— Ур-ра-а! — в восторге закричал Томек; он вскинул штуцер на плечо и достал револьвер.
Томек стрелял вверх и изо всех сил кричал вместе с туземцами. Кенгуру, испуганные смертью своего предводителя, повернули на юг. Совершенно неожиданно Томек увидел длинную линию всадников, поднимающихся из высокой травы. Раздались новые выстрелы, у наблюдателей вырвался невообразимый крик. Это Смуга появился со своим отрядом, чтобы с востока замкнуть цепь облавы.
— Ур-ра-а! — еще раз крикнул Томек и помчался за бегущими кенгуру.
Сжимаемое с двух сторон стадо неслось на юг. Вскоре им преградили путь пешие туземцы. Животные в страхе бросились обратно на восток. Но отряд Смуги задержал их криками и выстрелами. Путь на север был прегражден отрядом Бентли. Таким образом, перепуганные и потерявшие всякую ориентировку кенгуру бросились на запад к цепи каменных холмов. Там в ущелье их ждала пока что тихая ловушка.
Охотники без особого труда и неожиданностей загнали кенгуру в ущелье, выход из которого был немедленно закрыт высокой проволочной сеткой.
Заперев животных в ущелье, Вильмовский начал поиски Томека. Он никак не мог его найти. Бентли, которого он спросил о сыне, с улыбкой ответил:
— Вы за него не беспокойтесь. Это в самом деле молодчага-парень. Только благодаря ему кенгуру не смогли вырваться из кольца облавы. Ночью они отошли далеко на север, и можно было опасаться, что между стадом и моими людьми образуется разрыв, а группа Смуги не подоспеет, чтобы его закрыть. Поэтому я решил выбрать лучшего среди нас стрелка, чтобы тот в случае необходимости застрелил предводителя стада и повернул кенгуру на юг. Я выбрал Томека потому, что, по-моему, парень обладает прекрасными способностями в стрельбе. Он принял мое предложение. В самый критической момент облавы он оказался на высоте положения. Теперь Томек вместе с туземцами поехал за убитым кенгуру.
— Можешь пожалеть, что ты не видел Томека во время облавы, — вмешался Смуга. — Я был всего лишь в какой-нибудь сотне метров от него. Он повалил предводителя стада одним выстрелом. Это великолепный стрелок.
— Мнение Смуги, известного меткостью стрельбы, особенно ценно, — добавил Бентли, — потому что я… признаюсь… никогда не убил ни одного животного. Я люблю ловить живых представителей фауны, но не могу лишать их жизни.
— Напрасное убийство диких животных, конечно, варварство, — ответил Смуга. — Но это очень хорошо, если охотник метко стреляет.
— Конечно, вы правы! Томек заслужил особой похвалы за то, что во время охоты оказался разумным и отважным стрелком. Он точно выполнил мой приказ, — признал Бентли.
Вильмовский с большим удовольствием слушал их слова. Он с нетерпением ждал возвращения сына. Томек появился в лагере через час. Обняв и поцеловав отца, мальчик сразу же спросил о боцмане Новицком. Вильмовский сообщил, что моряк раздает туземцам продукты.
— Я должен найти боцмана, чтобы вручить ему обещанного кенгуру, — сказал Томек и в окружении толпы туземцев направился в лагерь, ведя в поводу лошадь с навьюченным на нее огромным животным.
XII. Охота на диких динго
В течение нескольких дней наши охотники были заняты ловлей кенгуру, предназначенных для отправки на судно. В это время с Томеком случилось забавное происшествие. Он решил лучше присмотреться к огромной самке, у которой в сумке на животе сидел маленький кенгуренок, время от времени высовывавший оттуда маленькую смешную головку с длинными ушами. Томек уже знал, что рост малыша, только что появившегося на свет, не превышает тринадцати сантиметров. Они родятся еще не полностью сформированными, всего лишь с зачатками конечностей. Дальнейшее их развитие происходит в сумке матери. Самка кенгуру сразу после появления потомства помещает его в сумку на своем животе, где малыши присасываются тесно сомкнутыми и даже сросшимися по бокам губами к молочным соскам матери и длительное время как бы висят на них. Только лишь спустя восемь месяцев уже полностью оформившийся кенгуренок оставляет материнскую сумку.
Звероловы не хотели, чтобы кенгуру-мать слишком долго находилась в тесной клетке, поэтому отлучили ее от стада и держали в отдельной загородке. Они намеревались запереть ее в большую клетку перед самым отъездом с фермы.
Маленький кенгуренок с любопытством выглядывал наружу. Из сумки матери показывалась его головка, он смешно водил мордочкой и шевелил усами, а когда Томек махал на него рукой, сразу же испуганно исчезал.
Однажды Томек вошел в загородку, где находилась кенгуру. Она остановилась в углу в вертикальном положении, опираясь на две задние ноги и на толстый хвост. Поворачивая голову то влево, то вправо, кенгуру пронизывающим взглядом смотрела на мальчика. Она вела себя спокойно, и Томек без всяких опасений подошел к ней. Все свое внимание он обратил на маленького кенгуренка, который, выглядывая из сумки матери, с любопытством смотрел на него. Томек вытянул руку, чтобы погладить его по головке. И вдруг почувствовал сильный удар по шее. Томек немедленно выпрямился, но кенгуру, словно опытный боксер, начала бить его по груди и голове. Томек был удивлен этим нападением, но, когда вокруг раздался смех охотников, он сжал кулаки, намереваясь защищаться. И вот в загородке начался настоящий боксерский матч. Сердитая кенгуру била Томека короткими ударами, хватала мальчика лапой за горло и одновременно била второй, а потом зарядила ему задней лапой по колену. В этот момент в загородку вошел огромный боцман Новицкий.
— Не так сильно, сестрица! — крикнул он кенгуру и заслонил собой Томека.
Кенгуру короткой передней лапой влепила ему по шее и одновременно сильно ударила в колено. Боцман выругался по-матросски. Вокруг стоял хохот. Боцман и Томек быстро отступили и вышли из загородки.
— Два — ноль в пользу кенгуру, — смеясь, кричал Бентли.
— Вы бы так не смеялись, если бы она угостила вас таким тумаком, как меня, — ответил боцман с кислой улыбкой. — Правда, я видел в Гамбурге специально дрессированных для бокса кенгуру. Но кто эту чертовку научил здесь, я, честное слово, не знаю.
— Учить кенгуру боксировать не надо, это их нормальный способ борьбы, — пояснил Бентли. — Именно так они дерутся между собой и так защищаются от людей.
— Значит, вы считаете, что те, которых я видел в Гамбурге, не были дрессированы? — удивился боцман.
— Совершенно в этом уверен, — подтвердил Бентли. — Все дело в том, чтобы приучить их к виду людей и к электричеству.
Томек и боцман, пристыженные происшедшим с ними смешным приключением, перестали интересоваться кенгуру, запертыми в ущелье. Для развлечения они начали поиски страусов. Однажды они вместе с Бентли и Тони забрались далеко в степь.
Стояло жаркое утро. Кучка звероловов медленно двигалась по плоскогорью, поросшему довольно высокой травой. Тони первый увидел стадо пасущихся птиц.
— Эму там, с правой стороны холма! Быстро спешиться и ничего не говорить, — предупредил он вполголоса.
Тони соскочил с седла. Остальные охотники немедленно последовали его примеру. Тони повел их к холму с округлой вершиной. У подножия они быстро вбили в землю колья, к которым привязали лошадей, и осторожно забрались на вершину холма. Бентли достал полевой бинокль. Высунув голову из травы, он стал искать эму. Вскоре он рукой показал направление.
Боцман и Томек по очереди рассматривали оригинальных птиц в бинокль. Их стая состояла из пяти взрослых особей и четырех молодых. Единственный в стае самец достигал около ста семидесяти сантиметров роста. Самки были немного ниже. Оперение их было желтоватого и чуть коричневатого цвета.
Томек внимательно всматривался в эму. Шея у них короче, чем у знакомых ему по картинкам африканских страусов, и ноги, оперенные, начиная с коленного сустава, тоже короче, чем у страусов. Чрезвычайно маленькие крылья, тесно прилегающие к туловищу, были совершенно незаметны. Голова по бокам и шея птиц лишены оперения. Бентли, будучи ученым-зоологом, добавил, что на ногах эму по три пальца, из которых самый короткий — наружный, и заканчиваются они крепкими когтями.
Очень большой интерес у Томека возбудили молодые птенцы эму. Должно быть, они чрезвычайно прожорливы, потому что непрерывно носились по траве в поисках пищи. Их оперение было еще оригинальнее, чем у взрослых эму. Они были покрыты первым пухом с шестью широкими продольными полосами.
К сожалению, звероловы не могли долго наблюдать за австралийскими эму. Боцман, тоже весьма заинтересованный пестрыми птенцами, желая лучше присмотреться к ним, неосторожно приподнялся. Бдительный самец увидел его, и страусы быстро помчались в степь. Звероловы вскочили на лошадей и некоторое время гнались за эму, но, хотя птицы бежали медленнее из-за того, что были с птенцами, догнать их не удалось, потому что лошади пугались странного звука, издаваемого перьями мчавшихся эму.
— Ну и растяпа вы, — возмутился Томек неловкостью боцмана. — Если бы вы не напугали эму, нам, может быть, удалось бы подкрасться к ним и поймать хотя бы птенцов.
Боцман с досадой опустил голову, потому что и ему казалось, что они упустили великолепный случай поймать эму, но Бентли успокоил обоих друзей:
— Не печальтесь, мои дорогие. Мы еще не готовы к охоте, а эму, хотя они и не очень пугливы, уже знают, что самым страшным их врагом является человек. Их не так-то легко поймать. Кроме того, эму одним ударом своей мощной ноги может сломать человеку ноги или убить нападающего пса.
— Ну-ну, кто бы мог ожидать такой силы у птицы, — удивился боцман. — Интересно, можно ли есть их яйца и мясо? Должен признаться, что их птенцы выглядели довольно аппетитно.
— Вы только о еде и думаете, — пробормотал все еще сердитый Томек.
— Взрослый мужчина — это не подросток, который сыт чем попало, — парировал боцман. — Скажите, пожалуйста, Бентли, они пригодны для пищи?
— Мясо молодых эму очень вкусное, — сказал зоолог. — Из жира взрослых птиц приготовляют масло, которое, говорят, помогает против различных болезней.