– Но миссис Биггинс…
– С миссис Биггинс я разберусь сама… впрочем, предлагаю вот что: ее задание по вышивке каймы сделайте тоже, если, конечно, у вас хватит времени. Не станем же мы проваливать ее планы.
Глава 8
День рождения миссис Спидуэлл был в начале июля и выпал на первую субботу. Том и Эвелин организовали у себя в саду праздничный обед. День был погожий, солнечный и жаркий, но мать Вайолет настояла на том, чтобы надеть синее шерстяное платье с длинными рукавами и толстые чулки, словно на улице стоял ноябрь.
– О боже, нет! Я же помру от этой жары! – заявила она, как только вышла в сад и увидела там аккуратно накрытый стол с серебряными приборами на выглаженной скатерти и вазу с букетом из только что срезанных маргариток и цветков дельфиниума.
Марджори с лейкой в руке прилежно поливала какие-то растения, а Эдвард, не обращая внимания на ее протесты, лихо сбивал их палкой. Миссис Спидуэлл сощурилась, глядя на них и слушая их крики.
– Мы посадим вас в тень, – заверила ее Эвелин, явно не желая еще раз накрывать на стол в помещении. – И мы приготовили для вас веер, он лежит на столе, рядом с вашим прибором.
На Эвелин было элегантное платье, розовое с серым, в цветочек, Вайолет даже позавидовала, но Эвелин было явно жарко в нем, и она казалась рассеянной.
Вайолет улыбнулась про себя. Не часто ее невестка делает такие промахи. Надо было заранее объяснить Эвелин, что мать не любит сидеть во дворе, когда жарко. Когда семья Спидуэлл на каникулах отдыхала на острове Уайт и все пили чай на солнечной лужайке, миссис Спидуэлл оставалась сидеть в гостевом домике у окошка.
На острове Уайт они проводили каждое лето, две недели в августе, с самого детства Вайолет и частенько ездили в город Вентнор. Счастливее, чем там, Вайолет отца не помнила: он брал напрокат лодки, и они плыли по морю к Теннисон-Даун и дальше, до Ниддлс-Хедленд, где отец, закатав повыше брюки и повязав носовой платок на начинающую лысеть голову, ковырялся среди окаменелых останков динозавров на берегу. Он был счастлив, поэтому и Вайолет была счастлива. Впрочем, счастливы были все, даже ее мать, которая, освободившись от тяжкой домашней рутины, отмякала сердцем и становилась добрее. Только однажды, когда Вайолет было двенадцать лет, они попробовали съездить в другое место, в Гастингс, в гости к сестре миссис Спидуэлл, Пенелопе, и все очень скучали по острову Уайт. Эта традиция была столь крепка, что пережила смерть Джорджа. Эвелин пришлось смириться, с натянутой улыбкой она согласилась съездить туда на пару недель.
– Какой у тебя прекрасный садик, Эвелин, – заметила Вайолет, на этот раз она выступила в роли примирительницы. – Так здорово посидеть за столом на свежем воздухе. Но чай можно попить и в доме, а мама будет открывать подарки.
– Сейчас подарки! Сейчас подарки! – закричал Эдвард, а Марджори его поддержала, правда не столь восторженно. – Бабушкины подарки сейчас!
Услышав про подарки, бабушка засияла и села на свое почетное место в тени.
– Вы будете ячменный отвар, миссис Спидуэлл? – спросила Эвелин.
Она никогда не обращалась к свекрови по имени, да никто и не пытался поощрять ее в этом.
– Нет-нет, дорогая, на такой жаре горячий чай будет в самый раз, – отозвалась миссис Спидуэлл, раскрыла японский веер и принялась обмахиваться. – Вы же знаете, дорогая, он благоприятно действует на капилляры.
Эвелин следовало бы об этом знать, подумала Вайолет. Ведь мать каждое лето читает об этом целые лекции. Еще одна ошибка невестки.
– Ну ладно, где бабушкины подарки? – потирая руки, крикнул Том, показавшись на пороге веранды с застекленной дверью.
– Я принесу! – откликнулся Эдвард.
Он побежал к стулу, набрал кучу разнокалиберных свертков, притащил их и вывалил к ногам бабушки.
– Осторожно, Эдди! – закричала Марджори, подражая голосом и интонацией своей матери. – Ты же знаешь, может разбиться.
– Сначала открой вот этот!
Эдвард протянул бабушке большой и плоский ромбовидный пакет. Вайолет сразу догадалась, что́ в нем лежит.
– Это воздушный змей! – торжественно объявил мальчуган. – Мы его сами сделали!
Миссис Спидуэлл одарила внучка вымученной улыбкой.
– Ты сам открой, дорогой, и покажи мне, – сказала она.
Эдвард сорвал с подарка обертку, и все увидели воздушного змея, сделанного из двух палочек и старой газеты, которую они разукрасили разноцветными пятнами краски. Самой внушительной частью змея был его хвост: длинный кусок бечевки с навязанными на нее лентами из цветной бумаги. Тут, без сомнения, потрудилась сама Эвелин.
– Бабушка, мы сейчас запустим его для тебя. Смотри!
Эдвард схватил за другую бечевку и, пустившись по лужайке, потащил за собой змея. Марджори бросилась вслед за ним, стараясь уберечь их произведение от катастрофы. Впрочем, змей лететь почему-то не захотел, и они разочарованно вернулись к столу.
– Ветер сегодня слабый, старик, – улыбнулся Том. – Попробуем потом, на пустыре.
Марджори захлопала в ладоши:
– А мы возьмем его с собой, когда поедем на остров Уайт? Там всегда дует ветер.
– Давайте попросим бабушку открыть остальные подарки, – вмешалась Эвелин, вручая свекрови маленький плоский предмет, аккуратно завернутый в сиреневую бумагу. Внутри оказалась коробочка с тремя носовыми платками, где по углам были вышиты ландыши, – миссис Спидуэлл обожала этот цветок и его запах.
– Ах, дорогая, ну зачем же… – проговорила она. – Ну вот, придется одним сейчас воспользоваться.
Она демонстративно развернула один из платочков и по очереди приложила сначала к одному глазу, потом к другому. Это был беспроигрышный подарок: за эти годы мать Вайолет израсходовала великое множество носовых платков и ее домработница тратила уйму времени на то, чтобы выгладить их после стирки.
Том подарил матери шотландский плед, чтобы накрывать колени, когда она поедет на его машине. И летом, и зимой миссис Спидуэлл жаловалась на сквозняки. Сын похлопал ее по коленям.
– Ну вот, мама, теперь, когда приглашу тебя прокатиться, чтобы никаких отговорок. Хочешь сегодня, чуть попозже?
– Ох, сегодня слишком жарко, – отмахнулась миссис Спидуэлл, продолжая обмахивать себя веером. – Как-нибудь в другой раз.
На стуле рядом с ней остался последний подарок, завернутый в китайскую шелковую бумагу, но она даже не пошевелилась, чтобы взять его. Все видели, что Вайолет собирается вручить его матери, но та уже откинулась назад на спинку кресла и тяжко вздохнула:
– Мне повезло, что есть кому присмотреть за мной, есть кому дарить мне подарки на день рождения. Это смягчает боль моих потерь.
Вайолет уставилась на свой сиротливо лежащий на стуле подарок.
«Ну нет, – подумала она, – я не стану поднимать шум, все и так всё видят. Что мне, бегать за ней со своим подарком и умолять принять подношение? Вот и не стану!»
Но тут вмешалась Марджори. Казалось, будто сам Господь надоумил ее: девочка протянула руку к пакету.
– Бабуля, смотри, а тут еще один подарок! – Она взяла пакетик и вручила бабушке.
Вайолет прекрасно видела, с какой неохотой мать разворачивает этот подарок: ни капельки радости на лице. Вышитый чехол для очков упал ей на колени, а она даже не посмотрела на него.
– Это для твоих очков, мама, в которых ты читаешь, – подсказала Вайолет. – Я сама вышивала. Это вышивка по холсту, я рассказывала тебе, я занимаюсь этим для собора.
Миссис Спидуэлл снова тяжко вздохнула.
– Именно в этот день мне как раз не хватало напоминаний о том, что я теряю зрение, – жалобно проговорила она.
В ее шестьдесят три года зрение у миссис Спидуэлл было, вообще-то, довольно хорошее, и для чтения она пользовалась совсем слабенькими стеклами.
Усилием воли Вайолет подавила острое желание протянуть руку и забрать чехол обратно. Она много над ним трудилась, подбирала такие цвета шерсти, какие любит ее мать, – коричневый, синий, темно-красный, лиловый и кремовый, – вышивала стежками, как ей подсказала мисс Песел: продолговатым крестом и рисом. А еще Джильда дала ей почитать книжку про вышивание, и Вайолет сама освоила кое-какие новые стежки. Результатом она осталась довольна, но благодаря равнодушию матери заметила и промахи – то там, то здесь сквозь шитье проглядывало полотно, отдельные стежки выступали больше, чем надо, и кое-где наружу просочился клей – в тех местах, где она изнутри прихватила мягкий фетр к полотну.
– Всё, давайте обедать! – вмешалась Эвелин. – Дети, быстро мыть руки! Вы оставайтесь здесь, миссис Спидуэлл, в тенечке. А мы сейчас быстренько накроем на стол. Вайолет мне поможет.
Вайолет была благодарна невестке, которая поскорей увела ее от матери. Эвелин старалась вести себя крайне осторожно и не говорила ни слова, когда они носили блюда с холодным нарезанным языком, яичным салатом, листьями латука и разными соленьями, даже несколько минут перерыва в общении с матерью немного восстановили нервную систему Вайолет. За последние годы она успела понять, что Эвелин придумала эффективное средство против раздражительных замечаний своей свекрови: надо либо сменить тему разговора, либо, по мере возможности, на какое-то время уйти.
Когда Вайолет снова села за стол, вернулась с вымытыми руками Марджори. Она взяла упавший под стул вышитый чехол для очков – миссис Спидуэлл сделала вид, что ничего не заметила, – и стала его разглядывать. Вайолет хорошо знала свою племянницу и, чтобы не спугнуть ее, от замечаний воздержалась, но когда Марджори с предельной осторожностью положила футляр на стол рядом с бабушкой, Вайолет захотелось ее обнять. Во время обеда Марджори то и дело поглядывала на вещицу. Наконец покончили с праздничным тортом «Виктория» – любимым бисквитным тортом миссис Спидуэлл, правда без свечек. «Это все такие пустяки, – говорила она, – в нашем возрасте надо благодарить Бога даже за крохотный кусочек». Детей выпустили из-за стола, обед протекал вяло, и им стало скучно. Эдвард с отцом сразу отправились в сад, чтобы еще раз попробовать запустить змея, Эвелин стала уносить в дом посуду, а Марджори бочком подошла к своей тетке.