К Бентли подошел худой, среднего роста мужчина. Его небольшую голову покрывали блестящие черные волосы. Низкий лоб, широко расставленные темные глаза, приплюснутый нос с сильно раздутыми ноздрями, выдающиеся скулы и белизна крепких зубов между толстыми мясистыми губами сообщали его лицу выражение дикости, несмотря на европейскую одежду, какая была на нем надета.
— А вот и Тони! — воскликнул Бентли, увидев туземца. — Знакомьтесь, Вильмовский, это Тони, наш проводник и превосходный охотник, о котором я вам говорил в Порт-Огасте.
Тони по очереди поздоровался со всеми присутствующими.
— Где ты оставил верблюдов? — спросил Бентли.
— Ждут у подъезда вокзала, — ответил Тони на ломаном английском языке. — Можем ли сейчас уезжать?
— Погрузим багаж на телеги и немедленно едем на ферму Кларка. Мы хотим поскорее очутиться на месте, — подтвердил Бентли.
Члены экспедиции вышли на другую сторону вокзала. В слабом свете ручных фонарей Томек увидел две телеги с высокими осями и большими задними и несколько меньшими передними колесами. В телеги были впряжены одногорбые верблюды, по три пары в каждую.
Как Томек узнал потом, упряжка из восьми верблюдов без особых усилий тащит телегу с грузом в три тонны по очень плохой дороге, даже по пескам пустыни.
Четыре низкорослых туземца, с лицами землистого цвета и шапками курчавых волос на головах, быстро погрузили на телеги весь багаж. Экспедиция тронулась в путь. Немногочисленные постройки пристанционного поселка быстро исчезли из вида.
Они ехали по степи, поросшей высокими травами. Томек напрасно пытался разглядеть дорогу. Он не мог понять, как можно здесь ехать в нужном направлении. Ночная темнота не позволяла видеть что-либо вокруг. Но верблюды под умелыми руками погонщиков быстро шли вперед, а охотники пытались сократить время пути беседой. Вильмовский расспрашивал Бентли о хозяине фермы, на которой они намеревались остановиться во время первой охоты.
— Вы говорили, что Кларк работал раньше на станции трансконтинентального телеграфа. Почему он уволился оттуда? — спросил Вильмовский.
— Ему просто надоела одинокая и монотонная жизнь на телеграфной станции, — ответил Бентли. — Надо сказать, что отдельные станции разбросаны вдоль линии на расстоянии примерно двести пятьдесят километров одна от другой. Если принять во внимание, что телеграф проложен через безлюдную пустыню Центральной Австралии, легко понять, почему служащим станции приходилось жить как отшельникам.
— Сколько человек, как правило, обслуживает одну такую станцию? — продолжал спрашивать Вильмовский.
— В большинстве случаев на станции постоянно работают два телеграфиста и четыре механика. Если на линии случится повреждение, механики двух смежных станций, между которыми произошла авария, немедленно берут с собой инструменты и материалы, необходимые для ремонта, и отправляются навстречу друг другу. Они ведут проверку линии до тех пор, пока одна из групп не обнаружит место повреждения и не устранит его. Известие, что повреждение исправлено, сообщается второй группе, после чего обе группы механиков немедленно уходят каждая на свою станцию, часто вовсе не встречаясь.
— Откуда вам известны такие подробности? — удивился Томек.
— Кларк — мой близкий друг, — ответил Бентли. — Еще во время службы на телеграфе он пригласил меня к себе на станцию. Я целый месяц провел на «Пик оверленд телеграф стейшн»[43], расположенной несколько западнее озера Эйр. Это был очень удобный случай ознакомиться с мертвым сердцем Австралии, как многие называют центральную часть нашего континента.
— Почему центральную часть континента называют мертвым сердцем Австралии? — удивленно спросил Томек.
— Центральная Австралия — это пустыня, лишенная воды и весьма негостеприимная как для людей, так и для животных. Вблизи озера Эйр даже птицы встречаются редко. Ведь я тебе уже рассказывал о непреодолимых трудностях, с которыми встретились люди из экспедиции Стёрта и Стюарта.
— Вы упомянули о необходимости частого исправления повреждений на телеграфной линии, — вмешался Смуга. — Каковы причины аварий на линии?
— Основная причина — совершенно дикая и безлюдная пустыня, через которую проложена линия. Строительство телеграфа было делом весьма трудным и хлопотным. Деревянные столбы, проволоку, изоляторы и даже продовольствие приходилось привозить на вьючных животных. Караваны с материалами путешествовали по пустыне больше двух лет. Вдобавок вскоре после начала постройки оказалось, что деревянные столбы непригодны в пустыне — они быстро уничтожались полчищами термитов. Если бы вовремя не заменили древесину стальными мачтами, вся проделанная работа оказалась бы напрасной. Кроме того, примите во внимание частые песчаные бури, беспрепятственно гуляющие вдоль и поперек пустыни.
— Я теперь вспомнил, что начатое в 1878 году, то есть на шесть лет позже, чем телеграфная линия, строительство железной дороги встретилось с подобными трудностями. Железная дорога тоже должна была пересечь весь континент с юга на север, — добавил Вильмовский.
— Строительство железной дороги не закончено до сегодняшнего дня. Южная часть дороги доведена до Алис-Спрингс[44], а северная заканчивается в Дейли-Уотерс. Между этими станциями простирается участок пустыни шириной в восемьсот километров, — заключил Бентли. — Надо сказать, что дешевле обходится проложить новую линию, чем откопать из-под песчаных заносов прежнюю.
— Нелегкая у вас жизнь! А я думал, что это туземцы перерезают телеграфную линию.
— Нет, они не трогали линию, — возразил Бентли. — Еще во время ее постройки туземцам был преподан наглядный урок. Им предлагали дотронуться до проводов, через которые пропускали электрический ток. Удары тока были столь неприятны и производили на австралийцев столь большое впечатление, что они боялись и близко подходить к телеграфу. Более того, они предупреждали об опасности других своих земляков. С тех пор туземцы называют телеграфную линию дьявольской выдумкой белых людей. Правда, иногда происходили попытки нападений со стороны туземцев на станции телеграфа, вплоть до убийства служащих. Телеграфных проводов они не трогали.
— А теперь туземцы успокоились или все еще нападают на телеграфные станции? — продолжал свои вопросы Смуга.
— Рассказывали недавно о нападении на станцию в Барроу-Крик[45]. Туземцы напали на работников станции, когда они шли на берег ручья, чтобы искупаться. Белым пришлось под градом копий отступить к зданию станции. Туземцы убили телеграфиста Степлетона и одного из механиков. Двое других служащих отделались ранами.
— Мне не приходилось до сих пор слышать об особой агрессивности туземцев, — заметил Смуга. — Ведь в Австралии не было большой войны между туземцами и белыми пришельцами?
— Туземцы в основном люди спокойные, но они хорошо помнят зло, причиненное им поселенцами, — признал Бентли.
— Это правда! Об этом прекрасно свидетельствует численность туземцев, оставшихся в живых, и нищета, ставшая их уделом, — добавил Вильмовский.
— Это печально, но правдиво, — ответил Бентли и изменил неприятную для него тему беседы.
Ночное путешествие по степи быстро утомило Томека. Он заснул, прислонив голову к плечу отца. Проснулся он на рассвете, когда караван остановился, чтобы дать передохнуть уставшим верблюдам. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась степь, поросшая высокой, пожелтевшей от солнца травой. По степи гулял утренний ветерок, и трава пригибалась к земле, волновалась, делая степь похожей на океан. Только в отдельных местах, словно островки, виднелись небольшие группки тянувшихся вверх деревьев. Вдали на западе можно было заметить контуры невысоких холмов.
Погонщики распрягли верблюдов, а наши охотники разбили палатку и на скорую руку приготовили завтрак. После короткого отдыха караван продолжал свой путь. Только лишь перед самым заходом солнца они рассмотрели на горизонте очертания каких-то строений. Подъехав ближе, путники увидели низкий забор, окружающий одноэтажный домик с тенистой верандой, и разбросанные вокруг него хозяйственные постройки.
Сразу же за фермой начиналась густая чаща кустарников, широкая полоса которых доходила до подножия холмов.
— Приехали, — сообщил Бентли, когда караван подошел к ферме.
На веранде показался высокий мужчина. Он увидел приближающийся караван и выбежал навстречу гостям.
— А вот и Кларк собственной персоной! — воскликнул Бентли, увидев хозяина фермы. — Как дела, Джонни?
— А я вас поджидаю уже по крайней мере три часа, — ответил Кларк. — Я уже боялся, что суп из хвоста кенгуру, приготовленный к вашему приезду, совсем выкипит. Слезайте с телег и считайте себя дома.
Кларк отвел в распоряжение охотников три самые большие комнаты. Не успели они как следует распаковать вещи и привести себя в порядок, как Кларк пригласил их к столу. Домашним хозяйством Кларка заведовал китаец Ват-Сунг. По мнению Кларка, это был великолепный повар, но хваленый суп из хвоста кенгуру Томеку не понравился. Однако обед был обильный и состоял из большого количества разнообразных блюд. Быстро утолив голод, мужчины закурили трубки.
— К сожалению, в последнее время здесь у нас сложилось не очень благоприятное положение, — начал беседу Кларк. — Среди кочующих в нашем округе туземцев распространился слух о планируемой нами большой охоте. Они об этом узнали от Тони, который предлагал им принять участие в облаве. По моим сведениям, известие об охоте вызвало среди туземцев неожиданное волнение. Они будто бы отказываются помогать. Если учесть, что их сейчас очень много вблизи фермы, мы должны проявить особую осторожность. Я не советую вам по одному выходить в степь. Конечно, надо также помнить об оружии, без которого выходить нельзя даже целой группой.
— Тони, ты слышал, что сказал господин Кларк? — обратился Бентли к охотнику.