слова. – А на это что скажешь? – И выразительно показал на подбородок.
Гарри, в черепе которого гремел целый оркестр, прохрипел:
– Попробуй! – И атаковал сам. Его кулак едва задел лицо моряка, а ответный удар в челюсть отбросил к стене каюты.
Тут уж Новицкий ураганом накинулся на Гарри. Левой рукой схватил его за рубашку у горла, прижал к стене. Сжал правый кулак, чтобы нанести решающий удар, но увидел помутневшие глаза противника, опустил занесенный кулак и оттолкнул Гарри. Тот медленно осел на палубу и не попытался подняться.
– Все, хватит с тебя! – признал Новицкий и почувствовал огромное облегчение. Он усмехнулся про себя, подошел и вытащил из-под груды вещей корбач. Победоносно щелкнул им над головой.
А Смуга тем временем спустился к Томеку. Молодой Вильмовский, побледневший от эмоций и усилий, нес вахту у дверей каюты Фараона.
– Не пытался выйти? – удивился Смуга.
– Нет, – ответил Томек.
– А стражники?
– Все еще не успокоились, пробуют освободиться. Слышишь?
– Я пришлю тебе людей. Стреляйте в каждого, кто выйдет.
Томек только кивнул, понимая, что иного решения нет.
На палубу все еще выводили невольников. Некоторые были в наручниках, другие – такие ослабевшие и больные, что им приходилось помогать. Гарри и его уцелевших людей стерегли солдаты Гордона.
– Тадек! – позвал Смуга. – Возьми людей, надо помочь Томеку.
Когда они оказались внизу, Смуга повысил голос:
– Открывай! Тебе ничто не поможет, ты окружен.
Ответом была тишина.
– Высадим двери, – предложил Новицкий.
– Только не забывайте об охране, – предупредил Смуга.
Моряк изо всех сил пнул замок, через минуту дверь распахнулась настежь и на пороге появился негр. Он замахнулся на Новицкого саблей. Тот уклонился. Раздался глухой звук выстрела, и негр ничком повалился на палубу, а сабля застряла в двери. Смуга спокойно убрал револьвер.
– Я же говорил: осторожно! – бесстрастно произнес он.
Все заглянули внутрь каюты. На постели лежал какой-то человек. Казалось, что он спит, но на прикрывавшем его одеяле виднелись пятна крови. Зрелище было не из приятных.
Смуга, Новицкий и Томек задержались в дверях. Вот человек, приведший к трагедии стольких людей. Способный, деятельный, но с разумом, охваченным болезненной, лютой идеей. Друзья так до конца не разгадали ее. Их победу отравил вкус горечи.
Новицкий все-таки приблизился и открыл лицо лежащего. Оно было черным! Значит, это не Фараон! Скорее всего, второй негр, служивший его личной охраной. Только теперь они заметили широко открытый иллюминатор. Новицкий выглянул из него и, побледнев, повернулся к друзьям.
– Там полно крокодилов, и они словно взбесились, – неохотно сказал он.
Выглянувших вслед за ним Смугу и Томека тоже охватил ужас.
– Принял смерть, которую уготовил мне, – прошептал Томек.
– Пойдем. Нам теперь здесь нечего делать, – резко бросил Смуга.
– Подожди немного. – Томеку хотелось осмотреть каюту.
На стене висели регалии фараоновой власти. Под ними на столике рядом с подсвечником стоял предмет под наброшенным на него лоскутом золотистой ткани. Под ней засверкала статуэтка фараона в охотничьем убранстве. Первым ее взял в руки Смуга.
– Салли говорила, что для золота она слишком легка. Совершенно верно.
– Ты прав, Ян, – подтвердил и Томек, загадочно улыбаясь.
– Что опять за этим кроется? – нетерпеливо спросил Новицкий.
– Когда-нибудь я вам об этом расскажу. – Томек забрал фигурку из рук Смуги.
Коридор был полон людей. У каждой каюты стояли солдаты Гордона и негры Кисуму.
– Успокойтесь! – призвал всех Смуга. – Мы даем вам две минуты, потом выкурим вас оттуда и оставим неграм.
– А вы нас отпустите? – спросил голос из-за двери.
– Никаких обещаний! – ответил Смуга. – Сдавайтесь.
– А в живых нас оставите?
– Мы передадим вас англичанам. Это их дело, как с вами поступить.
– Сдаемся, – ответил голос.
Вскоре почти тридцати торговцам рабами надели наручники – этого добра здесь хватало. Всех их затолкали в трюм, где до тех пор сидели схваченные ими негры.
Гордону пришлось остаться со своими солдатами на пароходе, чтобы охранять узников.
Поляки хотели как можно быстрее пуститься в обратный путь, их беспокоил Томек, очень ослабевший от долгого тюремного заключения. Вильмовский жаждал поскорее вывезти его из опасного, жаркого, влажного климата. Их мысли занимала и оставленная в Хартуме Салли – больная, одинокая… Когда еще дойдут до нее добрые вести! Все мечтали о том дне, когда они снова соберутся все вместе, счастливые, как никогда прежде, и, как никогда прежде, сознающие хрупкость своего счастья.
Но одно приглашение они отклонить не могли. Надо было принять участие в пиршестве, устраиваемом в деревне Кисуму. Туда отправились все четверо поляков, взяв с собой Маджида и Наджиба, освобожденного одновременно с Томеком. Смуга подстрелил двух антилоп, чтобы не прийти с пустыми руками.
Но еще до этого к Новицкому подошел Автоний.
– Куя![175] Куя! – повторял он.
– Что ты говоришь? – не понял Новицкий.
– Пойдем со мной! – сказал Автоний.
Моряк, Томек и Маджид без лишних слов двинулись следом. Мальчик привел их на свою любимую поляну и усадил в зарослях на ее краю, сам же начал кружить по лугу, тихонько посвистывая. В кустах напротив послышался шелест. Обеспокоенный Новицкий схватился за оружие, но Томек успокаивающе положил ему руку на плечо.
Одной из самых замечательных птиц Африки и даже одной из самых своеобразных птиц всего света следует считать королевского китоглава (Balaeniceps rex), являющегося представителем рода и семейства того же имени. Отличительные признаки его следующие: массивное тело, толстая шея и большая голова; мощный клюв, похожий на тяжелый деревянный башмак, с сильным зубцом на конце; очень высокие ноги с длинными пальцами и сильными когтями; широкие и длинные крылья средней длины, прямой 12-перый хвост. Преобладающий цвет его крупноперого мягкого оперения – красивый пепельно-серый. Этот исполин среди болотных птиц живет в одиночку, парами или небольшими группами в обширных недоступных болотах Белого Нила и его притоков. 〈…〉 Единственный звук, издаваемый этой птицей, – громкое щелканье клювом, напоминающее трещание аистов. (А. Брэм. Жизнь животных, т. 2.)
Из высокой травы вышла птица. Она вытянула шею и как будто потянулась, распрямляя крылья, подняла и опустила шею, что-то клекоча, словно кланяясь Автонию. А тот обнял ее за шею и стал гладить. Птица терпеливо принимала ласку. Ее перья, стальные, с небольшим зеленым и коричневым отливом, распушились от удовольствия. Автоний вполголоса что-то говорил ей, потом тихонько позвал: